Враг народа. Академия красных магов

По аудитории пронеслось одобрительно гудение — это были вторые восемьдесят после Голицына, лишь чуть-чуть не дотянув до его результата.

— Логично, — заметил Генка, — Островские — сильная, древняя династия…

Вот только сама девчонка будто была не рада такому результату. С каменным лицом она встала со стула и торопливо направилась обратно к своему месту. Проходя мимо нашей парты, она бросила какой-то неопределенный взгляд на меня и удалилась наверх.

Скоро подошла очередь и Генки.

— Скворцов Геннадий, — зачитал его имя Ковалевский.

Друг бодро вскочил и зашагал к стулу. Женщина в очередной раз повторила ритуал, нацепив на него манжету и щелкнув по рычажку. Прибор довольно громко загудел, и Генка стал усердно тискать подушечку. Видя, как оживленно задвигалась стрелка по шкале, я впервые задумался об одной в общем-то очевидной вещи.

— А зачем эти измерения делать при всех?

— Чтобы все знали, — отозвалась Роза, — кто ты и чего от тебя ожидать. Тут требуют результата и не любят неожиданностей…

Гудение продолжалось, становясь с каждым мгновением все громче. Генка напряженно смотрел на шкалу, по которой яростно билась стрелка, уходя все дальше. За спиной, казалось, заскрежетали зубы, и я слегка повернул голову. Голицын, устроившийся на несколько рядов выше, так же напряженно, как и Генка, следил за панелью прибора. Оба ждали итогового процента, словно соревнуясь друг с другом.

Наконец гудение прекратилось, и стрелка, подрагивая, остановилась в конце шкалы.

— Восемьдесят шесть процентов! — довольно сообщила женщина. — Сразу видно Голицынскую кровь…

Зубы Голицына скрипнули еще яростнее. Генка тоже поморщился, не слишком воодушевленный сравнением. Тем не менее в их негласном соревновании была ничья — оба получили одинаковый процент, будто кровь и правда решала.

Оставшиеся студенты не показали ничего удивительного. Таким образом, отметку в восемьдесят процентов пробили только трое, семьдесят — где-то с десяток, а у остальных проценты колебались от сорока до шестидесяти. Едва последний прошедший тестирование вернул подушечку, как сотрудник КМБ, сделав пометку в свой список, поднялся с места и удалился — почти так же бесшумно, как тень исчезает под солнцем. Дверь открылась, выпуская его и впуская Нину.

— Пока все свободны, — объявил Ковалевский. — Практическая часть экзамена состоится через два часа на боевой учебной арене. Опоздавшим снимут баллы, — буднично пригрозил он.

Следом он отдал список с результатами Нине и что-то ей сказал. Аудитория тут же наполнилась звуками. Парни, закатившие агрегат в аудиторию, вновь подступились к нему и под чутким руководством его хозяйки начали осторожно отсоединять провода. Вокруг оживленно заскрипели скамейки — будущие первокурсники повскакивали с мест и дружно поспешили к выходу.

— В столовую идешь? — спросил рядом Генка.

Нина все еще о чем-то говорила с Ковалевским.

— Я вас догоню, — отозвался я. — У меня тут вопрос. По практической части.

— Как думаете, — Роза мигом встрепенулась, — она будет сильно сложной?

— У тебя семьдесят четыре процента, — хмыкнул Генка. — Хватит переживать из-за пустяков!

Она опять нахмурилась.

— Ты и правда не понимаешь, как это все работает?

Препираясь, они направились к двери. Куда вскоре, закончив разговор с Ниной, зашагал и Ковалевский. Я поспешил ему наперерез.

— Григорий Николаевич, а практику мне тоже сдавать?

Он не слишком охотно остановился.

— Да, Александр, тоже.

— Но я же ничего не умею, — напомнил я, на случай если он вдруг забыл.

— Мы не приглашаем в академию тех, кто ничего не умеет, — отрезал Ковалевский.

— Но…

— Вы сдаете экзамены наравне со всеми, — с нажимом произнес он. — Это не обсуждается, — а затем развернулся и вышел, уходя от разговора и в буквальном смысле.

Я с досадой проводил его глазами. Неподалеку со списком в руке промелькнула Нина, однако идя не ко мне, а к сестре, которая, поджав губы, торопливо спускалась по ступеням.

— Ну как ты? — спросила Нина.

— В списке посмотри! — буркнула та и утопала прочь.

Несколько мгновений, хмурясь, Нина смотрела на ее спину, а потом, словно почувствовав мой взгляд, повернула голову и перестала хмуриться.

— Ну как? — с улыбкой спросила она. — Много намерили?

— Гипотетические сто, — я подошел к ней.

Она кивнула, будто без слов говоря, что так и думала. Ну еще бы!

— Полагаю, — я покосился на железные латки на покореженном корпусе, от которого сейчас отсоединяли последние провода, — сломала этот прибор ты.

Нина снова кивнула — уже с усмешкой.

— И как понимать эти гипотетические сто? — полюбопытствовал я.

— Для тебя все магия, — ответила она, — каждый опыт, каждое мгновение и даже каждый вздох. Ты весь пропитан ею. Ты можешь брать энергию из всего. Даже из этого разговора, — она опять улыбнулась.

— Брать-то могу, — хмыкнул я, — еще бы научиться с ней работать.

— Для этого ты и здесь…

Говоря, мы вышли из уже опустевшей аудитории, где остались только хозяйка прибора и парни-помощники, бережно водружавшие его обратно на тележку.

— Насчет практического этапа… — Нина внезапно замялась. — Просто помни, что никто не требует от тебя уметь все и сразу. Все всё понимают…

Звучало как-то не очень вдохновляюще. Обычно, когда все всё понимают, это значит, что тебя пытаются выставить дураком.

— Идем обедать? — я постарался отмахнуться от этой мысли.

— Мне пока некогда, — она слегка тряхнула списком. — А тебе советую пообедать с друзьями и немного отдохнуть. Силы на арене понадобятся…

На ближайшей лестнице наши пути разошлись. Нина направилась в сторону студсовета, а я — в столовую, находившуюся на первом этаже главного корпуса. Запахи жареного мяса и свежей выпечки расползались по всему коридору, словно указывая путь. Приборы и тарелки громко звенели, воздух будто подрагивал от сотен взбудораженных голосов. Внутри было шумно, людно и немного нервно, и сразу видно, кому сдавать, а кто просто пришли пообедать — первым еда почти не лезла в горло, вторые же уплетали ее с удовольствием.