Врата Войны

Сердце мое млело и таяло, когда начальник разведотдела дивизии майор Николаев задавал бывшему немецкому командующему свои вопросы, а тот даже и не мог придумать, что соврать, потому что о нем русские из будущего знали все, и даже немного больше. Но, как я поняла, сами по себе сведения, которыми обладал генерал, были им не интересны, и военные вопросы фигурировали в допросе постольку поскольку, с целью уточнения особо неясных моментов там, где у потомков одни архивы противоречили другим. Кроме генерала, которого отработали первым, было еще множество штабных офицеров, которых тоже требовалось допросить.

В перерывах между допросами мы с господами офицерами пили вкуснейший растворимый кофе, который заедали не менее вкусными бутербродами. Во время таких посиделок я (пока что теоретически) присматривалась к господам офицерам на предмет их жениховских качеств, выясняя кто из них женат, а кто свободен. Не каждая женщина может быть офицерской женой, но я уверена, что полностью справлюсь с этой работой. Тогда же ночью я познакомилась со своим коллегой Николаем Максимовичем фон Шульцем. Оказалось, что он служил в германской армии, но, когда попал на территории небольшевистской России будущего, почти сразу перешел на сторону русской армии, потому что он сам родом из Петербурга и происходит из русской ветви фон Шульцев. К допросам его не допускают, ведь он как бы бывший немецкий военнослужащий. Вместо допросов он занимается переводом немецких служебных документов. Весьма аккуратный и обстоятельный работник. Меня несколько раз просили проверить качество его перевода, и я нашла это качество вполне удовлетворительным. И вообще он вполне приятный и обходительный молодой человек, но как жених для меня не существует, ибо я фамилию фон Шульц носить не буду никогда.

21 августа 1941 года, 12:45. Брянская область, Выгоничи, штаб 50-й армии Брянского фронта.

Начальник Разведывательного отдела штаба 50-й армии майор Голышев* Федор Матвеевич 1903 года рождения, член ВКП(б) с 1937 года, в Красной Армии с 1925 года.

Примечание авторов: * Все имена и фамилии командиров до дивизионного звена включительно, а также офицеров армейских фронтовых штабов являются вымышленными или видоизмененными. Вымышлены они еще и потому, что большая часть фигурантов этой книги в нашей истории бесследно сгинули в кровавой круговерти лета срок первого года. Сгинула бесследно и большая часть документов, хранившихся в полках, дивизиях корпусах и армиях. Если копия какой-то бумажки не успела попасть в московские архивы, то это значит, что мы о ней, скорее всего, ничего уже не узнаем. А через Москву проводили назначения: командующего армией, комиссара и члена военного совета, а весь остальной штаб эти трое формировали уже сами.

Начальник разведывательного отдела штаба 50-й армии майор Голышев потер покрасневшие от усталости и недосыпания глаза и еще раз вчитался в строки разведдонесения, направленного в штаб армии из штаба 290-й стрелковой дивизии. Донесение, честно говоря, читалось как роман писателя Беляева*. Хотя, надо сказать, у того же Беляева встречались романы и поправдоподобней таких вот писулек. Там, великий писатель, объясняя происходящие события, может сослаться на силу науки и гениальность человеческого мозга. А это деятель, начальник разведки дивизии капитан Золотарев, обосновывая свое донесение, на что может сослаться? На показания очевидцев? А если очевидцы врут, привирают или просто введены в заблуждение? Но ведь факт, что не врут, и немцы на основных ударных направлениях перед левым флангом 50-й армии будто растворились в воздухе, и в тоже время никто вместо них в соприкосновение с советскими частями не вошел.

Примечание авторов: * Александр Беляев — известный советский довоенный писатель-фантаст. В нашей истории умер в оккупированном городе Пушкин от голода и холода зимой 1941-42 годов.

Тем более если большая часть очевидцев — это немецкие пленные, перепуганные и в то же время наглые. Страх они испытывают перед теми, кто заставил их, таких сильных и непобедимых, сдаться в плен, а наглость эти немецкие твари проявляют по отношению к бойцам и командирам РККА. Вот один такой протокол допроса: «Я, Марк Вебер, сдался в советский плен потому, что не хотел попадать в руки к марсианам. Я подумал, что война скоро кончится, Германия победит, и тогда немецкая армия меня все равно освободит. А эти марсиане обязательно меня убьют. Они страшные и не берут пленных, а если берут, то выпивают у них всю кровь и высасывают мозг.» Ну что за дикий бред?! Какие еще марсиане?! Между прочим, и остальные германские вояки с той же степенью достоверности несут похожую чушь. Майор Голышев почесал свою бритую наголо голову. Или в шнапс, которым немецкие солдаты запивают измышления Геббельса, теперь начали подмешивать кокаин?

Или вот. Сразу после того утреннего боя командир 878 стрелкового полка майор Коржиков выслал вперед полковых разведчиков с целью прояснения обстановки и обнаружения тех, кто навел на немцев такого шороху. Обстановку разведчики не прояснили, а, напротив, запутали еще больше. Впрочем, неизвестные воители, вздрючившие немцев так, что те стали принимать их за уэллсовских марсиан, обнаружены тоже не были. Вместо того на месте боя в большом количестве нашлись стреляные гильзы нескольких видов, в большинстве своем неизвестных советской науке.

При этом даже знакомые советским бойцам гильзы от русского винтовочного патрона образца 1908 года были выполнены по неизвестной в СССР технологии штамповкой из тонкого стального листа. Майор знал, сколько полезного для страны могло произойти, если бы в тяжелейший момент военного лихолетья она смогла заменить дефицитную латунь, которая идет на изготовление патронов, обыкновенной сталью. Другие гильзы удивляли ничуть не меньше. Больше всего было гильз от странного мелкокалиберного оружия, которое никак не могло быть боевым, ведь диаметр шейки гильзы едва превышал шесть миллиметров. До того самыми большими любителями уменьшения калибра были японцы, но тут эта идея была доведена до абсолюта. Даже пулю от «арисаки» в эту гильзу пришлось бы забивать молотком, а родная пуля должна была иметь калибр примерно в пять с половиной миллиметров. Майор не понимал, зачем надо было уменьшать калибр до такой степени, чтобы пуля потеряла всяческие пробивные свойства. Значительно реже попадались гильзы примерно как от 37-мм автоматической зенитки, но предназначенные для снаряда калибром примерно в тридцать миллиметров. Калибр, на данный момент, насколько знал майор, не используемый нигде и никем. Хотя большинство немецких танков у села Житня были подбиты в борт и корму именно из пушек, использующих такие снаряды.

Но и это было бы вполне понятно, стоит принять немецкую версию о «марсианах». Раз они «марсиане», значит, у них все не как у людей. Но тогда получается, что капитан Мосин, придумавший винтовку и патрон своего имени, тоже, получается, был марсианином. Но это так, в порядке умственного эксперимента — насколько далеко может зайти бред, пока его не остановит здравый смысл. Разведчики — они ведь не только собирали гильзы и осматривали сгоревшую немецкую технику. Они еще опрашивали местных жителей, и те как один утверждают, что марсиане никакие не марсиане, а самые что ни на есть люди, причем говорящие по-русски без всякого акцента, называющие себя «товарищами»* и весьма положительно относящиеся к советской власти и товарищу Сталину. Все вроде бы было хорошо, но майору не давал покоя вопрос — почему они, такие хорошие, не хотят идти на контакт с советским командованием? Непонятно, хоть убей.

Примечание авторов: * людям привыкшим к обращению «товарищ майор», «господин майор» будет резать ухо ничуть не хуже гвоздя, скребущего по стеклу.

Непонятно и то, что сейчас делать 50-й армии, перед левым флангом которой исчез противник. Продвигаться на Мглин, где слышна отдаленная канонада, или оставаться на месте, сохраняя между собой и чужаками нейтральную зону? Тем же вопросом в то же время задается и командующий 50-й армией генерал-майор Михаил Петрович Петров, участник всех войн, исключая только конфликты в Китае. На войне все устроено так. Что если ты не займешь территорию, ее снова захватит противник. Поэтому он, майор Голышев, будет рекомендовать командующему одновременно с докладом в штаб Брянского фронта послать к «соседям» делегата связи на У-2 с целью прояснения обстановки и установления локтевого контакта.

Майор аккуратно собрал все бумаги в пачку и, встав из-за стола, убрал их в сейф. У правильного командира, когда он не работает с документами, на столе не должна валяться ни одна бумажка, ибо она, как и болтун, тоже может оказаться находкой ля шпионов. Прибрав таким образом свое рабочее место, майор вышел в коридор и направился в кабинет командующего, чтобы изложить тому свое мнение по этому вопросу и предложить почти безошибочный план. В крайнем случае, майор Голышев сам был готов стать тем самым делегатом связи, который на связном У-2 полетит искать контакта с «незнакомцами». И храбрости, и выдержки, и такта у него на это хватит.

21 августа 1941 года, 14:45. Брянская область, Унечский район, окрестности поселка Красновичи.

Капитан Петр Васильевич Погорелов.

Потрепали в том бою нас сильно. Батальон фактически усох до двухротного состава, из-за чего мы и назначены на охрану нашей базы и окрестностей портала в этом мире. Для любой группы праздношатающихся гитлеровцев (которые, минуя основные узлы обороны, могут выйти к Красновичам лесами) наших возможностей вполне достаточно. Но все равно потери были достаточно тяжелыми для того, чтобы батальон перестал быть полноценной боевой единицей. И пусть тогда на два наших батальона навалилась целая гитлеровская дивизия, мы все равно не должны были допускать таких потерь.