Вразумитель вождей. Жизнь и подвиги Преподобного Сергия Радонежского

— Вот как закончим церковь, пойдём к святителю просить благословения на её освящение. — Немного помолчал и, внимательно глядя на Варфоломея, спросил: — Скажи сам, во имя какого святого ты желал бы освятить нашу церковь?

Варфоломей тихо ответил:

— Зачем спрашиваешь о том, что сам лучше меня знаешь? Ради послушания я вопрошал тебя, не хотелось мне иметь в сем волю свою, и вот Господь не лишил меня желания сердца моего! — подошёл к брату и продолжил: — Ты, конечно, помнишь, как покойные родители наши не раз говорили, что я трижды возгласил во чреве матери во время литургии?

— Помню, — ответил Стефан. — И отец Михаил, тебя крестивший, и чудный старец, посетивший нас, говорили, что это трикратное возглашение твоё предзнаменовало, что ты будешь учеником Пресвятой Троицы.

— Посему пусть церковь наша будет посвящена пресвятому имени Живоначальной Троицы, — спокойно и уверенно сказал Варфоломей. — Это будет не наше желание, но изволение Божие. Пусть прославляется здесь имя Господне отныне и во веки веков.

— Согласен я, братец мой, — глядя на Варфоломея и улыбаясь, ответил Стефан и, вставая, добавил: — А чтоб сие исполнено было, примемся за работу.

Братья подошли к доскам и стали складывать из них дверь.

В начале июня церковь была построена, только, за неимением стекол, за которыми надо было сходить в Радонеж, окна были прикрыты деревянными щитами. Келью тоже почти закончили, за исключением окон и входной двери, которую братья ещё накануне собрали и теперь устанавливали в проём сруба. Работа подходила к концу. Варфоломей, попробовав, как закрывается дверь, немного подтесал её топором. Стефан, отойдя в сторону, посмотрел на келью и, довольный результатом, торжественно произнёс:

— Ну, всё. Стены есть, пол и крыша есть, лежанки есть, дверь поставили, теперь и жить можно.

Варфоломей, убедившись, что дверь закрывается хорошо, повернулся к Стефану:

— Жить можно, а чем зимой греться будем?

— До зимы успеем и очаг сложить, и дрова заготовить, — не отрывая взгляда от кельи, ответил Стефан.

— До зимы церковь ещё надо освятить, — напомнил Варфоломей.

Стефан повернулся к брату:

— Дело молвишь, только осталось нам стол сработать да навес над ним, затем очистить двор от мусора. Как всё сие закончим, так и пойдём на Москву просить благословения святителя на освящение церкви.

— Ещё надо собраться в дорогу, путь дальний, дорога трудная, неизвестная.

— Пойдём тропами звериными до Радонежа. У Петра переночуем, запасёмся пропитанием, а оттуда на Москву. Там уже есть добрая дорога.

— А всё-таки много мы сделали, — удовлетворённо сказал Варфоломей, глядя на церковь.

— Много, брат, много, — ответил Стефан, обводя взором поляну.

Только теперь, когда самая трудная и неотложная работа была выполнена, они как будто заново увидели всё вокруг. Густой лес окружал поляну со всех сторон. Вековые деревья широкими, мохнатыми лапами нависали над церковью и кельей, осеняя их и шумя вершинами.

Закончив намеченные работы, Стефан и Варфоломей с котомками за плечами и посохами в руках отправились в Москву. На третий день они вышли из леса на широкое поле. Солнце подвигалось к зениту. В воздухе стоял зной, дождя давно не было. Разбитая конскими копытами и повозками дорога пылила, потому братья шли по самой её кромке, задевая покрытую пылью, ещё не примятую траву. Дорожная пыль была везде — и на чёрном подряснике Стефана, и на серой холщовой рубахе Варфоломея, и на сапогах. По сторонам от дороги лежали никогда не кошенные луга, ещё зелёные, с пятнами ярких цветов. Слева луг уходил вниз по склону, скрываясь в ложбине, на краю которой стоял лиственный лес; справа луг простирался до соснового бора. Дорога поднималась на небольшой холм, взойдя на который, братья встретили путника, идущего им навстречу. Был он средних лет, коренастый, крепкого сложения. Войлочная шапка едва прикрывала копну русых волос, борода и усы аккуратно разглажены. Одет в длинную холщовую рубаху, подпоясанную бечёвкой, и такие же порты. На ногах лапти, за спиной котомка, в руке посох — обязательная принадлежность каждого странствующего.

Поравнявшись с путником, братья поклонились ему.

— И вам здоровым быть, — ответил путник с поклоном. — Далеко ли путь держите?

— На Москву, к митрополиту, — ответил Варфоломей. — Скажи, добрый человек, много ль нам идти ещё?

— Да вон она, Москва-то, — путник повернулся назад и указал посохом, — с дороги не собьётесь, да и мимо митрополичьих хором не пройдёте, они самые высокие, на холме у реки.

Братья посмотрели, куда указывал путник, и увидели едва заметные крыши домов и главы церквей.

— Благодарствуем. Спаси и сохрани тебя Господь, — сказал Стефан.

Братья поклонились путнику, тот ответил им тем же и удалился в сторону леса.

— Скоро уж в Москве будем, — бодрым голосом произнёс Стефан.

Варфоломей кивнул в ответ, затем, осмотрев одежду свою и брата, заметил:

— Но мы не можем в таком виде явиться к митрополиту.

Стефан тоже посмотрел на свою одежду:

— Ты же слышал, его дом стоит на берегу реки, там и почистимся.

И братья быстрым шагом пошли в сторону Москвы.

Солнце уже садилось, когда они подошли к палатам митрополита. Все строения были обнесены высоким частоколом, собранным из заострённых брёвен. У ворот их остановил монах.

— Какая нужда привела вас сюда, странники Божии?

— Идём из Радонежа, — ответил Стефан с поклоном. — Есть у нас дело к митрополиту, хотим просить благословения на освящение церкви.

— Проводи их, — обратился монах к проходившему мимо брату.

— Идите за мной, — сказал тот и повёл через двор к лестнице, ведущей в покои митрополита.

Двор был просторный, выложен тёсом. Напротив ворот стояла церковь с высокой колокольней, рядом двухэтажные палаты митрополита, за ними хозяйственные постройки. Строения добротные, сложены из толстых брёвен, крыты лемехом. Во дворе трудились монахи, завершая дневные дела.

Стефан и Варфоломей остановились перед церковью, перекрестившись, низко поклонились.

Следуя за монахом, братья поднялись на второй этаж, прошли по крытой галерее, вошли в небольшую комнату. У окошка, едва пропускавшего тусклый дневной свет, за столом работал старец. Свеча в деревянном подсвечнике освещала его сосредоточенное лицо, скрытое седой бородой. Скудную обстановку в комнате дополняла длинная скамья у стены, над дверью в смежную комнату висела икона Христа.

Старец, не взглянув на вошедших, продолжал работать. Сопровождавший братьев монах что-то тихо сказал ему и вышел из комнаты.

— Ждите, — промолвил старец, не отрываясь от письма.

Братья терпеливо стояли у двери.

Поставив на листе точку, старец пошёл в палату митрополита. Вскоре он вышел и с лёгким поклоном пригласил:

— Митрополит Феогност ждёт вас.

— Благодарствуем, — дружно с поклоном ответили братья.

Перекрестившись перед входом, они вошли в палату и осмотрелись. Увидев иконы Христа и Богородицы, перед которыми теплилась лампада, братья снова перекрестились и низко поклонились.