Вредная привычка жить

Солька скакала вокруг него, пинала его ногой, била лопатой, пыталась засунуть хоть что-то в узенькую щель двери, она шатала его из стороны в сторону, угрожала ему и в конце концов сдалась…

Сев на своего железного врага, она сказала:

– Я без него не уйду, увезем его с собой, а там распилим.

– Это еще один шаг к тюрьме, – вздыхая, сказала я.

– Не дави на нас, не дави своим авторитетом, знаю я эти твои штучки, – запрыгала Солька, – будем голосовать, и я запрещаю тебе смотреть на Альжбетку во время голосования, лучше отвернись прямо сейчас!

Солька развернула меня спиной к общественности, состоящей из двух человек, и начала давить на окружающих самостоятельно.

– Все мы знаем, как тяжело достаются деньги, все мы знаем, что для нас это единственный шанс, да, нам приходится рисковать, но если мы не поможем себе, то кто нам поможет?!

Солька выдержала паузу.

– А теперь я прошу задуматься и с помощью правой руки проголосовать, тем самым решив нашу дальнейшую судьбу в пользу достойного существования на данной планете! Прошу голосовать, товарищи.

Я стояла спиной к этим мечтательницам, я стояла спиной и тем не менее я знала, что две руки сейчас протыкают воздух, небо, космос и все мыслимые догмы и запреты.

С самого начала я знала, что подниму руку… Почему… Не знаю, поймете ли вы меня… Потому что однажды я решила, что буду лечить океаны, потому что моя мама любит сырокопченую колбасу, потому что на чьей-то спине есть татуировка птицы, разбивающейся о камни, потому что завтра будет новый день, потому что донести сейф до машины – это не такая уж большая проблема… и потому что я люблю делать Сольке приятное, даже если за это могут посадить в тюрьму.

Я подняла руку.

– Единогласно, – объявила Солька.

Мы аккуратно вытащили сейф. Он был практически неподъемным, но нас все же было трое, плюс Солькина алчность, так что сейф не устоял. Мы убрали все на место, навели легкий порядок и отправили Альжбетку за машиной.

– Думаешь, все получится? – спросила Солька.

– Не попробуешь – не узнаешь, – ответила я.

Альжбетка оставила машину метрах в пятидесяти за большими помойными баками, и мы выпихнули сейф, закрыли гараж и… приподняли нашу ношу.

Зрелище было не для слабонервных: три довольно-таки хрупких создания, шатаясь, передвигались на скрюченных ножках, причем так как ветер давно задрал Альжбеткину юбку, а свободных рук, чтобы навести порядок в этом вопросе, не было, то одна из нас, можно сказать, совершала преступление практически в трусах.

Машина под такой тяжестью пискнула, поникла, но не предала свою хозяйку и все же завелась.

– Мы это сделали, представляете, мы украли сейф! – радовалась Солька.

– Ты еще окно открой, высунись и на полном ходу заори – мы украли сейф! – посоветовала я.

Солька стала крутить ручку на дверце, и стекло поползло вниз.

– Останови ее, она же и правда заорет, – забеспокоилась Альжбетка, вцепившись в руль.

– А, пусть делает что хочет, – ехидно сказала я, – роба в полосочку ей будет к лицу.

Солька угомонилась и начала делить деньги, чем меня просто изумила: я-то по наивности полагала, что три делится на три без остатка.

– Кто додумался искать в гараже? – спросила она.

– Ты! – хором ответили мы с Альжбеткой.

– Кто нашел сейф?

– Ты!

– Кто принял правильное решение везти его домой?

– Ты!

– Значит, кто должен получить большую часть богатства?

Альжбетка потеряла дар речи, а я спокойно сказала:

– Конечно, ты, ведь и сейф будет храниться у тебя дома, так что на случай явки милиции, Потугиных, убийцы или еще кого ты рискуешь больше всех, так что, конечно, по совести, твоя часть будет большей.

Солька вся собралась в гармошку, сдвинула брови, сделала, бесспорно, правильные выводы и сказала:

– Я считаю, что, несмотря на все мои заслуги, делить надо поровну.

– Согласна, – сказала Альжбетка.

– А где же мы сейф поставим? – как бы между прочим спросила она.

– Пусть у меня будет, – сжалилась я над девчонками.

Я так устала и так безумно хотела спать… Сейф же все равно мы откроем завтра вечером, так что особо переживать нечего. Сегодня все равно ни у кого нет на это сил, да и времени уже – два часа ночи, завтра на работу.

– Где машину остановить? – спросила Альжбетка.

– Сразу за углом, – сказала я, – все уже спят, никто не увидит, а сейф этот – такая тяжесть…

Узрев наш родной подъезд, мы приободрились, ноша уже не казалась такой неподъемной, и до лифта мы добрались без проблем. Хорошо, что приехал грузовой, в нем как-то было спокойнее.

Мы поставили сейф в уголок и облегченно вздохнули. Я уже подняла руку, чтобы нажать на кнопку, как перед нами просто вырос Воронцов Виктор Иванович.

– Где же вы так поздно гуляете, девочки? – спросил он, улыбаясь.

Солька, как и положено всем трусливым мышам, выскочила из лифта, как бы давая понять, что она-то к сейфу уж точно никакого отношения не имеет. Альжбетка тоже сделала шаг вперед, но по другой причине: устоять перед таким мужчиной она просто не могла… и в лифте остались я и сейф.

Я покосилась в сторону нашей добычи, вычислила траекторию, провела луч, прикинула и пришла к выводу, что Воронцову за большой стенкой лифта сейфа не видно. Шокируя девчонок, я, радушно улыбаясь, нажала кнопку нашего этажа и вышла из лифта. Дверцы за моей спиной захлопнулись, и лифт, дребезжа, отправился наверх.

– Здравствуйте, Виктор Иванович, – сказала я, – познакомьтесь, девочки, это мой начальник.

У Альжбетты какая-то странная одежда: она у нее, похоже, дрессированная, а может, шмотки просто читают ее мысли и исполняют их, не желая огорчать свою хозяйку?

Верхняя пуговка на блузке расстегнулась совершенно самостоятельно, левое плечико блузочки поехало вниз, обнажая мраморную кожу и кружевную бретельку лифчика…

– Что же ты не говорила, что у тебя такой интересный начальник? – запела Альжбетка свои чарующие песни.