Время до рассвета

– Я бы даже сказал, что его смерть очень нежелательна, – невозмутимо поддержал напарника Вадим, будто бы только что прозвучавшие шуточки про балабола не имели к нему совершенно никакого отношения.

– А как же тогда? – я не поняла, к чему они клонят.

– Наша задача, как патрульных, пресечь противоправную деятельность нежити, обезвредить его и отправить к инквизиторам. А уж развоплотить демона или ограничить в правах и свободах – пусть решает высокий суд.

– Наша основная задача – спасти Лиду… – поправила я чуть слышно.

Вадим смутился и поспешно добавил:

– Ну и это, конечно, тоже. В первую очередь.

– Кстати, – Костя с тревогой оглядывался по сторонам, – Мира, подождешь нас в машине, пока мы сходим осмотримся?

– Не может быть и речи! Во-первых, только я знаю, что именно видела во сне и смогу сказать точно, тот это склеп или другой. А во-вторых, Лида моя близкая подруга, она мне доверяет, а как среагирует на вас – неизвестно. Ведь скорее всего, она даже не догадывается, что ее жизнь под угрозой, а в обличье молодого красавчика рядом с ней прячется страшная и жестокая тварь.

– Резонно, – чуть подумав, согласился Костя. – Забирай с собой вещи, если какие-то нужны, я закрою машину.

Мы пошли вдоль забора, обходя усадьбу по широкому кругу. За разрушенным домом оказался очень старый, но от этого не менее красивый и величественный парк. Вековые грабы и ели, аллеи высоченных лип, буйно разросшиеся кусты сирени и чубушника, который у нас ошибочно называют жасмином. Парк сильно зарос и одичал, но кое-где сохранил остатки некогда мощенных камнем дорожек.

Одна из них настойчиво вела нас туда, где парк незаметно оборачивался в самый настоящий глухой лес. Сначала смешанный, но постепенно превращавшийся в хвойный. Огромные разлапистые ели очень напоминали те, что я видела в ночном кошмаре. Они также норовили ткнуть нас колючими ветками в лицо и столкнуть с тропинки. Но сейчас мне не было страшно. Я здесь не одна. Впереди мелькала широкая спина Кости, сзади слышались уверенные шаги Вадима.

Всё хорошо.

По крайней мере, пока.

Вместо луны на ярко-голубом, а не черном небе светило солнце. Ветки деревьев рисовали под ногами подвижные узорчатые тени. Вдалеке щебетали птицы, а из высокой травы доносился громкий стрекот кузнечиков.

Внезапно Костя поднял вверх правую руку, подавая знак. Замедлился и дальше пошел уже совсем осторожно. Шаги его враз стали крадущимися, беззвучными. Осознанно или нет, он сошел с тропы и стал держаться в тени.

Я и Вадимом стали двигаться также.

Дорожка, по которой мы шли, уперлась в полуразрушенную невысокую каменную ограду. За ней виднелись памятники и кресты…

Кладбище…

Почти как во сне.

Мое сердце забилось сильнее, по спине пробежали колкие мурашки.

Вот уже и солнца не видно, тень стала значительно гуще и больше не слышно птиц.

Костя опять поднял руку и остановился перед самой оградой. Он водил головой из стороны в сторону, явно принюхиваясь. Вадим также напряженно вглядывался вперед. Я терпеливо ждала их решения. Предчувствие говорило мне, что здесь никого нет. Но, прежде чем идти дальше, нужно чтобы в этом уверились все трое. Наконец, Костя оглянулся на нас и едва слышным шепотом произнес: «Можем идти».

Мы прошли дальше сквозь каменные руины забора и оказались на старинном, давно забытым людьми кладбище. Я не разглядывала могилы. Знала, что не увижу на них ни имен, ни дат, ни фотографий.

Впереди над покосившимися надгробиями раскинуло ветви знакомое дерево. Тот самый виденный во сне многовековой дуб.

А под ним – склеп.

Отлично сохранившийся, хоть и не без следов разрушения. На крыше – та самая скульптура в форме лебедя. Крупная птица из черного камня на черном же постаменте с расправленными крыльями. Вживую она выглядела величественно и грустно.

Мы подошли совсем близко. Поднялись по разбитым, покрытым сухими листьями и рыжей хвоей ступеням. Остановились перед деревянной дверью.

Тяжелого ржавого замка, как в моем ночном кошмаре, на ней не было. Одна створка чуть приоткрылась и сквозь щель выползала из склепа наружу страшная, почти непроницаемая чернота.

Но Костя не обладал таким богатым как у меня воображением, поэтому церемониться не стал и потянул дверь на себя.

Раздался низкий протяжный скрежет давно не смазанных петель. В полной тишине он прозвучал оглушительно, я аж подпрыгнула от неожиданности. Мы прошли внутрь, и когда глаза немного привыкли к полумраку, разглядели стоящий на постаменте… деревянный гроб.

Хорошо хоть крышка на месте. Я не была уверена, что жажду увидеть его содержимое. Кроме гроба в склепе не было вообще ничего. Помещение выглядело заброшено и пострадало от времени и вандалов, не меньше, чем вся усадьба. Сквозь узкие окна внутрь нанесло листья и мусор. Воздух несвежий, тяжелый и сырой. На потолке кое-где виднелась свечная копоть, на стенах – похабные надписи, узкие каменные скамьи растрескались, ниши на стенах, где должны размещаться мраморные таблицы с эпитафиями, пустовали.

Лишь деревянный гроб в центре склепа выглядел относительно нетронутым временем и от этого чужеродным и неуместным.

А прямо перед ним на стене я вдруг разглядела натянутое полотно. Настолько серое и пыльное, что не удивительно, почему мы не заметили его сразу.

Приглядевшись, я решила, что это гобелен. Огромная искусно вышитая картина. Вот только от времени и скудного освещения, разглядеть, что на ней изображено, не было никакой возможности.

Будто читая мои мысли, Костя вдруг забормотал заклинание. Голос его усиливался, почти физически заполнял помещение склепа. Воздух вокруг нас загустел и стал морозным. Я почувствовала потоки силы, идущие от Костиных пальцев прямиком к гобелену. Волосы у меня на голове наэлектризовались и поднялись дыбом.

А полотно вдруг начало светиться изнутри и на нем проступило очень детализированное почти объемное изображение…

– Кто это? – пораженно выдохнула я, не в силах отвести глаз от картины.

– Похоже, – голос Вадима звучал не менее удивленно, чем мой, – это возлюбленная инкуба, одна из ярчайших представительниц птиц-оборотней – Эльза Лэнцкая…

Глава 34

Внезапно раздался резкий тонкий звук, будто от лопнувшей струны и изображение на гобелене исчезло. Полотно вновь стало тусклым и серым. В гробнице было тихо и сумрачно, лишь по полу бродили сквозняки и шорохи. Я сделал шаг вперед и внимательно вгляделась в гобелен. Под слоем пыли и грязи с трудом, но можно было рассмотреть цветные нитки, складывающиеся в картину, которую только что показал нам Костя при помощи магии.

– С чего ты взял, что это Эльза? – спросила я у Вадима.

– Видел ее на других фотографиях. Не в таком экстравагантном наряде, конечно, но тем не менее изображение вполне узнаваемо.

– Меня гораздо больше интересует, с чего ты взял, что она любовница инкуба? Она же давно умерла, – задал вопрос Костя.

– Сопоставил факты и сделал единственно логический вывод, – развел руками Вадим, но Костя все равно смотрел недоверчиво. – Ну хорошо, давай прикинем вместе. Инкуб живет за счет любви и секса, не для чего иного люди его не интересуют...