Время наточить ножи, Кенджи-сан! 5

Через старого знакомого, журналиста с сомнительной репутацией, Акико раздобыла адрес — заброшенный склад на краю порта, где, по слухам, «Морской Щит» устраивал свои сборища. Она не сказала Кенджи о своём плане — он бы попытался её остановить, твердил бы, что это слишком рискованно без полномочий. Но Акико не привыкла ждать. Она хотела услышать Като своими ушами, увидеть, что он замышляет.

Ночь была холодной, луна пряталась за облаками, и только слабый свет портовых фонарей освещал её путь. Склад возвышался впереди — ржавая коробка с выбитыми окнами, окружённая контейнерами, похожими на могильные плиты. Акико прижалась к стене одного из них, её дыхание было тихим, но сердце колотилось. Сквозь щель в стене склада пробивался свет, и она услышала голоса — низкие, напряжённые, с редкими вспышками гнева.

Она осторожно подкралась ближе, прячась за ящиками, и достала телефон, включив запись. Сквозь трещины в стене она разглядела фигуры внутри — человек пятнадцать, собравшихся вокруг мужчины в потрёпанной куртке. Рюдзи Като. Его тёмные волосы падали на глаза, но голос был твёрдым, как сталь, и пробирал до костей.

— Сато был только началом, — говорил Като, стоя на ящике, как на трибуне. Его татуировка осьминога мелькнула, когда он взмахнул рукой. — Он хотел отдать море корпорациям, вроде «Спрута». Мы остановили его, но Мураками всё ещё дышит. Его новый ресторан — плевок в лицо океану. Мы не просто протестуем. Мы уничтожим их. Следующий удар будет точнее — яд фугу покажется детской забавой.

Акико затаила дыхание, её пальцы крепче сжали телефон. Като говорил об убийстве Сато так, будто это была их победа, и его намёки на новый план заставили её кожу покрыться мурашками. Она уловила обрывки разговора — что-то о поставках в «Белый Тигр», о «новом яде», который «сотрёт их с лица земли». Като был не просто фанатиком. Он был стратегом, и его ненависть к Кенджи была личной.

Один из соратников, высокий парень с нервным взглядом, спросил:

— А если Мураками найдёт нас? Или эта женщина, Акико Танака? Она уже рыщет.

Като улыбнулся, но его улыбка была холодной, как морская бездна.

— Танака? — переспросил он. — Она больше не детектив. А Мураками… он утонет вместе со своим «Спрутом». Мы знаем, как их сломать. И никто не остановит море.

Акико почувствовала, как кровь стынет. Они знали о ней. Её имя в устах Като звучало как приговор. Она выключила запись, понимая, что услышала достаточно. Нужно было уходить, пока её не заметили. Она осторожно попятилась, стараясь не задеть ящики, её кроссовки бесшумно скользили по бетону. Сердце билось в горле, но она заставила себя дышать ровно. Ещё несколько шагов, и она растворится в темноте.

Но вдруг тяжёлая рука легла на её плечо, сжав, как тиски. Акико замерла, её дыхание оборвалось. Низкий голос, пропитанный угрозой, прошипел ей в ухо:

— Далеко собралась?

Она обернулась, но не успела ничего увидеть — тень нависла над ней, и мир потемнел. «Морской Щит» поймал её.

Глава 18

В ангаре у токийского порта царила промозглая тишина, нарушаемая лишь скрипом ржавых балок и далёким плеском волн. Холодный воздух пропитался запахом соли, гниющих водорослей и старого металла. Тусклый свет единственной лампы, подвешенной под потолком, отбрасывал длинные тени на бетонный пол, где в центре, на шатком деревянном стуле, сидела Акико Танака. Её запястья и лодыжки были стянуты верёвками, впивавшимися в кожу, а тёмные волосы, выбившиеся из-под капюшона, прилипли к потному лбу. Её грудь вздымалась от тяжёлого дыхания, но глаза — острые, как клинки — не выдавали страха. Она смотрела прямо на Рюдзи Като, стоявшего в нескольких шагах от неё.

Като, лидер «Морского Щита», был одет в потрёпанную куртку, его татуировка осьминога мелькала на запястье, когда он скрещивал руки. Его лицо, изрезанное морщинами, казалось высеченным из камня, но в глазах горел огонь — смесь фанатизма и гнева. Он медленно обошёл стул, его тяжёлые ботинки гулко стучали по бетону, и Акико чувствовала, как её пульс ускоряется с каждым его шагом.

В углу ангара стоял Такеши Ямада, его правая рука, высокий мужчина с нервным взглядом и сжатыми кулаками. Он не смотрел на Акико, его глаза были прикованы к Като, и в них читалось беспокойство.

— Зачем ты следила за мной, Танака? — спросил Като, его голос был низким, почти шипящим, как морской прибой перед штормом. Он остановился перед ней, наклоняясь так близко, что она почувствовала его дыхание — кислое, с привкусом сигарет. — Думаешь, я не знаю, кто ты? Бывшая детектив, выгнанная Кобаяши. И всё равно лезешь туда, куда не следует.

Акико молчала, её губы сжались в тонкую линию. Она не собиралась давать ему ничего — ни слов, ни страха.

Её мысли кружились вокруг того момента, когда она пробралась к ангару. Она вспоминала, как притаилась за ящиками, как её пальцы дрожали, включая запись на телефоне. Голос Като, низкий и ядовитый, всё ещё звучал в её голове: «Сато был началом… яд фугу покажется детской забавой». Каждое его слово было доказательством — не просто его вины в смерти замминистра, но и планов против Кенджи, против «Спрута». Она видела, как он стоял на ящике, его татуировка осьминога мелькала в свете, как символ их одержимости. Она записала всё — его признание, его угрозы, его ненависть. Это была бомба, которая могла взорвать «Морской Щит», если бы только попала в нужные руки.

Но затем рука на её плече, грубый голос — «Далеко собралась?» — и паника. Она выронила телефон, когда её схватили. Он упал где-то в темноте, среди ржавых банок, обрывков верёвок и щепок. Акико не знала, разбился он или просто лежит, спрятанный в мусоре. Она цеплялась за надежду, что его не заметили. Като и его люди были слишком заняты, таща её к стулу, связывая, допрашивая. Но страх грыз её изнутри. Что, если они обыщут ангар? Что, если найдут телефон и увидят запись? Тогда всё будет кончено — не только её жизнь, но и шанс разоблачить Като. Она представляла, как его пальцы сжимают её телефон, как он слушает свои собственные слова, и его холодная ухмылка становится шире. Эта мысль была хуже верёвок, хуже угроз.

Акико заставила себя дышать ровнее, несмотря на боль в запястьях. Она не могла позволить страху победить. Телефон был её единственным козырем, даже если она не знала, где он. Она представляла, как Кенджи каким-то чудом находит его, как запись попадает в полицию, как Кобаяши, этот надутый старик, вынужден признать свою ошибку. Но для этого телефон должен остаться невидимым. И невредимым.

Она мысленно умоляла судьбу: пусть он лежит в пыли, пусть его батарея сядет, пусть он станет ещё одним куском мусора в этом забытом ангаре. Только бы его не нашли. Только бы Като не узнал, как близко она подобралась к его тайнам.

Като ухмыльнулся, его зубы блеснули в тусклом свете. Он выпрямился, скрестив руки, и его взгляд стал холоднее.

— Молчишь? — сказал он, его голос сочился ядом. — Неважно. Я знаю, что ты ищешь. Улики. Думаешь, свяжешь меня со смертью Сато? — Он рассмеялся, но смех был резким, как скрежет металла. — Это бессмысленно, Танака. Потому что ты не выйдешь отсюда. Скоро море примет ещё одну жертву.

Акико почувствовала, как холод пробирает её до костей, но не отвела взгляда. Она знала, что он не блефует. Его глаза, тёмные, как бездонная пучина, обещали смерть. «Морской Щит» не щадил предателей — или тех, кто вставал на их пути.

Такеши Ямада, стоявший в углу, вдруг кашлянул, его ботинки шаркнули по полу. Он шагнул вперёд, его лицо было бледным, а голос дрожал, но он заставил себя говорить.

— Рюдзи, подожди, — сказал он, поднимая руку. — Убивать её… это слишком. Мы уже избавились от Соты. Ещё одна смерть — и полиция не отстанет. Они будут рыть глубже.

Като резко повернулся к нему, его глаза сузились, как у хищника, почуявшего слабость.

— Ты что, Такеши? — прорычал он. — Сомневаешься в нашем деле? Она видела слишком много. Она угроза. Или ты забыл, что море требует жертв?