Время, назад!

– Она ещё не готова, – быстро воскликнул Шинтаро, вскочил и прошёлся к окну и обратно. – Я не могу, не могу испытывать её на людях, разумеется! Не могу испытывать её на Такао.

– Почему нет? – спросил Акаши, проследив за ним взглядом. – Ты проводил многолетние эксперименты и подтвердил, что это не опаснее, чем летать на самолёте.

– Дело не только в безопасности, разумеется, – нахмурился Шинтаро. – Это рушит всю теорию времени, ты понимаешь?

– А если напротив, возвращает всё на свои места? – возразил Акаши. – Я не физик, конечно, и не могу рассуждать обоснованно, но почему ты не допускаешь возможности, что это должно было произойти, Шинтаро? Для того чтобы ты изобрёл машину времени сейчас, ты должен был повстречать Такао в девяностом.

– Этого не может быть. Время – вектор, разумеется, – проговорил Шинтаро и, схватив, со стола карандаш и лист бумаги, начертил ровную стрелку. – На этом строится классическая теория времени, – добавил он. Его собственное представление было иным, разумеется, но Акаши он предпочёл озвучить общепризнанные факты.

Акаши с минуту изучал стрелку внимательным взглядом, затем перехватил у Шинтаро карандаш и легко нарисовал вокруг прямого вектора изогнутую спираль.

– Что если так? – он поднял на Шинтаро глаза.

Мидорима сглотнул и рухнул в кресло, сняв очки и потерев пальцами глаза. Акаши снова понял. Шинтаро думал об этом. Предполагал. Даже был уверен. Наблюдал экспериментально. Несколько спонтанно проведённых опытов с животными показывали, что не только прошлые события меняют будущее, но и события из будущего меняют прошлое. Например, случайно обнаруженные на двери в комнате для экспериментов следы когтей получали объяснение только на следующий день, когда Шинтаро просматривал запись и видел, как запертая в комнате собака царапала эту дверь лапой.

Время уже более пяти лет представлялось самому Шинтаро спирально изогнутым вектором. В точности таким, как нарисовал Акаши.

– Так ты рассматривал подобный вариант, – удовлетворённо кивнул Акаши.

– Это то, как я себе вижу время последние пять лет, – подтвердил Мидорима, не отрывая руки от глаз.

– Тогда за чем же дело стало? – спросил Акаши, принимаясь разливать по фарфоровым чашкам заварившийся чай.

– Я боюсь всё испортить. Боюсь вмешиваться во время, разумеется, – признался Шинтаро, вновь надев очки. – Это может быть опасным.

– Тогда ты тем более должен отправить Такао в прошлое, – Акаши слегка прищурился, – кто знает, чем закончилось бы твоё выступление на конференции тогда. И опыт с полупроводниками. – Он помолчал. – На мой взгляд, всё выглядит логично, Шинтаро. Если ты не хочешь вмешиваться во время, ты должен в точности повторить то, что происходило в каждое из появлений Такао в прошлом. Тогда спираль замкнётся. Ты ведь точно знаешь, что он там был. И уж кому как не тебе помнить, когда и при каких обстоятельствах Такао появлялся в твоей жизни.

– Повторить, – задумчиво проговорил Шинтаро.

– Повторить, Шинтаро, – кивнул Акаши, сделав глоток и посмотрев на Шинтаро поверх чашки с лёгкой улыбкой в разноцветных глазах.

– Что? – спросил Мидорима. – Что ты так на меня смотришь, разумеется?

– Ничего. Узнаю тебя прежнего. Ты помолодел лет на пятнадцать, Шинтаро.

***

Такао в кабинете Акаши смотрелся комично. Секретарша, смерив напоследок явно высокомерным взглядом оранжевую куртку и протёртые джинсы, скрылась за дверью, а Такао продолжал мяться на пороге, украдкой разглядывая потолки и дорогущую мебель. Шинтаро стоял у окна, стараясь смотреть на горевший огнями Токио, а не на Такао. Идея по-прежнему вызывала у него смутное беспокойство, однако, видя его нерешительность, Акаши взял дело в свои всемогущие руки – отдал распоряжение разыскать Такао и навести о нём справки. В результате через три часа на столе у него лежала едва ли не полная биография, включая медицинскую карту, а самого Такао обещали привести его к нему на ковёр в тот же вечер.

– Проходите, Такао, – пригласил Акаши, и Казунари, неловко поёжившись и зачем-то вытерев ноги, подошёл к столу. – Присаживайтесь. – Такао послушно сел. – Меня зовут Акаши Сейджуро. С профессором Мидоримой, я полагаю, вы знакомы.

– Здравствуйте, Акаши-сан. Здравствуйте, Шин-чан, – Такао помахал ему рукой, а Шинтаро хватило только на то, чтобы кивнуть, а так хотелось подойти и обнять. – Такао Казунари, – запоздало представился он и улыбнулся. – Можно просто Казу.

– Что ж, Казунари, – начал Акаши, и голос его стал уверенным, вежливым, но вместе с тем не терпящим возражений. Шинтаро за почти тридцать пять лет знакомства этот тон знал предельно хорошо, ему сложно было сопротивляться. – Я пригласил вас, чтобы предложить работу.

– Ого! – расплылся в улыбке Такао. – Фотосессию хотите? Для какого-нибудь важного делового журнала? Я как раз захватил с собой фотографии, которые снимал сегодня у вас, Шин-чан. Редактор выбрал самые банальные, а мне хотелось вам показать… – он начал было рыться в сумке.

– Это не касается фотографии, – прервал Акаши, и Такао мгновенно замолчал, переводя недоумённый взгляд с Мидоримы на Акаши и обратно.

– Но я больше ничего не умею, – мгновенно улыбнулся он и почесал затылок. – Отчим говорит, бездарь. Он сначала хотел из меня врача сделать и к себе в клинику пристроить, но потом понял, что из меня даже санитара не выйдет, и он спасёт в три раза больше жизней, если позволит мне университет бросить, – он хохотнул, но, увидев, что рассказ собеседника совсем не забавляет, на несколько секунд примолк. – Короче, он на мне крест давно поставил и взялся за сестру, а маме, по большому счёту, всё равно, чем я занимаюсь, лишь бы мне нравилось, так что… я просто фотограф, знаете? Я даже не знаю, чем мог бы вам и Шин-чану помочь.

«Я не самый подходящий человек для всего этого, знаешь? Вообще в этом ничего не смыслю. Я простой фотограф. И я честно не понимаю, почему они решили, что это должен был быть именно я…» – всплыло в памяти Шинтаро, и он нахмурился, вздохнув: всё будто бы повторялось, лишний раз доказывая неизбежную правильность происходящего.

– Вы хотите заработать, Такао? – прервал поток мыслей Акаши. У Шинтаро было чёткое ощущение, что это не совсем та манера, в которой Акаши привык общаться с деловыми партнёрами. Вернее, совсем не та.

– А кто ж не хочет? – пожал плечами Такао. – Мне камера новая нужна, и к велику причиндалов, и…

– Сколько вы получаете за свою работу в редакции? – уточнил Акаши, в очередной раз прервав поток мысли.

– Ну, от фотосессии к фотосессии по-разному, но на круг выходит около ста тысяч йен в месяц, – подняв глаза к потолку.

– Я предлагаю вам три миллиона, – проговорил Акаши, и Такао мгновенно поперхнулся воздухом, закашлявшись. – Я предлагаю вам три миллиона за то, что вы поможете профессору Мидориме испытать одно изобретение.

– Ээээ… – протянул Такао, взглянув на Мидориму. – Побыть подопытным кроликом за три миллиона йен?

– Это неопасно, разумеется, – вступил Шинтаро, нервно поправив очки, – не опаснее чем летать на самолёте.

– А что надо будет делать? – уточнил Такао. – Агрегат какой-то на себе испытывать?

– Условия контракта не предполагают, что вы будете задавать дополнительные вопросы, – уточнил Акаши. – Вы просто будете выполнять то, о чём будет просить вас профессор Мидорима, в течение месяца, то есть до двадцать первого ноября этого года. Будете его безукоризненно слушаться. И всё. И получите за это три миллиона.