Время перемен. Том 2

Тут де Сарвуазье не выдержал:

— Они ловили дуэлянтов в городе, и не вся рота, а только часть. Здесь же мы ищем и дезертиров, и дуэли, причём всей ротой, каждую ночь, без продыху!

Весь шатёр замолчал.

— Если вы не знали, молодой человек, в мирное время дезертиров не бывает, — проскрипел маршал.

Жерар решил не ослаблять натиск:

— Как бы там ни было, прошу дать роте отдых, и прошу сделать это незамедлительно.

— Приказ самого министра вы предлагаете проигнорировать?

«Какой приказ? Сдохнуть ещё на марше от бесконечных дежурств? Опять ты пытаешься сбить меня с толку? Ну нет уж».

— Я нахожусь здесь, как куратор министерства и приказ де Крюа помню. Он не таков. Но все в этом шатре знают, кто командует восьмой ротой, и все знают, как вы относитесь к этому человеку! Или вы даёте отдых, или министру станет известно, что здесь происходит.

Офицеры в шатре оторопели. Лицо маршала скривилось, он желчно выдавил из себя:

— Станет известно, да? Уверен, что до конца войны доживёшь, щенок?

— Доживу, или нет — не важно. Он узнает всё, так или иначе, и узнает уже завтра, если сегодня роте не дадут отдых. Говорю вам, как служащий министерства.

Граф развернулся, протолкался сквозь толпу и покинул штаб. От нахлынувшей ярости руки его подрагивали. Жерар не понимал, откуда взялись все эти слова, но его преподаватель риторики явно удивился бы.

Маршал постоянно поддевал де Сарвуазье, проклятая погода, доспех, дежурства, дуэль, на которую он пошёл исключительно из-за приказа чёртова первого министра — всё это смешалось в кучу и привело к такому вот бесконтрольному словоблудию.

Проклиная всех и вся, граф вернулся к роте и приказал слуге:

— Разложи палатку как следует, сегодня спим тут. Да разведи костёр, мне надоело мёрзнуть каждую ночь.

Сержанты и офицеры смотрели на него с завистью и толикой пренебрежения, мол, нам опять мёрзнуть в ночь, а ты тут будешь нежиться в палатке. Но слуга не ослушался, а, наоборот, волком глядя в ответ на окружающих, начал споро возводить палатку.

Ещё несколько минут это немое противостояние продолжалось, затем пришёл капитан и громогласно объявил:

— Рота, разложить палатки, приготовиться на ночлег, ужин после седьмой роты!

Удивление и облегчение отразилось на лицах солдат, а де Куберте подошёл к Жерару и прошептал:

— Ты чего в штабе устроил? Думаешь, де Ветт оставит это так? Теперь жди от него подлянки…

— Дядя, разве он не строил вам подлянок раньше? Ещё пару дней такого дежурства, и ваши солдаты сгниют заживо от этой сырости.

Судя по виду капитана, он хотел ответить что-то резкое, но осёкся в последний момент:

— Ты прав, пожалуй, но теперь старый козёл будет уделять нам в два раза больше внимания, помни об этом. И ещё, я знаю про твою дуэль.

— Как?

— В армии некоторые слухи расходятся быстрее, чем в ином борделе. Достиг результата единственным способом, который видел на тот момент, да? Осуждать не буду. Не знаю, что бы делал сам в одиночку. Но учти, враг с каждым днём всё ближе, а любая царапина, полученная на дуэли, может свести тебя в гроб в бою с врагом. Там будет хватать его стрел, пик и топоров, без ран, которые мы наносим сами себе. В следующий раз дождись кавалеристов, и нужно наказать тех, кто проспал. Разок спустишь, будут пренебрегать тобой всегда.

Род уже поставил палатку и разжигал костёр. Жерар сказал ему помочь с парой застёжек и избавился, наконец, от надоевшего доспеха. Пока слуга готовил ужин, он решил пройтись, посмотреть на роту. Солдаты возвращались с полевой кухни и устало рассаживались возле костров. Один зачерпнул ложкой варево в котелке и извлёк наружу камень величиной с перепелиное яйцо:

— И так не доливают, ещё и камнями кормят…

Жерар узнал его. Это был тот самый солдат, дневальный, любящий стоять навытяжку. Он решил спросить:

— Солдат, почему не доливают? И откуда камни?

Человек тут же вскочил, отставив котелок в сторону:

— Пёс его знает, ваше благородие!

— Кроме пса ещё кто-то может быть в курсе?

Солдат уставился в землю и медленно соображал:

— Эээ… Не могу знать, господин лейтенант!

Де Сарвуазье решил поискать кого посмышлёнее, и ему на глаза попался долговязый сержант, Жак. В руке его тоже дымился котелок, но, в отличие от того, что был у дневального, полный до краёв. Жерар обратил внимание на другие котелки: у кого как. Полные встречались реже, как правило, у солдат постарше. Тогда он спросил сержанта:

— Скажи-ка мне, любезный Жак, почему у солдат котелок наполовину полный, а у тебя весь набит кашей?

— Кухня еканомию объявила, господин лейтенант. Будут теперь не доливать, пока кто из полковников, значица, не отменит эту треклятую еканомию.

— Когда ж по обыкновению отменяют?

— Бывает, что и вовсе не отменяют. Полковники — господа занятые. Штабы, советы военные, и отдыхать им надо когда-нито. Вы уж, поди, и сами знаете.

— Почему ж молчат солдаты? Отчего не жалуются командирам? Или вам есть не хочется?

— С кухней да обозными закуситься солдату себе дороже может выйти, да и не принято у гвардейцев жаловаться. Третью ночь подряд в охранение ходим, и то не жалуемся, а тут за миску каши побежим?

— Просто тебе рассуждать, у тебя-то полон котелок. Кстати, почему?

— То не сложно, господин лейтенант. Видите, — он указал на полевую кухню, — Раздающий из большого котла всем, значит, раздаёт. И рядышком человечек то стоит, то отойдёт куда.

— Так.

— Вот этому человечку котелок если поставить за те ящички, да три грошика на дно положить, он его быстренько до краёв нальёт. У него там, в закромах, второй котёл на замену первому стоит. В нём если камушки и попадаются, то на дне самом, а за грошики-то он сверху черпает.

— Часто они так делают?

— Всегда делали.

— Скажи, сержант, что значит слово «экономия»?

— Это когда солдат голодный должен быть, или ботинок у каптёра не хватает, или ещё чего-нито…

— Ешь иди, приятного аппетита.

— Спасибо, ваше благородие!

Случай этот Жерара необъяснимо задел. Видно, в этот день конец пришёл его терпению. Род только приступил к готовке, и граф де Сарвуазье решительным шагом направился к полевой кухне, что кормила его полк. Солдат, который тайком наполнял котелки, кинул на него быстрый взгляд, но дела своего не бросил и, взяв очередной котелок, собрался было исчезнуть среди мешков и ящиков, где заметен был пар от второго котла с кашей. Жерар поймал его за руку. Глаза солдата округлились. Раздающий, да и вся очередь в придачу, застыли от удивления.