Время перемен. Том 2

— Рубите, колите, бейте, нон вряд ли сломается, но есть ещё кое-что, — Слуга достал из-за пояса большой тяжёлый кинжал в ножнах, — Кажется, мастер де Эскерн учил вас фехтовать длинным и коротким клинком. Бейте в сочленения, отбивайте удары, впрочем, не мне вас учить.

— Бой с кинжалом во второй руке — бой не за честь, а за жизнь, кажется, так он говорил? Да, здесь это подходит как нельзя лучше. Спасибо, Род.

Жерар приладил ножны короткого клинка также слева, чуть ближе к спине, таким образом, чтобы при необходимости хвататься правой рукой за левый бок, а левую отводить чуть за спину, за коротким клинком. Так руки не будут запутываться, как и учил мастер.

Потихоньку темнело. Его слуга отправился разогреть еды, а граф предчувствовал что-то.

Вернулся дядя:

— Офицеры, ко мне!

Жерар и четверо взводных собрались вокруг него, все внимательно слушали.

— Еретики чуть не прорвались через позиции третьей и пятой рот. Полковник отрядил кавалерию в пеший резерв, но будьте настороже — если прорвались однажды, могут повторить и ударить в тыл. Потери?

— Трое раненых, один убит.

— Двое ранены.

— Трое раненых, двое мёртвых.

— Один мёртвый, остальные целы, — по- очереди отрапортовали лейтенанты.

Медленно спускались сумерки, но, уже под ночь, де Сарвуазье заметил, как враги за баталиями формируют новое наступление.

— Ночью пойдут, — констатировал Пероль.

— Отобьёмся, — ответил ему Франческо.

— Это чтобы не дать нам роздыху, — заметил дядя, — Эй, рота! Если кому приспичило ссать, срать, или ещё чего, сейчас самое время!

Почти все солдаты разбежались, большинство — в сторону нужника. Некоторые присели прямо надо рвом, оставляя врагу неприятный сюрприз. Жерар удивился, как они не стесняются, но прочие солдаты роты, похоже, наоборот, одобряли подобные шутки, выкрикивая наперебой: «Давай заполним до краёв, пусть захлебнутся в дерьме!», «Не жалей своих камней, брат-солдат!», «Пусть-ка нюхнут перед подъёмом, ага!», и другие скабрезные шуточки примерно такого же содержания.

Люди вернулись на места, а еретики всё строились, формировали отряды и зажигали факелы в сгущающихся сумерках.

— Обычно ночью не сражаются, — заметил Жерар.

— Верно, но они уже прощупали наши позиции и бросают в бой не лучшие свои силы, просто чтобы не дать нам выспаться ночью, а днём пошлют самых тёртых головорезов — так больше шанса прорваться и закрепиться наверху.

— И что же, мы будем сражаться всю ночь и весь день?

— Да, чёрт возьми, но мы выстоим, мы же гвардейский полк!

Граф положил руку на рукоять эспады. Отчего-то слова дяди вселили в него немного уверенности. Это был словно островок стабильности среди всего этого хаоса. Солнце совсем опустилось, но еретики не спешили, лишь факелы их ярче светили в темноте. Уже и луна вышла на небосвод, подкрашивая серебряным светом склон, ров и неровную землю за ним. Наконец, еретики медленно двинулись, выстраиваясь впереди своих заградительных баталий. Шли они без стрелков и, когда подобрались вплотную ко рву, Жерар понял, по их душу пришли сборные отряды из первой и второй волны.

— Эй, арбалетчики! — разнёсся над бруствером голос дяди, — Проредите-ка факельщиков, да не торопитесь.

Люди капитана принялись методично обстреливать тех, кто держал факелы. Их закрывали щитами, как могли, но двоих из шестерых удалось подстрелить. Еретики перекинули лестницы через ров и полезли на насыпь. Ещё один факельщик получил стрелу и скрылся на дне. Солдат еретиков прыгнул за ним и подал другому не потухший ещё факел, затем выбрался сам после нескольких неудачных попыток.

— По трупам вылез, — заметил Пероль.

— Верно говоришь, — отозвался дядя, — Надо бы сжечь их днём, или закопать на худой конец.

Еретики же приближались под обстрелом. Стена их щитов была совсем рядом, когда по рядам их разнёсся клич: «За бога огня, за Сомду, за императора!» И воины ближнего боя ринулись вперёд из-за щитовиков. Многих, как и прежде, перекололи ещё на подступах. Но остальные пробились наверх и завязался бой. Начался сумбур. Кто-то из обороняющихся упал, кто-то шагнул назад, и образовалась брешь, которую тут же заполнил враг.

— Сбросить! — прогремел голос дяди Люка. Он вместе с Леонардо, Жераром, Родом и ещё несколькими кинулись на группу еретиков.

Жерар отвёл в сторону протазан, что метил ему в живот, ударил еретика эспадой по шлему. Удар вышел тяжёлым — голова его откинулась назад, и граф перерубил ему челюсть на обратном движении. Он заметил, как рядом его дядя очень умело заблокировал щитом вражеский топор и рубанул нападающего по колену, а его слуга с другой стороны помог Леонардо справиться с другим еретиком, ловко свалив его ударом по голени. Леонардо дважды ударил поверженного так, словно рубил дрова. Он, как и дядя, использовал чекан. Граф вообще заметил, что все офицеры роты держат в руках именно чеканы.

Коротким клинком он отбил древко вражеского топора и оказался почти вплотную с врагом, но не растерялся и долбанул его рукояткой эспады — неудачно, тот загородился щитом, но открылся слева, тогда де Сарвуазье ударил его левым кулаком прямо по шлему и толкнул двумя руками, пока тот не опомнился. Противник отлетел назад, там ему добавил ещё кто-то из роты, и он улетел вниз, увлекая за собой ещё одного. Дядя слева бешено бил чеканом по упавшему врагу, справа Леонардо и Род спихнули двух оставшихся вниз. Один сильно припадал на левую ногу, это оказалось фатальным — он не смог увернуться от алебарды Жака и остался лежать на склоне, раскинув руки в стороны. Жерар увидел двух человек из роты, один держался за лицо и сидел на земле, второй бросил оружие и сжимал правой рукой левое плечо. Скольких увели или унесли в лазарет, граф не знал.

— Рота! — взвился над позицией голос капитана, — Посчитать личный состав, после убрать трупы из рва!

Жерар гадал, сколько же они потеряли на этот раз, но оказалось — трое раненых и трое убитых. Сколько же всего за день? Не слишком ли много?

А враг уже строился для нового штурма — Жерар видел факелы и снующих туда-сюда людей. Но на этот раз они не спешили.

Видно, дядя сразу разгадал, чего добивается враг и скомандовал, опять разнося свой голос так, что даже соседним ротам было слышно:

— Отделения, по два человека в тыл, пусть подготовят места для сна прямо у насыпи. Офицерам определить порядок дежурства.

Четверо лейтенантов отправились смотреть солдат, а Жерар никак не мог сообразить:

— Дядя?

— Солдаты могут спать где угодно, особенно бывалые, — ответил он на невысказанный вопрос.

Услышавшие это солдаты, включая старого слугу графа, рассмеялись. Очень скоро треть роты храпела на лежаках за бруствером, а остальные, кто не убирал трупы, вглядывались в свет факелов напротив.