Время перемен

Андре, рассматривающий отверстие в потолке, откуда падал свет, жестом поманил меня. Я подплыла. Отверстие было малюсеньким — мизинец едва пролезет. Но тритон сотворил какое-то заклятье, позволившее увидеть все словно отраженное в зеркале. Ничего интересного: вода, вода и ещё раз вода, да ещё проскользнувшая мимо рыбина. Она мелькнула настолько быстро, что я не успела её толком разглядеть. Поняла только, что это была именно рыба.

Потянула парня за руку, предлагая плыть дальше. Он кивнул. Уже покидая пещеру, в последний раз оглянулась и замерла: у того же самого отверстия, где только что были мы, замерла спиной к нам темноволосая русалка с серебряным хвостом. Я уже хотела вернуться, чтобы попросить её о помощи, как та обернулась, посмотрев прямо на меня:

— Света? — удивилась уже взрослая Рия. Потрясенно смотрю на неё, а она на меня. — Ты же умерла!

В смысле?! Как я могла умереть! Я же живая! И как тут могла оказаться взрослая Ри? Нежели мы так долго тут плаваем?! Попыталась жестами передать вопрос, но, кажется, меня не поняли. А потом её образ поплыл и, не девушка уже, а женщина исчезла. А я продолжала в шоке смотреть на то место, где она только что была. Живая и словно бы настоящая. А ведь иллюзии на меня не действуют!

Развернувшись, бросилась догонять своего спутника, который успел доплыть до поворота и только там заметил мое отсутствие. Обернувшись, булькнул нечто недовольное. Я же, не обращая внимание на его недовольство, прижалась к юноше. Мне было страшно. Очень-очень. Словно что-то поняв, Андре обнял меня. А потом наклонился и поцеловал в щеку, по которой текла вниз, постепенно смешиваясь с водой, слезинка. Прижавшись сильнее, сама потянулась к его губам. Сейчас мне было важно осознать его реальность. Просто я начала сомневаться… Вдруг он тоже растает?!

Целоваться под водой оказалось весьма… познавательно. Особенно учитывая, что прервать нас некому, но при этом для того, чтоб зайти дальше поцелуев, надо превратиться обратно, чего мы по понятным причинам сделать не в состоянии. Так что в отсутствии всяких тормозов, мы продвинулись куда дальше, чем прежде. Я даже пожалела о хвостатом воплощении. Хотя если учесть насколько хвост в умелых руках Андре оказался чувствительнее кожи… Короче, потери себя компенсируют. В общем, процесс моего успокаивания зашел довольно далеко. Ну и затянулся.

Путь мы продолжили, держась за руки — так было спокойней. Вскоре оказались на развилке: туннель делился надвое. Тритон по каким-то ему одному видимым признакам выбрал правый коридор. К сожалению, тот закончился в небольшой пещерке, где плавали странные, закрученные в спираль как у улитки, раковины. Удивительно! Никогда не думала, что раковины вообще могут плавать… Монстриков тут не было. Зато был свет, исходящий из отверстий в стенах. Подплыв к одному из них, размером со средних размеров тарелку, заглянула.

Мир выцвел, а потом снова окрасился в разные цвета. Вспышками пришли видения:

Рия в белом свадебном платье и Андре в костюме рядом с ней. Моя подруга словно светится, по лицу же тритона ничего нельзя прочитать. В своей замкнутости оно напоминает лицо моей наставницы. Вот к Ри подходит с поздравлениями Алина под руку с недовольным Фывом, Наташа, даже тетя Лена. А меня нет. И все ведут себя так, словно так и должно быть.

Маргарита Николаевна и Илина Владимировна, устроившиеся в небольшой уютной и незнакомой мне гостиной. При этом директриса нынешняя сидит в кресле, а предыдущая на диванчике.

—… и слишком сильная, Илина, — продолжила явно начатую до того фразу целительница. — Не думаю, что у тебя много времени до того момента как она догадается. Так что лучше скажи сама.

Стоя на коленях, я из последних сил держала отливающий глубокой зеленью купол, в который кто-то за гранью видимости стрелял. Каждый выстрел, каждая расплющенная пуля тянули из меня силы…

Мама и дедушка, сидящие на темном кожаном диване. Одежда до безумия напоминает ту, что была на них первого апреля, в день памятного звонка с «изображением». По крайней мере, мамина: уж эту-то лиловую юбку я ни с чем не спутаю — терпеть её не могу! Дедушкина, как и всегда, когда он не в хламиде, состоит из белой рубашки и черных брюк.

— Кто-то ведет свою игру, — задумчиво сказал настоятель. — И вас со Светой в неё втянут, будь уверена.

— Думаешь, в школе она будет в безопасности? — мама подняла на ltlf непривычно серьезный взгляд таких же голубых, как у него, глаз.

— Возможно, — он прищурился, словно присматриваясь к чему-то, — но, скорее всего, нет. Ты же знаешь, ей на месте не сидится. Наверняка во что-нибудь влезет. Да и с нашими интригами, сама знаешь, никогда нельзя ничего предсказать наверняка.

Неожиданно для меня нахмурившаяся мама кивнула.

Странная комната, чьи очертания словно расплываются. Асавен и ещё кто-то, сидящий за письменным столом спиной ко мне. Видна только темная макушка.

— Храмовики что-то задумали. Есть у меня такое подозрение, что они хотят стравить Подводный ветер с Охотниками. Как, не спрашивай, не знаю. Но ты должен проследить за русалками, они, сам знаешь, наиболее короткий путь. Относись к ним как относился бы к Ученицам Академии.

Теперь я словно со стороны увидела себя.

Небольшая темная пещерка. Я сидящая на кучу старых спальников. Из туннеля, ведущего к ней, появился и тут же уселся рядом Алексей:

— Света! — он обнял меня, «я» не сопротивлялась.

— Лёша, — и столько нежности в моем голосе! «Я» поцеловала его в щеку. — Я скучала.

Неожиданно я попала внутрь того «я», за которым наблюдала.

— Я тоже, — Его руки скользнули к моему лицу…

А потом щеку обожгла боль. Чьи-то руки обхватили за талию и куда-то поволокли. Заморгала.

Надо мной навис Андре, удерживающий меня за талию. Почему-то перед глазами снова возникло видение его с Рией. Тряхнула головой, отгоняя странное воспоминание. Пещерка, заполненная водой. Свет, льющийся из «окошек». Спиральные раковины висящие вокруг.

Глаза тритона едва ли не светились синим, на лице было обеспокоенно-сердитое выражение, а рука уже занесена для ещё одной пощечины. Убедившись, что я пришла в себя, он ткнул в сторону «окна» и нарисовал знак вопроса. Провела пальцем по губам и развела руками. Ну-у, попыталась развести.

Он чуть наклонил голову и махнул рукой туда, откуда мы приплыли. Остро жалея о невозможности говорить, поплыла за ним.

— Ай-яй! Не хорошо подсматривать! — мужской голос заставил вздрогнуть. Смысл слов не сразу дошел до разума: как же давно я не слышала чьей-либо речи, настоящей я имею в виду! Незнакомый, но чем-то — Может интонациями? — напоминающий голос нашего монстра математики. Вздрогнув, остановилась.

Ответить я опять же не смогла. Интересно, это правило или исключение? Надо будет у Асавена спросить…