Время перемен

Но это было лишь начало. То, что произошло после, то, что он увидел…

Он остолбенел.

Он словно умер, поражённый в самое сердце.

Всё, во что он верил, вдруг в один миг разбилось на тысячи осколков, утратив всякий смысл.

Все его чувства как будто исчезли, ибо то, что он увидел в памяти Вилл было немыслимо!

Невозможно!

Это не поддавалось никакому объяснению. Это было чудовищно!

«Как такое вообще могло произойти?! Нет! Невозможно! Что это за ложь?! Что за фокусы?!» – кричало его сознание. Его вера не позволяла принять увиденное. Мысли роем проносились в голове одна за другой. Т’хасс не желал верить увиденному. Не мог. Не имел права. Но знал, что увиденное – не ложь, ибо при контакте разумов невозможно солгать.

Это была правда.

Чудовищная правда.

Правда, которой лучше было бы не знать. Правда, которая едва не убила его!

Советник нарушил Закон! Он открыл своё лицо!

Но не это было самым ужасным.

Ритуальный балахон носил не тот, кто должен был. Не представитель Народа!

ЭТО БЫЛ ЧЕЛОВЕК!!! ПРЕЗРЕННЫЙ ЧУЖАК!!!

Ящер отдёрнул руку ото лба стражницы, словно обжегшись, и схватился за голову:

– Нет! Нет! Не-е-ет!!! – повторял он, как ополоумевший, шатаясь из стороны в сторону, делая неуверенные шаги – ничего перед собой он не видел, ибо пред его взором всё ещё стояла чудовищная картина. Т’хасс был полностью поглощён видением из памяти Вилл. – Не может быть! Я не верю… нет… Невозможно!!! – крикнул он в исступлении, рухнув на колени, всё ещё продолжая бормотать что-то себе под нос. На Вилл и Мэтта он не обращал никакого внимания.

– Вилл… что ты ему… показала? – удивлённо спросил юноша, пытаясь встать. Сейчас он и стражница чувствовали, как к ним возвращаются силы, а раны, полученные в сражении затягиваются. Воля пришельца была поколеблена, и они могли спокойно восстановить себя!

– Я показала ему истинное лицо их Первого Советника, – ответила девушка. – Возвращаясь на «Одиссей» мы с девочками решили разоблачить двойника Странника, раз победить в бою его не смогли… Но мы не знали, как это сделать. Я не знала. До самого последнего момента.

– Вилл – ты гений! – наконец-то сумевший подняться Мэтт подбежал к девушке и взял её на руки, закружив. Вилл засмеялась. Звонко. С чувством такого облегчения и радости, каких, пожалуй, ещё не испытывала.

– Ну всё, хватит, поставь меня, – попросила она, всё ещё смеясь. Оказавшись на «земле», если чёрное нечто в этот странном мире можно было так назвать, она спросила:

– Так что ты там говорил про мою гениальность?

– Я довольно тесно… общался с этим пришельцем, – Мэтт кивнул на пребывавшего в прострации Т’хасса. – И сумел кое-что узнать. Их ментальная сеть – это не только благо, но и своего рода проклятье. В ней мысли каждого индивида становятся достоянием всех остальных. Что знает один – узнают все. Этим часто пользуется их инквизиция – Ревнители Веры… Но в нашем случае…

– Стоит ему только выйти в сеть, – продолжила Вилл, кивая, – и все ящеры на Земле увидят то, что он увидел в моей памяти!

– Да, но тогда нам нельзя его уничтожать, – почесав голову, сказал юноша. – Но ради такого дела я могу и потерпеть это соседство.

– Ты правда готов… к этому? – Вилл удивлённо посмотрела в глаза парню. Но больше не сказала ничего – всё, что ей было нужно, она увидела во взгляде Мэтта. Любовь. Нежность. Готовность пожертвовать собой ради неё, ради Вильгельмины Вандом.

– Пойдём, – потянул стражницу за руку Регент. – Нам надо привести в чувство этого кадра. Иначе с него не будет никакого проку…

Т’хасс всё так же стоял на коленях, держась за голову. И всё так же перед его взором висел образ Советника, снимающего капюшон. И каждый раз видя, кто скрывался под ним… Это отдавалось непереносимой болью в душе… Невероятной. Его разум будто зациклился на увиденном, не желая этого принимать. И каждый раз воспроизводя видение, пытался найти признаки лжи. И не находил. И снова неверие. И снова – видение. И так раз за разом. Как можно было поверить в то, что тот, кто являлся Голосом Императора, не принадлежал Народу? Как можно было поверить, что тот, ради кого он сам и все его братья не раздумывая готовы были отдать свои жизни, оказался… чужаком? Как можно было смириться с тем, что всё, во что он верил, вдруг начало с треском разваливаться на куски? И крамольные еретические мысли начали заползать в его разум. «Как мог Император допустить такое?» – была первая из них. А затем другая: «Может он не знает? Но это ересь, ведь Император – воплощение Бога, он всемогущ и всеведущ! Он знает всё! Тогда он знает и о Советнике. Но почему не уничтожил чужака сразу?» Вопросы, вопросы, вопросы… Один крамольнее другого, и ни на один нет ответа.

Смириться было невозможно. Почти. Принять всё это – значило разрушить то, казавшееся крепким и монолитным, здание, что являла собой Вера Истинного Пути.

Но и не верить тоже было невозможно. Память человеческой женщины не лгала. При таком контакте разумов скрыть что-то, солгать, исказить – невозможно. Увиденное было правдой.

Это противоречие – между Истиной и тем, во что он верил всю свою жизнь, разрывало его сознание на части, убивало его. Как же можно было сделать здесь выбор, если все варианты кажутся неверными?

Но вдруг Т’хасс почувствовал нечто совершенно необычное – чья-то рука легла ему на плечо! Ещё совсем недавно на нечто подобное он бы среагировал рефлекторно – как воин. Но не сейчас. Не тогда, когда всё вдруг начало рушиться. Т’хасс медленно обернулся, но перед его взглядом всё ещё стоял Советник-человек, казалось, насмехающийся над ним. Ящер встряхнул головой и сильно зажмурился, концентрируясь на настоящем, на «здесь» и «сейчас», изгоняя наваждение. Вновь посмотрел назад – это была стражница – именно это слово чаще всего он встречал в памяти Мэттью Олсена как ассоциацию к образу этой… девушки, так легко разрушившей его картину мира. Однако он не испытывал к ней ненависти. «Похоже, я вобрал в себя слишком много от этого человека, и изменился», – подумал ящер. Он уже был готов к тому, что сейчас ему нанесут последний удар. Но мгновения складывались в секунды, а ничего не происходило.

– Чего же вы ждёте, люди? – наконец спросил он, не в силах выносить это более. – Вы победили, вы знаете, что нужно делать.

– Вот ты как думаешь о нас? – спросила Вилл. – Мне очень жаль… Я даже представить себе не могу, что ты пережил, увидев то, что я видела… Наверное ты думаешь, что тебе теперь незачем жить, – помедлив, сказала она, обходя ящера и становясь перед ним на колени. – Но ты не прав, если так думаешь, – она посмотрела ему в глаза. Т’хасс никогда прежде не видел такого взгляда. Взгляда, излучавшего нечто настолько прекрасное, что в языке Народа этому не было названия! – Ты хотел помочь своим сородичам на Земле вернуться домой. Разве ради этой благородной цели не нужно жить? Ты узнал правду. Но разве теперь ты не должен передать её другим? Или пусть они и дальше живут во лжи? Ты ведь предлагал всё решить миром. Так давай попробуем. Никто кроме тебя на это не способен – ведь ваш Народ не любит чужаков…

– Хм… Не любит – это мягко сказано, – прошипел ящер. Он всё ещё не мог поверить в то, что всё это происходит именно с ним. Да и то сказать – с ним, ведь от него только и осталось, что разум, перемещённый в тело чужака, как паразит. И вот теперь, после всего, они говорят, что не желают ему смерти! Это было так не похоже на… него. Прежнего. Так не похоже на его собратьев. Но сейчас в глубине души он начал понимать, что этот путь, возможно, единственно верный. – Вы странные существа, люди, – сказал он, вставая. – Только что мы с вами бились насмерть и я почти убил вас, а теперь… Да. Это верно. То, что ты показала мне, разрушило всё, во что я верил и ради чего жил. Но ты права и в том, что я не имею права уйти сейчас. Этот обман длился слишком долго… Хм, похоже, из-за тебя я стал еретиком… Как бы то ни было, но я должен поделиться истиной с остальными.

– Как они отреагируют? – спросила Вилл.

– Надеюсь – достойно, – ответил ящер. – А затем мы уйдём.

– Странно, мне казалось, что ты должен быть зол на человечество, раз один из нас тайно занял такой высокий пост в вашем правительстве, – скептически произнёс Мэтт. Он не очень верил в искренность пришельца.

– Я знаю, что вины вашего народа здесь нет. Твоя подруга показала мне не только истинное лицо Советника. В её памяти я видел всё, что с ним связано. Я видел его Силу. И я знаю о человеке, зовущем себя Странником… Теперь мне известны многие ключевые события, приведшие всех нас к нынешнему положению. А когда я войду в ментальную сеть, всё это узнают и мои собратья.