Время перемен

Врата.

Гигантские. Выполненные из чёрного камня, с нанесёнными на них узорами, которые можно было различить даже с такого большого расстояния – ведь до них было не меньше пары километров! Основной сюжет барельефа хоть и смутно, но угадывался – Мировое Древо, Иггдрасиль. И само это место словно бы сходилось у врат, влекло к ним, будто они были центром всего.

– Это... оно? – недоумённо глядя вперёд и щурясь, выговорил Румянцев.

«Если мы всё сделали правильно – то да. Эти врата – наша цель», – проскрипел к голове ментальный голос Шро’така.

– Скорее уж то, что скрывается за ними, – хмуро поправил его Седрик. Внешне по нему не было заметно, однако гибель Фроста, а тем более такая – безсмысленная, вне боя – сильно опечалила лорда. Хотя ловец был для Седрика всего лишь вассалом, но ценным и верным. А это уже само по себе было немало. Но статус и змеиная натура не позволяли лорду хоть как-то проявить своё отношение к произошедшему.

– Что ты чувствуешь? – тем временем спросил у ящера Васильев, который не поддался желанию разглядывать врата во всех подробностях. – Есть тут ловушки или ещё какие-нибудь сюрпризы?

Шро’так замер, прислушался к ощущениям. Мгновение спустя ответил: «Нет».

– Нет ловушек? – уточнила Нерисса. Это странное место продолжало пугать её. И теперь она нашла силы признаться в этом самой себе. Пожалуй, сейчас впервые за очень долгое время она призналась себе в том, что у неё есть какая-то слабость. Раньше она считала, что это недопустимо – быть слабой. Считала, что должна быть сильнее всех, что такова сама её судьба... Но как бы странно это ни звучало, последние события, а во особенности этот странный мир внутри Меридиана заставили колдунью о многом задуматься и взглянуть на привычные вещи под иным углом. Даже на саму себя. И сделать выводы, которые не всегда были приятны.

«Да», – пришла в ответ мысль командующего. «По крайней мере здесь нет таких ловушек, которые я мог бы почувствовать», – то ли пошутил, то ли всерьёз сказал он.

– Отлично! Мне сразу полегчало! – голос Холецкого играл злым сарказмом. Безусловно, он оценил инопланетный юмор. Особенно учитывая то, что смотрел боец на всё, окружавшее его здесь, с ненавистью – это проклятое место убило стольких его товарищей! Но даже после этого он сохранял ясность ума.

«Однако я чувствую... что-то», – вдруг продолжил Шро’так. «Нечто совершенно невероятное! Как будто там, впереди за вратами спит целая вселенная, готовая готовая проснуться... Чувствую эту безграничную бурлящую мощь... Не могу описать это адекватно, но уверен – именно сокрытое за вратами ищут те, кто привели сюда мой народ. Именно там и наша цель, чем бы она не являлась», – произнёс он в голове каждого, указав на врата вдали.

– Ладно, – кивнул Васильев. – Если всё и вправду так, то очень скоро мы узнаем, стоило ли оно всех этих смертей, – сказал он, двинувшись вперёд. Сердце его было полно горькой печали о тех, кто не дошёл сюда. Вина тяжким грузом давила на Петра Алексеевича, ведь это он был главой экспедиции, а значит нёс ответственность за жизни людей, отправившихся с ним в это опасное путешествие. Но вместе с тем в нём теплилась и надежда, с каждой минутой разгоравшаяся всё сильнее – ведь очень скоро всё может быть окончено. Причём это будет хороший конец... Но врождённый скепсис не давал учёному всецело отдаться во власть этой надежды. «Надежда – первый шаг на пути к разочарованию», – вспомнилась услышанная когда-то при давно позабытых обстоятельствах фраза. Васильев невольно усмехнулся, оценив, насколько удачно выбран момент для такого воспоминания.

Группа продвигалась вперёд. Позади было уже почти полпути до гигантских врат, нависавших нерушимой монолитной громадой, внушающей уважение одним своим видом. Гулкое эхо шагов уносилось вдаль. В этот кульминационный миг каждый был погружён в свои мысли...

Врата, обрамлённые тьмой слева и справа, а сверху, подобно атлантам, подпиравшие облака, становились всё больше. Теперь уже можно было отчётливо разглядеть не только общий смысл узоров на них, но и надписи на неизвестных, очень древних языках... На одно слово, оттиснутое в полукилометровой громадине врат, Васильев почему-то обратил особо пристальное внимание: «Adonai».

«Хм... Это слово... означает «Бог»», – думал учёный. «Почему здесь есть слова древних земных языков?»

Тем временем по мере приближения становилось понятно, что исполинские врата были сделаны из разновидности материала, употреблённого зодчими для создания пола – в них тоже при желании можно было рассмотреть эти золотистые, геометрически правильные прожилки – проводящие пути, характерные для микросхем...

И вот, наконец, группа вышла на обширную площадь перед Вратами. Размерами своими она, окаймлённая по периметру особенно вычурными колоннами, ничуть не уступала Красной площади в Москве.

– Всё-таки, для кого же сделана эта дверь? Что за создание могло ею пользоваться? – вымолвила Нерисса.

– Меня больше интересует, как их открыть, – полный учёного азарта, проходя дальше, бросил Румянцев. Внутришлемный дисплей его научного скафандра выводил молодому человеку информацию о вратах и пространстве вокруг них. Судя по всему, то, что сейчас видел учёный, делало его едва ли не самым счастливым человеком.

– Логичное замечание, – согласился Васильев. – Думаю, стоит осмотреться. Возможно, мы найдём что-то, что подскажет, как это сделать.

– Единственное, что здесь есть – это колонны и сами врата, – в свойственной себе холодной саркастической манере заметил Седрик.

– Чувствую нити паутины... Незримые и незнакомые, – прошептала вдруг Миранда, о существовании которой все уже почти забыли, поскольку она всегда молчала. – Они... совсем другие. Чужие... Но все ведут сюда, – указала она на Врата, которые, казалось, источали слабый, едва различимый белый туман. – Это центр паутины...

– Значит, подсказка на них? – посмотрел на девочку Васильев. – Тогда придётся потрудиться. – Большая часть того, что там написано, мне не знакома, а оставшуюся часть я узнаю с большим трудом.

«Внимание!» – вдруг настороженно проскрипел в головах людей голос Шро’така. «Я кого-то чувствую... мы не одни!» И едва только он послал эту мысль, как отовсюду – из-за каждой колонны, что были вокруг площади, на отряд посыпались искрящиеся сгустки энергии, вынуждая застигнутых врасплох людей мигом прижаться к земле, спрятаться и принять бой в невыгодных условиях. Люди огрызнулись разрушительными залпами атомных излучателей, взрывы от выстрелов которых оглушили всех и распылили несколько колонн, а Нерисса поддержала магией, метая молнии по направлениям, с которых вёлся особенно интенсивный обстрел. Однако попавшие в засаду люди, да к тому же принявшие бой на открытой местности, где укрытий не было и в помине, были слишком лёгкой мишенью...

Холецкий, мгновенно оценив ситуацию, понял, что если немедленно ничего не предпринять, то группа будет уничтожена в полном составе за пару минут, бросил дымовую шашку, и исчез! Миг спустя то же самое сделали двое оставшихся в живых бойцов «Особого отдела», и тотчас группу, прижатую огнём к земле, окутали клубы густого белого дыма, в считанные мгновения занявшего чуть ли не половину площади.

Огонь из-за колонн прекратился – похоже, противник не желал стрелять наугад.

– Что за чёрт! – шёпотом, откашливаясь и пробираясь к колоннам, простонал Румянцев, получивший ранение в плечо – если бы не бронекостюм, сгусток энергии прожёг его насквозь, а так учёный отделался сильным ожогом.