Все, что мне нужно

— Это то, чего ты хотела, да? Забавно, что ты ходишь на занятия с моими товарищами по команде, которые оказались моими соседями по комнате. Разве это не просто совпадение?

— Что?

Это слово произносится едва слышным шепотом.

— Лола, ради всего святого. Ты правда думала, что я, — он тычет большим пальцем себе в грудь, — поверю в это? Ты правда думаешь, что я поверю, что у нас с тобой есть ребенок? Гребаный ребенок?

Он невесело смеется.

— Ты думала, что ты умная, не так ли? Это что-то вроде сталкерского дерьма нового уровня.

Мое сердце ухает в пятки.

— Я не сталкер. Я даже не знала, что ты здесь, пока…

— Что это было, а? Деньги? Популярность? Какого хрена ты ожидала от меня получить?

Его глаза темнеют, челюсти сжимаются.

— Потому что ты действительно превзошла саму себя.

Гнев, сквозящий в его глазах, и тон, в котором сквозит отвращение, возвращают меня в июнь двухлетней давности. Когда я была в такой же ситуации со своими родителями. Я сказала себе, что больше никогда и никому не позволю заставить меня чувствовать себя униженной, но сейчас он преуспел в этом.

Моя нижняя губа дрожит, а в носу щиплет. Я с трудом сдерживаюсь, чтобы не моргнуть, так как слезы застилают глаза.

— Если ты мне не веришь, можешь пройти тест.

— Я ни хрена не буду делать, но тебе придется убраться из моего дома. Клянусь Богом, я больше никогда не хочу тебя видеть, — с горечью выплевывает он, от его ледяных от ярости слов у меня по спине пробегает холодок.

Я сильно прикусываю щеку изнутри, пока не ощущаю во рту что-то металлическое. Слова застревают у меня в горле, моля о том, чтобы их услышали. Вместо этого я вытираю одинокую слезинку, которой удается скатиться по щеке.

— Не волнуйся, такого не произойдёт.

Я выхожу из его комнаты, звоню Дейзи, забираю вещи с кухни и покидаю его дом.

— Ты хочешь, чтобы мы принесли…

— Пожалуйста, просто забери меня, — умоляю я, отходя как можно дальше от дома и вытирая слезы, которые не перестают катиться по моим щекам.

Глава 13

Лола

Я не должен заглушать мои печали в мороженом, но я могла бы делать более ужасные вещи.

— Ма? — Феникс подносит ко рту ложку, едва наполненную мороженым.

Я улыбаюсь и приоткрываю рот, позволяя ему поместить ложку между моими губами. Он вынимает ее и макает обратно в клубнично-карамельный чизкейк. Он зачерпывает больше мороженого, и, как ни странно, его ложка больше, чем моя.

— Действительно?

Мой сын думает, что он умный, но забывает, что чем больше мороженого кладет в рот, тем больше у него шансов заморозить мозг.

Я должна помешать ему совершить эту ошибку во второй раз с тех пор, как я вытащила мороженое, но думаю, он продолжает надеяться, что результат будет другим. Феникс кладет ложку в рот, крепко зажмуривает глаза, морщится, и его маленькое тельце вздрагивает.

— Холодный.

Он дуется, указывая на свой лоб и глядя на меня так, будто я должна решить проблему.

Мне не следует смеяться, но я несколько раз предупреждала его не делать этого. Подавив смешок, наклоняюсь и целую его макушку. Я задерживаюсь на несколько секунд, пока не слышу тихий, довольный вздох.

— Лучше?

— Мммм.

Малыш ухмыляется и продолжает зачерпывать ложкой еще мороженое, как ни в чем не бывало.

Возможно, большую часть времени я не знаю, что делаю, но одно знаю точно: мои поцелуи похожи на Винни-Пуха в глазах Феникса. И это говорит о многом, учитывая, что он одержим этим медведем.

Я наблюдаю, как он повторяет этот процесс, и пытаюсь прислушаться к тому, что он говорит, но некоторые его слова звучат как тарабарщина. Я изо всех сил стараюсь не обращать внимания на дикий беспорядок кудрей на его голове и на то, что цвет его глаз того же оттенка, что и его отца. Я пытаюсь насладиться этим моментом, но многие его черты напоминают мне ТиДжея.

Такое ощущение, будто кто-то издевается надо мной, потому что какого черта? Должна ли я чему-то научиться из этого? И если да, то чему? Потому что все это похоже на одну большую шутку, и я не смеюсь.

Опустив голову на кухонный шкаф, смотрю в потолок. Нос снова щиплет, а на глаза наворачиваются слезы, кажется, уже в пятый раз за сегодня. Однако я не позволяю им упасть, потому что сказала себе, что не буду плакать. Особенно перед Фениксом.

Вчера было единственное исключение, но я отказываюсь делать это снова. Мои слезы не исправят ситуацию. Я по-прежнему одинокий родитель, а у Феникса по-прежнему нет отца.

В висках постоянно колотится, а боль усиливается с каждой секундой. Не помогает и то, что разум воспроизводит его обидные слова и выражение отвращения на его лице.

Я слышу голоса лучших подруг вдалеке. Когда входная дверь открывается, они становятся громче. Мне следовало бы встать с пола, но я не могу заставить себя волноваться.

— Ло, серьезно?

Голос Кары отвлекает мой взгляд от потолка на нее и Дейзи, которые стоят у входа на кухню.

— Две пинты мороженого?

— В мою защиту скажу, что один из них был почти пуст — обманываю я.

Я беззастенчиво сожрала целую пинту мороженого и да, перешла ко второй. Но я делала все это не одна. У меня был сообщник.

Он определенно выглядит виноватым, размазав мороженое по волосам и лицу.

— Мы говорили об этом, — отчитывает Дейзи, наклоняясь, чтобы поднять пустую пинту и ту, что лежит у меня на коленях.

Я сжимаю ее сильнее, но под угрожающим взглядом Дейзи отпускаю.

Феникс разочарованно смотрит на нее, закрывающую мороженое и складывающую ее обратно в морозилку.

— М-еще, — умоляет он.

— Нет, этого достаточно. У тебя будет болеть живот.

Я похлопываю его по животу, когда Кара протягивает мне влажное бумажное полотенце, чтобы вытереть его.

— Иди поиграй со своими игрушками, — говорю я, как только вымываю его.

Феникс берет своего медведя и бежит в гостиную.

— Он кусок дерьма, Лола. Черт с ним, — говорит Дейзи, как только Феникс оказывается вне пределов слышимости. — Ты должна была позволить мне порезать ему шины.

— Мы знаем, где он живет и на какой машине ездит.

Кара опускается и садится рядом со мной.

— Нет, — невозмутимо говорю я. — Не будет никаких порезов шин, разбивания окон или игры в пейнтбол ни с ним, ни с его домом.