Все еще впереди

Боже, помоги мне. Порой хочется придушить маму.

– Господи, Ma. Успокойся. Я же не сказала, что люблю его. Он мне просто нравится. Мы не собираемся жениться. Я ему даже не нравлюсь в этом смысле. Он просто… хороший.

Женщина, которая дала мне жизнь, снова посмотрела вперед. Ее руки вцепились в длинную юбку.

– Это сейчас так, – свистящим шепотом произнесла она.

Только не это.

– Ты не умеешь выбирать мужчин, – заявила она, продолжая смотреть вперед.

Я тоже отвела от нее взгляд и принялась наблюдать, как очередной игрок отбивает удар.

– Мам, я тебя люблю, только давай сейчас не будем об этом? – шепотом предложила я.

– Я тебя тоже люблю, но кто-то же должен тебя предостеречь от глупых решений. В прошлый раз я смолчала, и ты сама помнишь, чем все закончилось.

Ну, разумеется, помню. Это ведь со мной произошло. Именно мне пришлось через все это пройти. Мне не нужны напоминания о том, какой дурой я была. И так никогда не забуду.

И вот она снова диктует мне, что и как делать. Порой кажется, что не будь она строга со мной в детстве, я воспринимала бы ее «советы» гораздо серьезнее. Однако она была строга. Даже слишком. А я не намерена больше это выслушивать, даже из любви к ней.

– Мам, у Родриго были татуировки. Не будь ханжой.

Она дернулась, будто я в нее выстрелила, выпрямилась, громко сглотнула и сжала у груди трясущиеся руки.

Господи. Ненавижу, когда она так себя ведет.

– Не говори ничего о своем брате, – едва слышно произнесла она.

Я со вздохом потерла лоб тыльной стороной ладони. И вот так каждый раз. Господи. Мы никогда не говорим о Родриго. Никогда.

Вздохнув, я снова обратила внимание на игру, но смотрела вполглаза – мысли мои занимали Родриго и Даллас. Брату он наверняка понравился бы. Уверена.

К концу игры мама снова заговорила:

– Вы можете быть друзьями, но не более того. – Она тоненько всхлипнула.

Почему ей постоянно нужно все контролировать? Почему я не могу наплевать на все и сказать ей то, что она хочет услышать? Закатив глаза, я сунула руку под бейсболку Далласа и почесала затылок. Он уже второй день чешется, а голову я не мыла и того дольше, видимо, пора.

– Ты слышала меня? – тихо спросила она.

Я искоса взглянула на нее и отвела взгляд:

– Да. Просто не собираюсь говорить тебе то, что ты хочешь услышать, Ма. Прости. Я люблю тебя, но не надо так.

Она издала вздох, который в десять лет напугал бы меня до чертиков. Сейчас, в двадцать девять, я не обратила на него внимания. Вскоре к нам подошел отец, ведущий за руку Луи, потного и уставшего после игры на детской площадке. Я не собиралась нарочно отсаживаться от мамы, но так уж вышло, что через час, когда началась следующая игра, я села между папой и Луи. «Торнадо» выиграл в финале, я порадовалась за них и вместе с тем расстроилась – теперь им придется играть завтра, и я буду вынуждена встать ни свет ни заря, потому что по воскресеньям наш салон не работает.

Мы проводили родителей до машины и попрощались с ними. Мы с мамой торопливо чмокнули друг друга в щеки. Витавшее между нами напряжение было почти осязаемым, и, перед тем как сесть в машину, папа с Луи настороженно посмотрели на нас. Когда мы с мальчиками шли к нашей машине, я заметила знакомый красный пикап. Сумку в его кузов забрасывал еще более знакомый человек. Даллас.

А рядом с ним стояла и что-то тарахтела Кристи.

Джош проследил мой взгляд и спросил:

– Собираешься пригласить его на ужин?

Неужели это так очевидно? Я пожала плечами:

– Подумываю об этом. Ты что скажешь?

– Мне все равно.

Искоса взглянув на Джоша, я направилась к пикапу. Даллас либо услышал нас, либо почувствовал мой взгляд, потому что обернулся и замер. Стоявшая лицом к нам Кристи нахмурилась, но мне было плевать. Я вела за руку Луи, Джош со спортивной сумкой шел рядом. Даллас улыбнулся, искренне нам обрадовавшись.

– Я позвоню тебе насчет сбора средств. Нам некуда спешить, – сказал он Кристи, не глядя на нее. – Поговорим позже.

Кристи стрельнула глазами на меня, затем на Далласа и тяжело вздохнула, наверняка мысленно выругавшись. Она сказала что-то тренеру, снова взглянула на меня и удалилась.

Подождав, пока женщина отойдет подальше, я спросила Далласа:

–Сегодня у нас на ужин хот-доги, Лекс Лютор^[21]. Будешь?

* * *

– Лу, что у тебя с головой?

Луи, который сидел на диване и играл с Джошем в приставку, внезапно уронил джойстик на колени и, морщась, принялся яростно скрести голову.

– Чешется.

Я нахмурилась:

– Обязательно вымой голову сегодня вечером, грязнуля.

– Угу. – Он снова схватил джойстик и вернулся к игре.

С ужина прошло полчаса, и сейчас мы вчетвером – да, и Даллас тоже – поочередно резались в игру, которую я в детстве окрестила «Уличный боец». Понятия не имею, как она на самом деле называлась. Я проиграла последний бой, и мое место занял Луи.

Устроившись на диване, я подтянула к груди колено и случайно задела Далласа. Он посмотрел на меня и слабо улыбнулся.

– Хочешь еще хот-дог? – предложила я. – Картофель фри мы уже весь съели.

Он покачал головой:

– Спасибо, я уже наелся.

Неудивительно – он съел четыре хот-дога.

У меня снова зачесалась голова, и я поскребла ее пальцем. Не только Луи нужно хорошенько вымыть голову. Я снова посмотрела на соседа, и он вопросительно поднял брови. Я ответила тем же.

– Фу! – Джойстик полетел на пол, и Джош обеими руками принялся скрести голову. – Как же она чешется!

Что, черт возьми, происходит?

Краем глаза я заметила, что Луи тоже одной рукой чешет голову. Мальчишки словно вознамерились доскрестись до черепа. У меня снова зазудело, но уже в другом месте, и я тоже запустила пальцы в волосы.

– Что это, черт возьми? – пробормотала я, не переставая чесаться.

Ответом мне было глухое похрустывание кожи под раздирающими ее ногтями.

– Луи, включи лампу, – попросил Даллас.

Не переставая чесаться, Луи свободной рукой нажал на кнопку.

– У нас клопы завелись или что-то еще? – спросила я в надежде, что Даллас прояснит ситуацию.