Всё хорошо, что хорошо кончается

— Я слышал каждое слово, — наконец говорит он, убирая руку.

Фьок оглядывает нас напоследок, прищурившись, затем разворачивается и пускается в обратный путь. Мы слышим, как он свистит, подзывая Старую Аннеке.

— А почему он сказал это именно мне? — смущаясь и сердясь, спрашиваю я.

— Ха-ха-ха, ой, не могу, — сгибается от хохота Тилли.

— Вовсе не вижу ничего смешного, — фыркаю я и бреду по снегу в направлении самого высокого дерева в здешнем лесу.

С дорогой нам везёт, хотя как посмотреть. Погода нынче тихая, снегопада нет, ветер совсем небольшой. Я был бы не против остановиться в одной из заброшенных хижин и перекусить, но Гилберт упорно проходит мимо.

— Лучше нам не задерживаться, — говорит он. — Туула сказала, если не мешкать, дойдём до темноты. Не хочу терять ни дня.

Любопытная Тилли суёт нос в каждый из заброшенных домов и неизменно разочарованно сообщает, что там не осталось совсем ничего стоящего — разве что замёрзший пепел в очаге.

А когда мы оказываемся рядом с самым высоким деревом в здешнем лесу, до ушей наших доносится какой-то странный звук, напоминающий постукивание. Тюк, тюк, тюк!

— Дятел? — предполагает Тилли. — Ой, нет, он бы замёрз. Что это может быть?

— Похоже, кто-то рубит дерево, — догадывается Гилберт. — Наверное, те люди, к которым мы идём. Давайте поспешим!

И мы, минуя заснеженные кустарники и скрючившиеся до земли деревья, вылетаем на поляну навстречу опешившему мужику, не ожидавшему, очевидно, повстречать здесь кого-то ещё. Он пятится и роняет здоровенный кусок грубо отёсанного камня, острым концом которого пытался перерубить сухую ветку.

— Вы-то ещё кто такие? — изумлённо басит лесоруб, сдвигая меховой капюшон на затылок, чтобы лучше нас разглядеть. Нижнюю часть его лица скрывает грубый шарф, неумело сотканный из серой шерстяной пряжи, и видны лишь светлые глазки на красном лице без бровей и рыжий клок волос, спадающий на лоб.

— Мы тут гуляем, — говорю я ему. — Погодка сегодня хорошая.

— Мы ищем Нелу, — перебивает меня Гилберт. — Нас направили сюда старики, живущие у гор.

— А сами-то вы откуда? — взволнованно спрашивает мужик. — Из-за гор? Есть путь, который ведёт прочь из этих проклятых земель?

— Боюсь, что нет, — отвечает Гилберт. — Мы оказались здесь, лишь чудом уцелев, и в обратном направлении по той дороге уже не пройти. Так Нела у вас?

— Ох, — только и роняет мужик и садится прямо в снег. Кажется, на глазах его даже выступают слёзы. — Да что ж такое-то, неужто суждено здесь помереть!

Тут он замечает Тилли, с интересом изучающую каменный топор.

— Не трожь! — говорит ей мужик и отнимает инструмент. — Он острый, даром что каменный. Это Нела помогла сделать, да... Обождите, веток наберу, чтобы хоть дом протопить. Обычно я к реке хожу — у берегов попадаются брёвна, вода приносит их сверху, да только старый Эб захворал, не хотел я его оставлять надолго.

— Мы поможем, — говорит Гилберт, кладя верёвку на передок саней.

— Камень у меня один, — угрюмо отвечает мужик и принимается тюкать по ветке.

— Мне он и не нужен, — усмехается Гилберт, в кармане которого уже лежит талисман силы.

Когда несколько толстых веток с хрустом переламываются под его пальцами и падают в снег, лесоруб замирает, уставившись на моего друга круглыми глазами. Наверняка он и рот открыл от изумления, жаль, под шарфом не видно.

Мы с Тилли и Андраником собираем ветки, укладывая их на сани незнакомца. Эти сани намного хуже, чем наши. Все перекошенные, явно мастерил какой-то неумёха. Вместо полозьев натянута широкая полоса коры, с одного конца что-то вроде высокой спинки, а верёвки и вовсе нет.

Когда мы нагружаем сани с горой, мужик принимается толкать их перед собой, придерживая за высокую часть. Мы идём за ним следом, спускаемся с небольшого холма и вскоре оказываемся у снежного дома, выглядящего не так уж плохо. Но дым из трубы не идёт.

— Помогите затащить дрова, — обращается к нам мужик, затем сам берёт здоровенную охапку и лезет в низкий вход.

Тилли и Андраник с готовностью берут по несколько веток каждый, но я останавливаю их.

— А что, если этот человек решил нас убить? — шепчу я. — Вот мы полезем внутрь, а он тюк по голове каждого!

— З-зачем это ему? — бледнеет Андраник.

— Мясо заготовить, — поясняю я. — Смотрите, здесь не видно никаких следов Нелы, я так понял, этот человек здесь один с более старым спутником. Да он даже не спросил, как нас зовут, и сам не представился! Ясно же, что и не собирался водить с нами дружбу...

— Гилберт, стой, ты куда! — встревоженно ахает Тилли, но наш неразумный друг уже исчезает в хижине.

— Давайте входите уже, — доносится изнутри его голос. — И про дрова не забудьте.

В хижине, лишённой окон, оказывается совсем темно. Лишь у очага то вспыхивает, то гаснет искорка — это незнакомец пытается развести огонь.

— М-мек! — тихо доносится из дальнего угла.

— Ого, здесь козочки? — радостно спрашивает Тилли.

Вскоре огонь разгорается, освещая скудное убранство этого жилища. Лесоруб, склонившись над очагом, подкладывает ветки и небольшие поленья. Сдвинутый теперь шарф, как оказалось, скрывал окладистую рыжую бороду.

С другой стороны очага высится груда шкур и топчутся две козы, серая и белая, с очень длинным и густым мехом и такими же необычно длинными рогами. Тилли уже оказалась рядом с ними и почёсывает их лбы по очереди, а козы ощупывают мягкими губами её шубу, ища, что бы пожевать.

— Что они тут едят? — спрашивает Тилли.

— Ходят к лесу, — отвечает наш хозяин. — Вроде мох какой-то под снегом копают. Мы охотились на них прежде, когда Эбнер был покрепче, козу вот убили, а козлёнка чего-то жалко стало. Так и выросла у нас вот эта, серая, молоко даёт. Белая — это её дитё.

— Хорошенькие какие, — заявляет Тилли, обнимая белую козу.

Гилберт притаскивает наш котёл, набитый снегом, и устанавливает над очагом. Похоже, собирается что-то варить.

— Эй, Эб, ты там ещё живой? — повышает голос рыжебородый. Не дождавшись ответа, он обходит очаг и пинает ногой груду шкур. Шкуры слегка шевелятся.

— Живой я, живой, чего мне сделается, — доносится оттуда кряхтение.

Затем из-под густого меха выглядывает всклокоченная седая голова. Хитрые глазки старика обегают нас по очереди и вдруг возвращаются ко мне.