Всё хорошо, что хорошо кончается

Но та, к кому он обратился, не отвечает. Она давно уже сладко спит, прислонившись к стене. Гилберт в досаде тормошит её за плечо, но это оказывается бесполезно.

— Ладно уж, завтра спросим, — ворчит он.

— И кто третий смешивал кровь и произносил клятву, тоже не вполне ясно, — размышляю я.

— Вероятно, Маркус, кто же ещё, — отмахивается Гилберт, устраиваясь на шкурах в углу. — Письма свидетельствовали о том, что они с Вилхелмом были весьма близки, да ты и сам слышал — как братья. Я уверен, дело было так: Элеонор при помощи колдовства привязала к себе возлюбленного и поклялась вечно ждать, пока они не смогут быть вместе, потому она всё ещё тут, а из-за неё и он. Адалинда упоминала, что осталась с сыном, чтобы защитить его от зла, по этой причине и она остаётся в замке. Когда правитель и колдунья смешали кровь, возможно, этот момент дочь вождя и использовала, чтобы наложить чары по просьбе Элеонор. А значит, уберём Элеонор — цепочка рассыплется.

— Но почему же тогда настала вечная зима? — подаёт голос Андраник.

— Может, из-за того, что здесь было произнесено столько клятв и мёртвые стали призраками? — предполагает Тилли. — Во многих историях, которые мне доводилось слышать, по вине призраков что-нибудь приключалось — ну, просто потому, что они болтались поблизости, даже если ничего и не делали. Плохая погода, порча урожая, дурные сны и прочее.

— Вполне вероятно, — сонно бормочет Гилберт. — И всё равно, я считаю, что нужно не тратить времени даром, а принести Элеонор то кольцо. А если какие-то призраки ещё останутся, что ж, тогда можно приняться и за них. Давай спать, а то рассвет скоро.

Мой друг поворачивается на другой бок и тут же засыпает.

Спит коза, жуя во сне губами. Сладко сопит Дамиан, что для него вообще редкость. Ушла наверх Тилли и тоже, вероятно, отдыхает. Только я всё никак не могу уснуть и верчусь с боку на бок. Чтобы не закоченеть, приходится лежать в верхней одежде, а она где-то сбилась, ещё и шкуры подо мной корявые, и мысли о призраках никак не идут из головы. И Андраник так громко и уныло вздыхает, сидя у очага, что сил моих нет.

А вот он встаёт и идёт ко мне, осторожно обходя дыру в полу, которую мы прикрыли перевёрнутой скамьёй.

— Сильвер, ты ведь не спишь? — шепчет Андраник, садясь на корточки.

— Уснёшь тут, — вполголоса отвечаю ему я. — Хуже этого ложа была только постель принцессы в замке Белого Рога, но я в те поры был моложе и легче переносил лишения.

— М-да, — мямлит мой собеседник, — к сожалению, мне не довелось побывать в том замке. Наверное, было очень интересно. Знаешь, я думаю, а не поговорить ли нам с призраком той девушки?

— Я тоже считаю, что это не помешает, — соглашаюсь я. — Хочу обсудить это с Нелой, когда она проснётся, и думаю, она с нами согласится.

— Да нет, — нерешительно произносит Андраник, — я думал... может быть... что если нам поговорить с ней прямо сейчас?

Я даже привстаю на локте от неожиданности.

— Прямо сейчас, вдвоём?

— Н-ну а чего тянуть, — запинаясь, говорит Андраник. — Я вроде бы уже не так сильно б-боюсь призраков, как прежде. Если разбудим Гилберта, он будет против и нас тоже не пустит, королева Нела отдыхает, а Тилли... её я подвергать опасности не хочу.

Я недолго раздумываю. Действительно, зачем упускать такую возможность! У нас остаётся ещё часть ночи, и к утру мы либо будем знать намного больше, чем знаем сейчас, либо ничего не потеряем, кроме шанса выспаться.

— Вперёд! — говорю я и поднимаюсь.

Стараясь не шуметь, мы проходим через комнату, но когда Андраник тянет дверь, она издаёт противный скрипучий звук.

— Куда это вы? — сонно спрашивает Гилберт, приоткрывая глаз.

— Да что-то пить ужасно захотелось, — выдумываю я на ходу. — Мы выйдем за городские ворота, снега в котелок наберём и вернёмся.

Для убедительности мне приходится взять этот самый котелок.

— Хорошо, — бормочет Гилберт в ответ и вновь сладко засыпает.

Мороз снаружи пробирает до костей. Мы забыли взять фонарь, но я вспоминаю об этом лишь когда мы пускаемся в путь, да и то вспоминаю случайно, ведь на улицах оказывается вовсе и не темно. Прямо над мёртвым городом, над чёрными ночными крышами разливается от края до края, дрожит, заполоняя небо, зелёное мерцание. Будто волна накатила, да так и застыла, скованная холодом.

Гигантских светлячков, к счастью, поблизости не видно.

— В какую сторону пойдём? — спрашивает Андраник и берёт меня под свободную руку.

Здесь довольно скользко и он, вероятно, не желает падать в одиночку.

— Невен вроде бы не заходил далеко в город, — припоминаю я.

— Мне тоже показалось, что он был недалеко от ворот, — соглашается мой спутник. — Значит, туда?

Я соглашаюсь, и мы бредём, поскальзываясь, к воротам. Зеленоватый свет, льющийся сверху, неярок, и оттого не всегда видно, куда мы ступаем. Кажется, будто ночью в городе намного холоднее, а лёд, покрывающий камни дороги, словно бы стал более гладким.

Но вот наконец мы у ворот, однако здесь не видно и следа чьего бы то ни было присутствия. Ни шума, ни звука, ни движения.

— Эге-гей, ужасный призра-ак! — зову я, прикладывая ладони ко рту. — Выходи-и!

— Сильвер, что ты делаешь? — шепчет мой более трусливый спутник, округляя глаза. — А вдруг ты её рассердишь?

— И что же она сделает, съест меня? — хмыкаю я. — Это только в сказочках, которые рассказывает Тилли, призраки причиняют людям вред, а я пока ничего такого своими глазами и не видел.

— А-а-а что, если именно вот эта девушка, которую мы решили найти, и есть та, которая ходит во тьме? — вдруг с тревогой произносит Андраник и трёт лоб. — Я-я-я не думал раньше, но теперь подумал, вот, ну, а что, если вдруг именно только её одну во всём городе и стоит бояться?

— Да что ж ты раньше-то этого не мог сообразить? — негодую я. — Давай тогда уходить отсюда поскорее! Шевелись, чего примёрз! Поговорим с Нелой, тогда и решим... да что с тобой такое?

Андраник замирает с полуоткрытым ртом, глядя на что-то слева от меня, и в глазах его плещется ужас, а лицо стремительно белеет и становится даже светлее волос.

— Там гигантский светлячок, да? — со слабой надеждой спрашиваю я, набираясь решимости, чтобы обернуться.

Глава 24. Нужно быть отважным вопреки всему

Руки невольно опускаются, и котелок, который я не догадался оставить у стены дома, соскальзывает с локтя, оглушительно гремя на камнях.