Все проклятые королевы

— Я не могу вас предать, Нирида, — мурлычет она с язвительной интонацией. — Если я это сделаю, Тартало меня сожрет. Так что… я готова к спектаклю.

Она делает насмешливый поклон, и командир отходит от неё, ругаясь.

У меня скручивает живот, когда она снова упоминает о сделке, но я молчу.

Нирида проходит через двери, на несколько шагов опережая нас, без лишней помпы и церемоний. Я слышу её мощные шаги по полу и её голос, когда она поднимает его, чтобы объявить:

— Генерал Эльба, вот ваша королева. Жива, здорова и готова сжечь дотла всё Королевство Львов.

Я кидаю быстрый взгляд на Одетт, чтобы удостовериться, что она готова, но она не смотрит на меня. Её взгляд сосредоточен перед собой, когда она шагает, входит в помещение и встаёт перед Ниридой.

Комната просторная, хотя и не такая большая, как тронный зал в Эреа, но элегантная, сдержанная. Здесь нет мебели, кроме маленького трона, стоящего в углу, на другом конце комнаты, а по бокам — мягкие панели с красивыми рисунками, разделяющими её от смежных помещений.

Советник, которого я помнил лишь смутно с детства, — настоящий воин. Время, возможно, немного убавило его мускулистые формы, выточенные дисциплиной, но он всё ещё силён, высок и стройный, как тростник. Чёрные волосы с проседью, пронзающей бок, как молния, и его серые глаза, холодные и жёсткие, окружены морщинами.

А Одетт… которая стоит перед ним в одежде, запятнанной кровью, с мечом на боку и грязными сапогами, поднимет голову и смотрит на него так, будто он, в своей блестящей броне и аккуратно причесанных волосах, выглядит неуместно, а не наоборот.

— Не всё Королевство Львов, — объявляет она, бархатным голосом. — Цирию я оставлю в покое. Мне нравятся её театры.

Такая поверхностная, такая беззаботная…

Эльба тут же встаёт на одно колено. Он опускает колено на землю и наклоняет голову, произнося с некоторым колебанием и торжественностью:

— Ваше Величество.

— Встаньте, — приказывает она. — Не тратьте время на глупые поклоны. Я хочу увидеть свою королеву.

Эльба медлит. Он немного поднимает голову и с изумлением смотрит на неё. Даже если он генерал всех армий Сулеги, даже если он служит королеве Друсиле, Лира бы правила всеми землями, его королевой… и им.

— Королевы нет на в Вилле Трёх Песен, Ваше Величество.

— Сколько времени потребуется ей приехать?

Эльба, всё ещё стоя на коленях, на мгновение задерживает ответ.

— Ещё не решено, что королева Друзилла приедет.

Одетт прищуривает глаза.

— А сколько времени потребуется вам, чтобы сопроводить нас к ней, генерал?

Эльба снова колеблется. Несомненно, он знает истории о Лире, её требованиях, её жестокости, её… нетерпении.

— Такого не произойдёт, — твёрдо отвечает он. — Теперь, когда я знаю, что командир Нирида говорила правду, я встретился с вами, чтобы вы рассказали мне о своих планах и намерениях, а потом я напишу королеве Друсиле, чтобы она оценила ситуацию. Поймите, Ваше Величество, что в вопросах такого масштаба, с их последствиями и рисками, потребуется время, чтобы она решила, стоит ли встречаться с вами, или…

— Кровь с головы Эриса всё ещё пятнает мраморный пол тронного зала моих родителей, — прерывает она его. Голос едва слышен, но полон угрозы. — Именно сейчас нужно атаковать, генерал. Если Друзилла промедлит, её армия ослабнет, и она потеряет шанс, который уже не вернёт. Я не буду медлить, и у меня нет времени на пустые разговоры.

Не ускользает от внимания тщательно подобранная фраза, скрытая угроза. Мы нападём, будь то с поддержкой Сулеги или без неё. Я краем глаза замечаю, как Нирида слегка напрягается, удивившись. Она не думала, что Одетт так хорошо прочитает ситуацию, но она это сделала. Одетт — отличная актриса. В конце концов, всю свою жизнь её готовили к этому. И есть в ней нечто большее, природная грация, хитрость, которую невозможно подделать… думаю, это и сделало её идеальной кандидаткой.

— Я напишу королеве как можно скорее, — отвечает Эльба, — но не могу гарантировать вам ничего.

Она не пугается. Несмотря на всю серьезность и вес её слов, несмотря на угрозы и требования, она не теряет уверенности, и это стоит признать.

— Не забудьте передать ей свежую кровь Эриса, генерал, — заканчивает Лира и поворачивается, чтобы покинуть помещение.

Нириде и мне нужны несколько секунд, чтобы догнать её. Она не должна ничего говорить, чтобы я понял, что она вполне довольна тем спектаклем, который мы только что устроили.

— Ты справилась хорошо, — признаёт она.

Одетт смотрит на неё с поднятой бровью, как будто эта неожиданная похвала её оскорбляет.

— Теперь мне нужно в кухню, — заявляет она, без предупреждения.

— Лучше в твои покои, — возражает Нирида. — Я прикажу, чтобы тебе принесли обед.

— Я не хочу обедать, — отвечает она.

Мы поднимаемся по лестнице, что использовали ранее, но она проходит мимо и продолжает идти вдоль коридора, возможно, ища другой вход, чтобы попасть вглубь.

— А зачем тебе идти на кухню?

— Мне нужно кое-что.

— Что именно?

— Можешь провести меня, пожалуйста? — отвечает она, не отвечая на вопрос.

Нирида обходит её быстрым шагом и встаёт перед ней.

— Ты пойдёшь в свои покои, примешь ванну и оденешься как положено для чёртовой Королевы Королей, а я принесу всё, что тебе нужно, прямо в комнату, чтобы ты могла отдохнуть, — говорит она с полной уверенностью и властностью.

Одетт буравит ее взглядом, который мне самому трудно выдержать. Это стоит признать — она не теряет самообладания.

— Ладно, — с готовностью решает она. — Ты мне принесёшь пурпурную поганку, семена буревестника, цветы иссопа и масло королевского корня. И ещё мяту. Для вкуса. Куда мне идти в свои покои?

Нирида, явно потрясённая, поднимает руку, чтобы указать на лестницу, и Одетт, не теряя ни секунды, возвращается по коридору, проходя мимо нас.

Я не понимаю, что только что произошло, пока командир не говорит мне с холодным тоном:

— Ты ведь говорил, что вы не спите?

Тогда я понимаю, что она имела в виду, что потребовала, и едва сдерживаю смех, который, возможно, мог бы закончиться для меня мощным пинком и полётом через балкон.

— И мы не спали, когда я тебе это сказал, — отвечаю я.

Она быстро сокращает расстояние между нами и тыкает пальцем в грудь, как бы обвиняя меня.

— Ты, — рычит она, только и всего, и, с трудом сдерживая себя, отходит в сторону, будто ей стоит огромных усилий не ударить меня по лицу.

Ламия

Холодная ночь, всё ещё тянущая за собой последние угольки зимы. Женщина, не желающая править, встаёт с постели, в которой не желает спать.