Все проклятые королевы

Ламия.

Прошлой ночью я говорила с ней.

Когда я встаю, чтобы умыться и избавиться от удушающего ощущения, в зеркале я вижу, как после всего этого я уснула с лицом Лиры… и бегу к унитазу, чтобы вырвать ужин.

Не должно быть так легко. Но это так, и меня это пугает.

Вчера я приняла её форму, и я перестала существовать.

Я подчинилась, когда Нирида принесла мне подходящее платье, и тоже, когда попросила снова встретиться с Эльбой, который рассказал мне о письме, отправленном королевой Друсилой. Солдаты, наши солдаты, всё время смотрели на меня с плохо скрытым интересом. Они думают, где меня держали, как меня привезли сюда, не заметив ничего.

И весь день я удивлялась, как легко адаптироваться к этому образу, к высокомерному тону, жестам и высокомерным взглядам.

Слишком долго. Я слишком долго жила в этом теле, которое кажется таким же моим, как и настоящее.

Когда я думаю, что вырвала всю еду и снова смотрю в зеркало, я вижу свое настоящее лицо.

Образ тех глаз, которые я так долго не видела, слегка выраженные скулы, покрасневшие глаза и темные круги под ними, снова напоминают мне слова Ламии, и кошмар снова заполняет всё:

«Я никогда не съедала своих сестер».

Я снова бегу к унитазу и начинаю рвать, пока что-то не сворачивается в животе.

«Мы не сестры по матери».

Голова кружится, и глубокий, укоренившийся в мне страх, как когда-то имя Лиры и её образ, съедает меня. Если Ламия — темное создание, то её отец…

Я не могу даже подумать об этом.

Я слышу, как открывается дверь моих апартаментов, пока я все еще наклонена над унитазом и крепко держусь за него.

— О, темные боги… скажи, что тебе не понравился ужин.

Я ощущаю, как тьма кошмара все еще цепляется за края реальности, как воспоминания о зубах Ламии, её словах, полных двусмысленности, тянутся за мной, и среди всего этого я вижу её: Нириду.

Она прислонилась к дверному косяку. На ней лёгкая броня, как всегда, и в руках чашка с паром.

Я цепляюсь за этот образ. Я пытаюсь привязаться к нему, чтобы забыть о Ламии, о её словах и темных ответах, которые они принесли.

Я встаю, чтобы умыться, и бросаю взгляд на чашку, которую принесла Нирида.

Предполагаю, это противозачаточное средство.

— Сегодня оно мне не нужно, — бурчу я.

— На всякий случай, — она протягивает мне чашку.

Я принимаю её, слишком усталая, чтобы протестовать, потому что она права. Выпить её на следующее утро — это достаточно, но если отношения продолжаются долго… ежедневно выпиваемое средство — это гарантия и запасной вариант на случай, если я не смогу приготовить её сама.

— В дальнейшем я бы предпочла готовить её сама. Спасибо, — сообщаю я ей.

Бровь Нириды поднималась.

— Ты думаешь, я тебя отравлю? — спрашивает она. — Или хуже того, ты думаешь, что я специально забуду какой-нибудь ингредиент, чтобы ты зачала ребенка от этого идиота?

Да.

Нет.

Не знаю, что думаю, и, честно говоря, у меня нет сил думать об этом сейчас.

Я ставлю чашку на фарфоровую раковину и наклоняюсь, чтобы освежиться. Потом снова беру чашку и делаю глоток.

— Ты не добавила мяту.

— Мята не нужна. — Она складывает руки на груди.

— Что ты хочешь, Нирида? — спрашиваю я.

Она не колеблется.

— Тренироваться с тобой.

Я поднимаю брови.

Я бы предположила, что это будет молчаливый приказ снова принять облик Лиры, надеть подходящее платье и устроить какую-то встречу до завтрака. Но это…

— Ты хочешь, чтобы Лира тренировалась?

— Я хочу, чтобы ты тренировалась, — отвечает она, внимательно подчеркивая слова. — Ночью, после того как ты уснула, Кириан рассказал мне больше о вашей встрече с теми существами, теми демонами с Проклятой. Война не будет короткой, Одетт, и это в лучшем случае. Пока мы не получим поддержку, ты будешь целью. И не только со стороны смертных. Эти земли не такие, как Королевство Львов, даже не как захваченные земли Земли Волков. Здесь магия все еще жива, существа сильны, а ты… ты слишком важна, чтобы ходить здесь без защиты.

— Я важна? — вызываю я её.

Нирида щелкает языком.

— Ты знаешь, что на кону.

— Я знаю, — отвечаю я. — Кириан рассказал тебе, как мы сбежали от тех существ?

— Он рассказал мне сцену, очень похожую на ту, что я видела в лесу Эреа, с хиру: бестолковое действие, без плана, стратегии или настоящего контроля над ситуацией.

Я сжимаю пальцы в кулак.

— Дура, — бурчу я, не пытаясь скрыть раздражение, и прохожу мимо неё с чашкой в руке.

Нирида отступает, чтобы я не задела её плечом.

— Ты это знаешь. Пойдем. Ты умная и очень хорошо осознаешь свои ограничения. Ясно, что в тебе есть магия, но, если ты не знаешь, как её использовать, это ни на что не годится.

— Я умею сражаться, — протестую я, раздраженная.

— Я знаю. Я видела, как ты это делаешь. Поэтому я думаю, что не все потеряно. Но тебе нужно отточить эти движения, улучшить технику и выносливость… — Она с гримасой наклоняет голову. — Не знаю, что мы сможем сделать с этой нулевой выносливостью, но я попробую.

Я горю. Горю от злости, потому что она понятия не имеет.

Она не понимает, что значит тренироваться ежедневно годами, стремиться стать лучше, а потом скрывать любые улучшения, делать их почти незаметными, а движения — ограниченными, фальшивыми, так, чтобы они не казались натянутыми.

— Это приказ? — спрашиваю я, подняв подбородок.

— Это предложение, — отвечает она спокойно.

Что-то в её тоне говорит ей, что я не приму это. Не так. Потому что она продолжает:

— Один бой. Попробуй обезоружить меня, или воткни мне кинжал в сердце, если это тебя больше мотивирует. Что угодно. — Она пожимает плечами. — Если получится, я не буду настаивать. Если я обезоружу тебя за минуту…

— Минуту? — фыркаю я.

— Минуту.

Я могла бы прогнать её. Могла бы лечь в постель, попросить принести завтрак и не появляться, пока Друзилла не приедет со свитой. Однако я ясно помню, как я упала в тронном зале и как оттащили Кириана от меня, когда я думала, что его убьют. Я всё ещё чувствую укус того существа и ощущаю, как пальцы Эриса сжимаются на моей шее.

— Ладно, — решаю я. — Здесь?

Нирида улыбается, явно чувствуя себя победительницей, и качает головой.

— Собери волосы. — Пауза. — И допей эту настойку.