Все равно тебя не брошу

– А мне надо, - сказал Муравей.

Белка тяжело вздохнула.

Муравей опустошил горшочек меду и предпринял вторую попытку отправиться в путь. Вновь он почти растворился вдали, и вновь Белка чуть было не позвала его назад. Но она прикусила язык, махнула рукой на разрывающееся сердце и промолчала. Точка, бывшая Муравьем, долгое время не уменьшалась, и было даже похоже, что она оборачивалась. Впрочем, толком разглядеть этого Белка не могла.

Она упрямо молчала.

К ее изумлению, точка вдруг начала увеличиваться, и вскоре Муравей

стоял у нее на пороге.

– Белка ты, Белка...
– проговорил он, качая головой.

– И ничего я не вопила, чтобы ты вернулся, - сказала Белка.
– Вовсе я даже ничего не вопила.

– Вслух-то не вопила. Ты про себя вопила, - возразил Муравей.

От удивления глаза у Белки расширились.

– Вообще-то...
– неуверенно созналась она.
– Вообще-то да, про себя я это подумала.

– Ну, что я говорил!
– воскликнул Муравей.
– Нельзя тебе это думать.

Белка промолчала, выставляя перед Муравьем оставшийся мед и буковые орешки, которые ей удалось наскрести по сусекам.

Муравей наелся до отвала.

– В общем, так. Не смей этого говорить, не смей этого думать и хотеть этого тоже не смей, - заявил он наконец, не без труда поднявшись на ноги.

Белка робко взглянула на него. Она не могла взять в толк, как бы

сделать так, чтобы этого не хотеть. Ей еще никогда не приходилось не хотеть чего-нибудь, чего ей очень хотелось. Но и раздражать Муравья ей тоже не хотелось. Голова у нее разламывалась.

Муравей распрощался с ней и отправился в путь.

Белка смотрела ему вслед и изо всех сил пыталась ни о чем не думать.

Не отойдя и двух шагов от бука, Муравей пошатнулся, упал и остался

лежать на спине.

– Чуток прилягу, - крикнул он и заснул.

Стоял отличный денек, и Белка вышла посидеть на крылечке. Она сидела и глядела на Муравья, ничего не говоря, ничего не думая и ничего не желая.

Около полудня Муравей проснулся, потянулся и припомнил свои былые

планы.

– На сегодня, - крикнул он, - я напутешествовался.

– Вот и ладненько, - крикнула в ответ Белка.

Нога за ногу вскарабкался Муравей на дерево.

Немного погодя они сидели рядышком в домике Белки и любовались на

извивающийся среди деревьев вечерний туман. Вдали распевал черный дрозд.

– Вот уж денек так денек, - вздохнул Муравей. Белка кивнула и поскребла в затылке.

КОГДА МУРАВЕЙ опять был в дальней дороге, Белка сидела у окна и думала о нем.

Внезапно ее охватила дрожь, и она подумала: " А он вообще-то

существует? "

Она присела к столу и уронила голову на руки.

"Может, я его просто-напросто выдумала... " - сказала она самой себе.

Настроение у нее совсем испортилось, и она испугалась, что впадет в такую меланхолию, что никогда больше не сможет пошевелиться.

Поэтому она поспешно вскочила, выбежала за дверь, скользнула вниз по стволу бука и ринулась в лес.

Чуть погодя ей навстречу попался Сверчок.

– Сверчок, а Сверчок, - задыхаясь, выпалила Белка, - ты про Муравья ничего не знаешь?

Сверчок замер на месте, и лицо его исказило выражение мучительного

раздумья.

– Муравей...
– пробормотал он, - слыхал я о нем чего-то... Ну-ка, еще раз, как ты сказала?

– Муравей, - повторила Белка.
– Му-ра-вей.

– Муравей, - задумчиво повторил Сверчок.
– Муравей... Муравей...

И он потряс головой.

– Ох, - вздохнула Белка.
– Ну, точно, выдумала я его.

– В самом деле?
– с любопытством спросил Сверчок. Он обожал выдумки.

Но Белка поспешила дальше и спросила о том же самом у Жука, Ласточки, Слона и Воробья, однако ни один из них никогда ничего не слыхал о Муравье.

– Неа...
– говорили они.
– Муравей... Нет. Уж извини.
– Они слыхали о Выхухоли, о Коноплянке, об Антилопе Гну, об Овцебыке и о Нарвале, но ничего не знали о Муравье.

К вечеру Белка вернулась домой. Ноги у были в грязи, и она едва

взобралась на дерево. Мрачная, сидела она у дверей, подставив лицо последним солнечным лучам.

"Значит, я его выдумала...
– подумала она.
– И усики, и эти его большие пальцы на ногах, и что мед он любит больше всего на свете... И то, что я по нему соскучилась, это я тоже выдумала... "

Она мысленно представила себе свою выдумку. Вот они в обнимку сидят на берегу реки. Немного погодя она даже услышала, как ее выдумка разговаривает с ней и толкует о чем-то таком мудреном, что и сама толком не понимает.

И Белка заснула перед дверью своего домика, теплым летним вечером.

А далеко-далеко от нее, в пустыне, Муравей, утирая потный лоб, бежал что было сил к ней, к Белке. "Хоть бы она меня не забыла", - подумал он и прибавил ходу.

– Белка!
– крикнул он.
– Я иду!

БЕЛКА ЛЕЖАЛА во мху, опираясь локтем на хвост. Все, на что падал ее взгляд, было зеленым: листва на деревьях, кусты, трава, мох. Она прикрыла глаза, подставила спину бьющим сквозь ветки солнечным лучам и замечталась о небе, об аромате меда и смолы и о буковых орешках.

И незаметно для себя заснула.

Ее растормошил Муравей.

– Белка!
– заорал он.
– Вставай!

Белка вскочила.

– Чего там?
– воскликнула она.

– Да ничего, - сказал Муравей.
– В этом-то все и дело.

Белка огляделась и увидела, что лес исчез. Небо над ней исчезло. И земля под ней исчезла. Она принюхалась, но запахи тоже исчезли; прислушалась, но ничего не услышала. Ветра не было, волн на реке не было, ветки не трещали.

– Что происходит?
– закричала она. Но и Муравей уже тоже исчез.