Все равно тебя не брошу

Покрытый порослью папоротников и кривоватых елок откос отвесно обрывался вниз. Белка осторожно ступала вдоль края, но все же поскользнулась и упала.

– Муравей!
– крикнула она еще раз, теперь уже пронзительно, отчаянно.

А потом все вокруг нее померкло.

"Где я? " - подумала она чуть позже и осторожно пошарила вокруг себя.

Под руку ей попалось нечто скользкое.

– Муравей!
– вскрикнула она, хотя имела в виду: "Помогите! "

– Спокойно, - сказал Слизень.
– Это всего лишь я.

Белка облегченно вздохнула и постепенно стала что-то различать. Над головой у нее оказалось небо, вокруг - заросли, а сама она лежала на черной земле.

– Где я?
– прошептала она.

– Хороший вопрос, - сказал Слизень.
– Что бы тебе такое ответить? Я бы сказал, ты - здесь. Но это тебе мало что объяснит.

– Да уж, - сказала Белка.
– А как я сюда попала?

– Лично я себя об этом никогда не спрашивал, - сказал Слизень.

– Муравей!
– опять заголосила Белка.
– Муравей! Муравей!

– Это еще что такое?
– поинтересовался Слизень.

– Да так, ничего особенного, - ответила Белка.

– А можно, я с тобой вместе покричу?
– попросил Слизень.

И он крикнул мягким, слизистым голосом:

– Муравей! Муравей!

Ничего другого ни сказать, ни крикнуть он не мог там, на дне оврага, где на них и наткнулся Муравей. Он возвращался из пустыни на спине Лебедя и услыхал, как кто-то тихонько зовет его по имени.

– Ты что тут делаешь?
– приземлившись, спросил он у Белки.

– Я думала, что ты уже никогда не вернешься, - прошептала Белка.

– Что до меня, так я тут живу, - сказал Слизень.
– Не знаю правда, насколько это тебе интересно.

Муравей смерил Слизня испытывающим взглядом и сказал:

– Ну, пошли, что ли.

И они с Белкой забрались на спину Лебедю.

– Я уж пока тут побуду, - сказал Слизень, - на всякий случай, мало ли что...

Лебедь расправил крылья и приготовился взлететь.

– Муравей, - сказал Слизень.

– Чего?
– удивился Муравей.

– Муравей, Муравей, - повторил Слизень.

– Что это означает?
– спросил Муравей.

Слизень беспомощно посмотрел на Белку.

– Ах, - сказала Белка, - да ничего это не означает. Поехали!

Они оторвались от земли и взмыли вдоль стен оврага вверх в небо, и через небо - к лесу.

БЫВАЕТ ТАКОЕ – ничего не знать?

– написала Белка Муравью в один прекрасный день.

Муравей подумал, попрыгал, почесал за ухом и написал в ответ:

Да. Все бывает.

Немного погодя пришло еще одно письмо от Белки:

А вот не знать, что солнце светит и что лето и что Слон где-то там с ивы свалился: такое бывает?

Да.

– написал Муравей в ответ.

А вот еще не знать, что ты больше всего на свете любишь мед и сладкие буковые орешки и сахар?

– написала Белка чуть спустя.

– Да!
– воскликнул Муравей.

– Да! Да!
– Он крепко зажмурился, побарабанил себя кулаками по голове и написал в ответ:

Да! Такое тоже бывает.

И тоже еще не знать, что тебе ужасно хотелось бы, чтобы кое-кто (а не просто кто-то там) к тебе случайно зашел: бывает такое?

– написала Белка вслед за этим.

Но когда Муравей собрался ответить на это письмо, перо его сломалось, бумага порвалась, а стол раскололся посередине. Дверь распахнулась, и порыв ветра подхватил и поволок его с собой, через лес, к буку, в Белкин домик.

– Ого, - удивленно сказала Белка, когда Муравей ввалился к ней и шлепнулся на пол.
– Вот не знала, что зайдешь.

– Нет, - сказал Муравей.
– Я и сам не знал. Он отряхнулся и кашлянул.
– Я думаю, это случайно вышло.

– А я знаю, что у меня в буфете есть, - сказала Белка. На мгновение ей показалось, что это было единственное, что она всегда будет знать, хотя она и знала, что очень часто про это забывала.

Муравей уже уселся за стол.

Немного погодя они ели засахаренный шиповник и буковый мед и разговаривали о том, о чем и всегда, - о вещах обычных и вещах сложных и ни о чем в особенности.

ОДНАЖДЫ ЗИМНИМ ДНЁМ Белка писала письмо Муравью:

Милый Муравей

Муравей Муравей Муравей Муравей Муравей,

Муравей Муравей Муравей Муравей

милый Муравей

милый Муравей

Муравей.

Белка.

Это было странное письмо, и Белка сама не знала, зачем она его написала. Но она надела на него курточку, натянула ему на голову шапчонку, потому что было холодно, объяснила ему, куда оно должно идти, и распахнула дверь.

Письмо осторожно ступило за порог, скользнуло вниз по буковому стволу, пробралось по снегу и постучалось в окошко Муравья.

– Кто там?
– спросил Муравей.

– Письмо, - ответило Письмо.

– Письмо?
– удивленно переспросил Муравей и открыл дверь.

– Меня тебе послали, - сказало Письмо, слегка поклонившись и стянув с головы шапчонку.

Муравей осмотрел его со всех сторон, потом осторожно развернул.

– Прочту я тебя, что ли, - сказал он.

– Ну, давай, - согласилось Письмо.

Прочтя письмо, Муравей потер ладошки и сказал:

– Садись, Письмо, садись, дружище. Чем бы тебя угостить?

– Ну...
– нерешительно сказало Письмо.
– Вообще-то не знаю.

– Сладенького?
– спросил Муравей.

– Во, точно!
– сказало Письмо и зашуршало от удовольствия.

Муравей взял карандаш и написал в Письме кое-что сладкое сверху, а по некоторому раздумью - и что-то теплое снизу. Себе он положил меду.