Всеобщая история искусств. Искусство древнего мира и средних веков. Том 1

Немаловажным условием успеха акропольского строительства было и то, что афинская казна благодаря взносам союзников обладала огромными богатствами. Строительство Акрополя было выполнено в сравнительно недолгий срок: в 447–432 годы Парфенон, в 437–435 годы Пропилеи, ок. 450–421 годов храмик бескрылой Победы; лишь строительство Эрехтейона протекало в более позднее время — с 420 по 407 год. Выстроенный почти заново в короткую пору расцвета греческого искусства, Акрополь несет на себе отпечаток ничем не нарушаемого естественного роста греческого искусства второй половины V века. Акрополь обладает большим разнообразием в своих отдельных частях и вместе с тем внутренним единством свободно развившегося целого (стр. 146, 147).

Ежегодно к главным святыням афинского Акрополя направлялась торжественная процессия. Панафинейский праздник справлялся с особенным торжеством раз в четыре года. Шествие начиналось в Керамике, одном из кварталов Афин, рано утром, при восходе солнца. В нем принимали участие почтенные старшины, девушки знатных семей, представителя союзных государств, победители в состязаниях. Юноши скакали на конях, медленно двигались колесницы, люди шли, украшенные богатыми венками. Девушки, воспитанные в Эрехтейоне, несли на длинном шесте богатое шитое покрывало, предназначенное для покровительниц цы города Афины-девы. Шествие двигалось по направлению к востоку, словно приветствуя восходящее небесное светило. В прозрачном воздухе Акрополь ясно вырисовывался своими очертаниями. У его подножия серебрились оливковые рощи. Пентелийский мрамор далеких храмов золотился в лучах утреннего солнца.

Вход на Акрополь лежал с западной стороны. Дорога, извиваясь, поднималась в гору, и по ней двигались толпы афинских граждан. Первое, что останавливало внимание зрителя, были расположенные прямо перед входом на Акрополь Пропилеи, похожие на короткую сторону храма. Перед глазами афинян возникали суровые дорические колонны, окаймленные двумя крылами с дорическими колоннами более мелкого масштаба, более изящными. Справа, на естественном выступе скалы, высился храмик бескрылой Победы. Маленький храмик этот должен был производить впечатление особенного изящества. Он был поставлен несколько наискось; его объем ясно вырисовывался на фоне неба и легко схватывался глазом.

Это первое впечатление от Акрополя обладало большой силой воздействия. Композиция отличалась разнообразием, свободой и вместе с тем единством. Архитектурные части были связаны друг с другом нарастанием объема к центру, и вместе с тем каждая часть, и особенно храмик Ники, обладала законченностью самостоятельного организма. Уже в этом одном лежало глубокое отличие Акрополя от всех предыдущих, и в частности от египетских, храмовых ансамблей, сливавших отдельные постройки воедино (ср. стр. 104), или, с другой стороны, от более ранних греческих святилищ, где отдельные разрозненные постройки составляли беспорядочную картину. Посетитель Акрополя видел все его здания, обращенные к нему лицом, и вместе с тем он ясно угадывал цельность каждого здания. Он глазом легко улавливал соразмерность пропорций храмика бескрылой Победы; по мере движения зрителя тот поворачивался к нему разными сторонами.

Шествие проходило через Пропилеи. Они были обработаны и с передней, и с задней стороны дорическими колоннами, но, поскольку ступени внутри Пропилей поднимались кверху, эти колонны стояли на разном уровне. Ради объединения обеих групп дорических колонн в самом здании были поставлены более высокие и стройные ионийские колонны (83); их базы совпадали с более низко стоящими дорическими колоннами, капители — с колоннами более высокими. Этим было оправдано смелое сочетание дорического и ионийского ордеров, этим достигалось и разнообразие, и единство. Композиция Пропилей была трехчастной, как в сонате: за плавным маэстозо следовало грациозное аллегро, а оно завершалось спокойным анданте.

Трудно перечесть, сколько картин сопутствовало зрителю в процессе его движения. Уже вступив в Пропилеи и обернувшись, он мог видеть на фоне далекой цепи гор сквозь могучие дорические колонны маленький, как игрушка, храмик Победы, весь овеянный воздухом и светом.

Но, конечно, главное зрелище открывалось на акропольские святыни прямо за Пропилеями. Перед глазами высилась огромная статуя Афины-воительницы, которая своим золотым копьем служила маяком для подъезжавших к Пирею судов и почти закрывала небольшой Эрехтейон. Справа, с угла, вырисовывался массив главного и самого величественно, го здания Акрополя — Парфенона. Такая его постановка вряд ли случайна; она вызвана была желанием помочь зрителю единым взглядом охватить не только фасадную его сторону, но и весь его объем. Этой задачей объясняется и то, что вход в него лежал с восточной стороны, так что процессия, чтобы увидать его обитательницу, статую Афины-девы, должна была обойти храм с северной стороны, вкусив всю красоту его безупречных форм.

Но Парфенон примечателен не только как звено архитектурных впечатлений на Акрополе. Создание Иктина и Калликрата, Парфенон — это единственное в своем роде и неповторимое произведение греческой архитектуры V века до н. э. (7). Тип греческого храма, над выработкой которого трудились поколения, получил здесь наиболее возвышенно-прекрасное истолкование. В своих основных чертах Парфенон сохраняет форму традиционного дорического периптера: три ступени основания, колонны с желобками, антаблемент с метопами, двускатную кровлю. «Мы чтим старину», — признавался Перикл в своей исторической речи.

7. Парфенон. Северо-западный угол. Сер. 5 в. до н. э.

Но эти традиционные формы были свободно истолкованы создателями Парфенона в духе ионийского ордера. Со своими восемью колоннами на коротких и семнадцатью на длинных сторонах храм значительно превосходит своими размерами большинство дорических периптеров, и в частности пестумский храм (ср. 68). Это одно уже требовало большого облегчения форм. И действительно, колонны Парфенона значительно стройнее и расставлены шире, чем в дорических храмах; в них менее выражен объем и чувствуется порывистый взлет, почти как в ионийских колоннах; над ними не так сильно выступает карниз, уже его тень. Стены целлы были украшены фризом, что придавало храму особую нарядность. Все эти отступления от канона были незначительны; но чуткий глаз грека хорошо улавливал их. Мифологическая основа греческого храма приобретает в Парфеноне большую одухотворенность. Непосредственное выражение архитектурных сил сменяется их символическим обозначением. Дух ясного самосознания современников Перикла наглядно выражен в мраморе.

Отношение мастеров классики к архитектурной детали ясно сказывается в капителях Пропилей (83). Форма ионийской капители возникла в малоазийских городах. Видимо, она является вариантом восточного растительного мотива. В древнейших капителях волюты непомерно велики в сравнении с тонким стволом и носят плоскостной характер. В капителях Пропилей волюты приобрели более объемный характер. Своими слегка провисающими завитками они хорошо выявляют самое назначение капители; в них заметна сила давления лежащего на ней антаблемента. Такие капители рассчитаны не на плоскостное впечатление; они раскрывают всю свою красоту только в сокращении. Вместе с тем чередование плоскостей, валиков, впадин и желобков придает им нарядность, делает более изящными, чем дорические капители, более разнообразными по своим формам. Правда, в соответствии с требованиями классики все эти частности подчинены целостной композиции.

Театр Диониса у подножия Акрополя относится к более позднему времени. Греческие театры V века до н. э. почти не сохранились до нас. Одним из лучших греческих театров следует считать театр в Эпидавре (IV век). По всему своему замыслу он глубоко отличается от театра нового времени. Греческий театр сохраняет тесную связь с обрядом. Театры строились обычно неподалеку от святилища, местопребывания Диониса. Театр — это в первую очередь место явления божества, приспособленное для зрелищных целей. Этим объясняется, что в греческом театре с такой полнотой выразилась связь с природой, хотя греки в театрах, как и во всех своих созданиях, сохраняли понимание художественной формы. Театр устраивался обычно на склоне довольно крутого холма, откуда открывался широкий вид на округу; извлекая из толщи его (как ваятель из глыбы мрамора) «лишнее», строители создавали концентрические круги мест для зрителей. В центре находилась круглая площадка, орхестра, первоначально место алтаря, впоследствии место, где пребывал хор. «Эйсагейн драма» — ввести драму, хор — с этого начиналось в Греции драматическое действие. За орхестрой находилось здание, так называемое скене; его передняя стена служила фоном драматического действия; впоследствии перед скене стали возводить временную деревянную стену. Занавеса, отделяющего зрителей от сцены, декораций, создающих обманчивое впечатление иного мира, огней, освещающих сцену сказочным светом, — всего того, к чему мы так привыкли в театре нового времени, древние греки не знали. И актеры и хор находились первоначально на одном уровне почвы; зрители сидели прямо на земле. Действие происходило под открытым небом, своим синим куполом осенявшим и зрителей, и актеров, и хор. Круглая орхестра, как подобие этого небосвода, выражала космический характер происходившего, соборность действия, соединявшего членов рода, как бы составлявших хоровод. Разве только в плоском просцениуме, к которому были обращены места зрителя и где действовали актеры, намечалось противопоставление зрителя театру, мира реального миру искусства.

Греческий театр в своих основных формах сложился ещё в начале V века до н. э. В середине столетия в развитии греческой драматургии возникает новое направление. По своему мировоззрению и художественным приемам Софокл ещё близко примыкает к Эсхилу. Но все же его основная тема иная. Его занимает противостоящая року или государству личность. В этом противопоставлении лежит корень трагического у Софокла. Люди выходят из столкновения победителями; их главная победа — в сохранении своего характера, своей личности, своей человеческой правды.