ВШ 3

— Вроде бы революция в животе завершилась, бунт подавлен, — грустно пошутил я. — Надеюсь, к завтрашнему финалу оклемаюсь.

— Знаешь уже, с кем дерёшься? Хотя откуда, ты же второй полуфинал просидел в… В общем, поляк Енджейчик твой соперник. Сильный парень, ещё и левша. Я, правда, один раунд только успел посмотреть, прежде чем меня Чеботарёв сюда притащил, но понял, что у твоего соперник слабых мест практически нет.

— Это ж надо, ребёнка отравить, — всё никак не мог успокоиться Биркин. — Хорошо ещё, что так обошлось, а могли бы чего и похуже в воду намешать…

— Григорий Абрамович, — прервал его Афоня, — давайте не будем сейчас строить домыслы, мы имеем то, что имеем. В общем, я забираю тару с водой, а вы о случившемся молчок.

В этот момент дверь раздевалки распахнулась, и в помещение ввалился Саня Ягубкин, из-за спины которого вынырнул взволнованный Саныч. Оба практически хором вопросили:

— Максим, ты как?

— Да вот, таблеток напился, в себя прихожу. Сань, ты как, выиграл свой бой, надеюсь?

— Ещё бы он у меня не выиграл, — опередил того с ответом Саныч. — Досрочно, в третьем раунде.

И так смачно шлёпнул Ягубкина по ягодице, что тот даже поморщился. Хм, шлёпни так тренер своего воспитанника или воспитанницу году так в 2020-м — его бы почти наверняка привлекли к уголовной ответственности за сексуальное домогательство. Сейчас это аналогично похлопыванию по плечу, никто из присутствующих в раздевалке вон даже и бровью не повёл. Как же всё в это время просто, таких слов, как абьюз и харрасмент, в СССР люди и не слышали.

В финале советская команда теперь представлена семью боксёрами. Единственная потеря — Лёха Никифоров, неожиданно уступивший бельгийцу Питерсу. Из соперников рядом никто и близко не стоял, можно считать, общекомандная победа нам уже обеспечена. Учитываются в первую очередь золотые медали, предположить, что все наши проиграют свои финалы, не мог, пожалуй, даже самый смелый фантазёр. Чудеса в спорте периодически случаются, но не настолько крутые. Можно, конечно, вспомнить Московскую Олимпиаду, там в финал также вышли семеро, если ничего не путаю, советских боксёров, а выиграл только Шамиль Сабиров. Но там все сливки сняли кубинцы, а здесь их, к счастью, нет, так что чудеса устраивать некому.

Да и не стоит их бояться. Такие же люди, как и мы, только… негры. Пока ещё так можно говорить, даже в Штатах. Чёрные поднимут голову лет через тридцать, и тогда уже попробуй скажи «негр» или «чёрный» — мигом обвинят в расизме, хорошо, если извинениями отделаешься. Так что будут сплошные афроамериканцы и афроевропейцы. А потом ещё и движение «Black Lives Matter» заставит белых вставать на колени перед чёрными, вымаливая искупления за грехи своих предков перед их предками. Сейчас скажи такое простому белому американцу — ни за что не поверит, покрутит пальцем у виска или вызовет полицию. Не то что бы я был скрытым или — боже упаси — явным расистом, но во всём должна присутствовать мера. Все должны быть равны, невзирая на цвет кожи. Заигрались ребята в демократию, вот и пожинайте плоды своей толерантности.

— А где остальные парни? — спросил я.

— На трибуне болели за своих, сейчас все у выхода соберёмся возле автобуса. Да, Георгий Иванович? Или в связи с этим… недоразумением будет какая-то новая вводная?

— Всё по плану, бутылку Пётр Петрович забирает на экспертизу, заодно в Госкомспорт позвонит, всё им рассказать. Там должны оперативно принять решение.

— Надеюсь, это решение будет правильным, — пробормотал Чеботарёв.

А меня опять скрутило. Рано я понадеялся на то, что «бунт подавлен», революционеры пока не собирались складывать оружия. Когда уже таблетки Биркина начнут действовать?!

По возвращении в отель Свиридов, как и обещал, заварил литровую банку крепкого чая. По пути мы ещё в аптеке купили несколько бутылок минералки. На всякий случай я предложил взять воду от другого производителя, мало ли…

Идти со всеми в столовую Биркин мне запретил, раздобыл только где-то горстку сухариков, которые я сейчас и хомячил под чай в номере руководителя делегации. Последствий отравления уже не ощущалось, но слабость всё равно присутствовала.

— Неужели греки могли пойти на такую подлость? — качал головой Георгий Иванович, глядя на то, как я пытаюсь добить банку с «чифирем». — И всё ради какой-то медали… Ведь ещё неизвестно, выиграл бы этот Ксенакис свой финал или нет. Неужто снова попытались бы провернуть фокус с отравленной водой? Нет, решительно не понимаю!

— А почему нет? Один раз им это почти удалось, если бы я не отправил соперника в нокаут — на третий раунд уже просто не смог бы выйти. Ну или вышел бы, обделавшись прямо на ринге. А потом и с поляком такой же фокус провернули бы.

Парни ещё в автобусе оказались в курсе моих приключений, тут же устроив бурное обсуждения этого скандального происшествия, кто-то (кажется, Вася Шишов) даже крикнул, что нужно ехать в полицию. Но Георгий Иванович всех утихомирил, заявив, что Афонин свяжется с Госкомспортом, и там пусть начальство решает, что делать дальше.

Весь вечер я прислушивался к своему организму. Нет, вроде не тянет справить нужду, если только отлить. Биркин прописал мне покой и ещё раз напичкал активированным углем, предупредив, что если я утром всё же схожу по-большому, то не должен пугаться чёрного цвета своих экскрементов. Такие вот натуралистические подробности… А что делать, c'est la vie, как говорят французы.

Таблетки вкупе с чаем произвели отличный эффект, утром я чувствовал себя почти как огурчик, ощущалась лишь небольшая слабость. На завтрак я готов был сожрать зажаренного быка, но Григорий Абрамович настоял, чтобы я ограничился куриным бульоном, который весьма кстати оказался в утреннем меню. В бульон по рекомендации Биркина я добавил сухариков, и слопал получившуюся тюрю за милую душу. А на десерт — снова стакан крепкого чая, заваренного мне Свиридовым. Даже неудобно стало, как все меня обихаживают.

Заодно поинтересовался у Иваныча, какие новости от Афонина. Тот помрачнел и махнул рукой:

— Не хотел тебе говорить, но раз уж ты сам спросил… В общем, вчера поздно вечером он мне позвонил и сказал, что Павлов[1], в свою очередь посовещавшись с Громыко, передал ему приказ Андрея Андреевича дело замять. Тем более что наш боксёр победил, так и нечего раздувать из мухи слона. Может, он и правда что-то не то съел, и мы тут безосновательно грешим на греческую сторону. Так что даже до экспертизы дело не дошло.

Свиридов выглядел таким расстроенным, что я решил его немного приободрить:

— Да ладно, Георгий Иванович, всё, что ни делается — к лучшему. Я уже в норме, порву сегодня вашего поляка, как Тузик грелку.

— Почему это сразу моего? — выдавил из себя улыбку собеседник. — Но ты молодец, Максим, не теряешь оптимизма и бодрости духа, а это уже половина успеха.

Воскресные финалы начинали в полдень по местному времени. Снова в зале телевидение, Согласно весовым категориям первыми на ринг выходили боксёры наилегчайшего веса.

Толя Микулин в «близком» бою по очкам одолел выходца испанца с кинематографической фамилией Родригес. Тренер и по совместительству секундант испанца громко выражал недовольство вердиктом судей, но те своего решения не изменили. Дальше уверенная победа Гладышева, которому так же пришлось провести на ринге все три раунда в поединке с итальянцем Францелли. Вася Шишов не посрамил честь Отечества, одержав досрочную победу над французом Домиником Готье. После этой победы стало ясно, что командный успех за сборной СССР. Но на достигнутом останавливаться мы не собирались. Акопкохян досрочно разобрался с представителем Югославии, а вот Аветисян другому югославу, наоборот, уступил.