ВШ 3

— Температуры, кажется, нет. Может, валерьянки накапать?

— Не надо, надеюсь, больше такая ерунда не приснится.

— А что хоть приснилось-то?

— Уже и не помню, — соврал я. — Какие-то монстры типа бабы Яги и Кощея Бессмертного.

Мама улыбнулась и присела на край кровати, укоризненно качая головой.

— Нельзя так перетруждаться. И книжки пишешь, и на соревнования ездишь, и музыкой успеваешь заниматься. А сейчас ещё учёба начнётся… Какой нормальный человек это выдержит?

— Нормальный не выдержит, — согласился я, — а такой гениальный, как я — уж как-нибудь справится.

— Ой, ну всё, гений ты мой!

Она с улыбкой взъерошила чуб на моей голове.

— Ладно, пойду досыпать, время только третий час. Ты тоже постарайся уснуть, сегодня тебе понадобится светлая голова.

Да уж, денёк сегодня предстоит напряжённый. Как-никак 1 сентября, а это значит — начинается новый учебный год. Фанфары по поводу моего триумфального дебюта на первенстве Европы уже отгремели, хотя, не исключаю, в училище тоже найдётся кому меня поздравить. А так по возвращении из Греции я успел дать интервью и «Пензенской правде», и «Молодому Ленинцу», на пензенском областном радио и даже сняться у Вишневского в программе «Парус». Заодно там же исполнил несколько песен под гитару. Получился своего рода небольшой творческий вечер минут на пятнадцать. Кстати, исполнял под аккомпанемент чехословацкой гитары «Cremona» с катавеем[1]. Откуда она у меня появилась? После визита на киностудию у нас с мамой оставалось ещё немного времени, и я предложил заглянуть в попавшийся на пути к станции метро комиссионный магазин. Там и обнаружилась эта подержанная, но находившаяся в отличном состоянии модель, причём не болгарского, а аутентичного чехословацкого производства. Стоил инструмент вместе с футляром всего 70 рублей, почему бы не взять? Не всю же жизнь заимствовать у Вальки его «ленинградку».

Кстати, мы наконец-то спустя долгое время, кое-кто даже отдохнувшие и посвежевшие, собрались нашим небольшим коллективом и провели пару репетиций в гараже. После чего на прошлой неделе погрузили инструменты и аппаратуру на бортовой «уазик» и доставили в альма-матер, то бишь в железнодорожное училище, спрятав всё до поры до времени в каптёрку при актовом зале. Теперь мотоциклу в гараже было где развернуться. Договорились, что с началом учебного года возобновим и постоянные репетиции. Тем более у меня наклёвывался новый материал, да и Валя без дела не сидел, тоже написал одну вещицу в каком-то экзистенциальном стиле. Не иначе, обслушался Боба Дилана. Однако песенка с виду хоть и незамысловатая, но чем-то цепляла, напоминая меланхоличную дилановскую «Knocking On Heavens Door», да ещё и с заумным текстом. Вишь ты, пробило нашего бас-гитариста на высокий штиль.

А позавчера я был приглашён в Комитет по физической культуре и спорту при обкоме партии по весьма приятному поводу. Председатель комитета Александр Петрович Филиппов вручил мне значок и удостоверение «Мастера спорта СССР», поблагодарил за то, что я прославляю Сурский край за его пределами и пожелал успехов в учёбе и спорте. Присутствовал и Храбсков, ему вручили грамоту за подготовку чемпиона Европы среди юниоров и, как он мне позже сказал, повысили категорию. Правда, какую надбавку он будет получать, не уточнил, а я не стал спрашивать.

Каким-то образом мне удалось ещё вздремнуть до того момента, как мама деликатно постучала в дверь моей комнаты, приглашая умываться и завтракать. Голова была немного чугунная, от пробежки я, естественно, после таких сновидений отказался. Лежал и размышлял, к чему этот сон, пока небо не тронула заря, отражаясь розовым на каёмках облаков. Это было третье подобного рода, столь реалистичное видение. Первые два были связаны с «ловцом», что значит мой сон на этот раз — оставалось только гадать. Какие-то ещё силы научились манипулировать моим сознанием или это проделки «ловца»? Он-то, вероятно, и мог ждать ответ, но призвать «ловца» не так-то просто, эта субстанция сама появляется, когда ей надо. Так что я постарался просто выбросить из головы этот жутковатый сон, решив, что мои умозаключения относительно него бездоказательны и нечего попусту ломать свой мозг.

На завтрак была яичница с поджаренными сосисками. Несмотря на плохой сон, аппетиту это не повредило, и вскоре дно сковороды блестело после того, как я вылизал его корочкой хлеба. Кружка какао с молоком и бутербродом вприкуску завершила завтрак. Далее меня ждал с вечера наглаженный костюм, белоснежная рубашка и начищенные ботинки. Сегодня, так и быть, буду при параде, торжественная линейка, как-никак. И не я один, весь личный состав училища сегодня будет в костюмах. Ну и будущие проводницы при параде, само собой. Это потом уже можно будет поменять форменные штаны и скромные юбки на унисексуальные джинсы и свитера.

— Макс, привет!

— Здорово, Макс!

— Слушай, а я тебя по телевизору видел! Ты молоток, конечно, чемпион Европы! И под гитару здорово пел.

В общем, так меня по плечам обхлопали, что они уже начали побаливать. Я был тоже рад видеть знакомые лица, многие из которых смотрели на меня с неподдельным восхищением. Приятно, чёрт возьми, когда тобой восторгаются! Не уверен, что во мне взыграл грех гордыни, но, в конце концов, никто из нас не чужд маленьким человеческим слабостям.

Потом было персональное поздравление от мастера и Николая Степановича. А торжественную линейку открыл транслируемый через магнитофон «Гимн железнодорожников». Далее Бузов отдельно высказался обо мне в том плане, что другим учащимся есть с кого брать пример. Мол, наш Максимка и швец, и жнец, и на дуде игрец. Здесь мне стало немного неудобно, но я всё же пережил этот трогательный момент, хотя многие из первокурсников разглядывали меня будто бы какой-то диковинный экспонат кунсткамеры.

И, конечно же, я не мог не заметить внимание к моей персоне Верочки. Пусть она делала вид, что я не очень-то её интересую, однако то и дело бросала в мою сторону взгляды, которые при желании можно было истолковать как угодно: от восторга и похотливости до лёгкого презрения. Хотя за что меня презирать… Убей, не пойму. Если за тот неудавшийся секс, то там нам батя помешал, а если за то, что вообще сделал попытку разделить с ней ложе… Тут я ничего с собой поделать не мог, да и она с готовностью пошла мне навстречу. Теперь-то я, конечно, ни-ни, как-никак мы с Ингой обменялись клятвами, что будем верны друг другу по гроб жизни.

После моего возвращения из Греции мы с ней занимались любовью чуть ли не ежедневно, благо мама во время визитов Инги к нам домой деликатно уходила в магазин или к соседке поговорить за жизнь. Кстати, с моря Инга привезла мне в качестве сувенира настольный письменный набор. Никогда бы не подумал, что такие вещи можно сделать не из камня, а из… ракушек. Это реально было круто, и наверняка стоило не один рубль, но задавать вопросы о деньгах я считал бестактным. Тем более что и сам привёз Инге из Греции сувениры, которым она обрадовалась, словно ребёнок. Хотя, в сущности, она ещё и была ребёнком, пусть даже в постели мы с ней уже вытворяли совсем не детские вещи.

Сегодня у них в школе тоже торжественная линейка и Ленинский урок. Договорились отметить 1 сентября походом в кафе, и то, что Верочка бросает в мою сторону двусмысленные взгляды, меня никоим образом не должно как-то волновать. Вот только физиологию не обманешь, «предатель» в штанах наливался соком и крепчал не по дням или часам, а по секундам, и я как манну небесную ждал окончания линейки. Чтобы как-то сбросить напряжение, отворачивался в сторону и думал об отстранённых вещах типа работы над книгой о викингах.

Она, к слову, продвигалась неплохо, по возвращении в перерывах между встречами с Ингой я всё свободное время посвящал истории Задора, и к 1 сентября успел написать, пожалуй, половину романа. Новые, отпечатанные на машинке главы я давал читать маме, умоляя высказывать непредвзятое нашим родством мнение. Я-то сам и так видел, что книга получается интересной, тем более о викингах в отечественной литературе в таком ключе наверняка никто не писал, но всё равно хотелось посмотреть на реакцию рядового, скажем так, читателя.