Вслед за тенью. Книга вторая

— Ладно, оставим это сейчас. С кем он говорил?

— С Предсказательницей.

— Не понял?

— Он называл ее Элей.

— Эльвира свет Марковна… Мастер манипуляций.

— Она тоже тебя знает. Направила меня к тебе с вопросами по папе.

— Зачем ты спрашивала ее о Василии?

— Должна же я найти отца! А ты отказываешься помогать. Вот приходится и… — выпалила я и осеклась.

— И?

— Что «и»? Я уже ответила, — недовольно бросила я. И повторила: — Она отказалась отвечать на мои вопросы. Направила меня к тебе. Но ты тоже молчишь! Получается замкнутый круг. Но я вырвусь из него и всё выясню, так и знай!

Со мной не спорили, просто сидели неподвижно, показательно проигнорировав мою тираду.

— Ладно… — помолчав, проговорила я, — Оставим это пока… Зайдем с другого бока.

— Ну попробуй, — усмехнулся дед. Он как-то сразу воспрял духом. Оно и понятно: решил, что я отступила с расспросами о папе.

— Поговорим о моих воспоминаниях. Ты спросил: «Кто убрал блок?» — начала я и заметила: — Передаю твой вопрос дословно. А кто этот блок установил?

— Что-то душно стало.

— Можно приоткрыть окно, — предложила я, догадываясь, к чему он клонит. Знакомый трюк с отвлечением моего внимания.

— Просквозит. А не попить ли нам чего-нибудь прохладительного, Катерина?

— Не слетай с темы, пожалуйста. Мы не закончили, — предостерегла я его.

— Совсем забыл! Полина же приготовила твой любимый мусс и очень расстроится, если я тебя им не напою!

Он взглянул на меня с тихой радостью, с которой всегда упоминал о нашей «заведующей по хозяйству». Затем ловко перегнулся через спинку переднего кресла и дотянулся до бардачка. Отбросил крышку и вытянул из его «недр» мой любимый термосок, с которым я не расставалась, пока жила дома и который Полина бережно хранила «до моего возвращения, когда одумаюсь». Именно это она пообещала, узнав о моем переезде в общежитие.

— Держи свой антиквариат!

В мои руки опустился термос, явно наполненный до краёв.

— Черничный? — уточнила я. Скорее для проформы.

— А какой же еще? — с шутливым удивлением откликнулся дедушка, будто и не было нашего недавнего напряженного разговора. Я отвинтила колпачок и вдохнула любимый аромат. Сделала небольшой глоток вкусняшки, которой была верна всю жизнь, и даже на пару мгновений блаженно прикрыла глаза.

— Ммм, как же вкусно! Поблагодари ее. Обязательно.

— Не сомневайся.

— Так, о чем мы говорили? Ах да! О каком-то там блоке, который кто-то там установил. Ты собирался ответить на этот вопрос. И уже ответил бы, если бы не вспомнил о Полине, — завершила я свою очередную тираду и заговорщицки улыбнулась своему строптивому собеседнику.

— Я не собирался на него отвечать, Катерина.

— А придется, раз уж у нас с тобой вечер откровений и неожиданных воспоминаний, верно?

Глава 25 Цель (не) достигнута?

— Это лишняя информация, — продолжил артачиться мой несговорчивый собеседник. — Она тебе ни к чему.

Я сделала еще пару глотков из термоса и прошептала:

— Подожди…

В памяти вдруг всколыхнулось что-то знакомое. Давнее. Почти забытое.

Я сунула термос с недопитым муссом дедушке в руки, откинула потяжелевшую голову на подголовник кресла и прикрыла глаза.

Перед ними — прикрытыми налившимися свинцом веками, принялась «материализоваться» комната с массивным столом у окна. Каким-то внутренним зрением я наблюдаю, как картинка наливается красками, оживает и будто втягивает меня в себя. Мне знакомо это место. Это большой дом тети Аллы. В нем много разных комнат. Во всех я уже побывала. Во всех, за исключением одной. В нее мне не разрешается заходить. Дверь в неё всегда закрыта. Но сейчас я нахожусь в кабинете. Оглядываюсь по сторонам, как Алиса, попавшая в Зазеркалье, и замечаю на коричневой столешнице стола пустой стакан. Совсем недавно он был доверху наполнен моей любимой «вкусняшкой». Я только что выпила её и всё еще ощущаю на языке насыщенный, такой любимый вкус.

Я сижу рядом со столом, в коричневом кожаном кресле, откинув голову на его высокую спинку. Лениво болтая ногами, смотрю на тетю Аллу, мамину подругу. Она склонила голову к моему лицу и всматривается в мои глаза, а длинными гибкими пальцами перебирает локоны моих распущенных волос. Вот подушечки этих пальцев добираются до кожи головы и несколько раз «пробегаются» от ушей к макушке и обратно. Останавливаются и надавливают на некоторые участки кожи. По спине несутся мурашки. Ощущаю, как подушечки ее пальцев сдвигаются ниже, недолго «топчутся» на месте и начинают вовсю «разгуливать» по затылку. Становится щекотно. Хочется зажмуриться, но мне сложно это сделать. Мое тело успело стать «ватным». Я больше не могу дрыгать ногами. Могу только смотреть тете Алле в глаза. Они интересные. И немного странные: один зеленый, а другой — карий. Почти черный. Иногда мне хочется отвести взгляд от черного, потому что мне кажется, что он видит всё—всё, даже то, что у меня под кожей. Но взгляда отводить нельзя. Потому что тетя Алла не разрешает. Я должна смотреть строго ей в глаза и ни на что не отвлекаться, пока она «феячит», ведь она может превращаться в фею. Когда она в нее превращается, то видит всё. Даже то, что видела я, когда в тот день шла с мамой в школу через «тоннель». И старика, которого мы тогда с мамой встретили, она тоже «видит». «Видит» и велит мне его забыть. Потому что он мне не враг. И не друг тоже. Она говорит, что он — никто и значит его не существует. Я с ней не соглашаюсь, а она настаивает. После движений ее пальцев и взгляда, зоркого, как у сокола, о котором она нам читала, мне всегда нестерпимо хочется спать. И я снова засыпаю, так и не дождавшись, пока она заплетет мне красивую косу. Но когда просыпаюсь, коса бывает уже заплетённой. Меня всегда будит девочка. Она там живет. Она тоже слушала сказку о соколе и согласна, что у тети Аллы иногда бывают глаза, точно такие же зоркие, как у него. Никак не могу вспомнить, как зовут эту девочку. Имя вертится на языке, но не вспоминается. То ли Лика, то ли Ника, то ли Вика…

— Катерина! — обеспокоенный голос дедушки ворвался мне в уши.

Я распахнула глаза и тряхнула головой, чтобы прогнать остатки наваждения.

— Это была тетя Алла, да? Она установила блок, о котором ты говорил?

Дед медленно кивнул, не сводя с меня цепкого взгляда.

— Зачем она это сделала?

— Обещала помочь тебе справиться с уходом Ольги. Я дал согласие.

— Зачем?

— Ты вела себя странно. Навязчиво твердила о каком-то старике… Каком-то светлячке в траве. Но внятно ничего объяснить не могла. Мы терялись в догадках и решили, что так проявляется стресс. Приняли решение «очистить» память от этих видений.

— Как это «очистить память»? Чем?

— Прибегли к технике гипноза. Хватило трех сеансов. Бред о старике перестал тебя беспокоить.

— Подожди, а вдруг бы я забыла всё?! Абсолютно всё! Всех! Включая тебя?!

— Не истери. Этого бы не случилось. Потому что Алла профессионал. Я доверяю ей.

— А ведь я тогда ничего не придумала! И совсем не бредила! — «завелась» я, почувствовав себя бесправным подопытным кроликом, над которым ставились эксперименты. От обиды даже слёзы на глаза навернулись. — Старик реально был! — выпалила я и пару раз моргнула, чтобы их пелена не мешала мне видеть лицо напротив.

— Был?

— Конечно! Я всё вспомнила! Нам с мамой тогда встретился Жаров! — меня теперь было не остановить, — Родственник Кирилла Андреевича! Кирилл Андреевич подтвердил, что с этим портсигаром его родственник никогда не расстается! Вот и в холле он вертел им между пальцев! И портсигар также сверкал! Также, как тогда — в траве!

— Какой портсигар? Подожди, к чёрту портсигар! Какой Кирилл Андреевич?

— Орлов! — выпалила я и поняла, что проболталась.

— Не понял? — удивленно пробасил мой собеседник и замолк, задумавшись о чем-то. Но замолк ненадолго. Вскоре снова послышался его тихий голос. Голос, наполненный холодной ненавистью, или чем-то, очень похожим на нее: — Так этот щенок всё-таки вышел на тебя… А почему я до сих пор не курсе, что вы пересекались?

— Он владелец Базы отдыха, деда.

— Владелец «Империала»?

— Да. Реальный владелец, а не какой-то там Градский, с которым ты говорил.

— Не может быть… Думал меня провести? Чином не вышел, Шельмец!

— Каким еще чином?.. Неважно… Ладно, хоть больше не щенок.

— Щенок и есть! В моих глазах был и останется!

— Ну зачем ты так… Щенки беспомощные и слабые, а Орлов совсем не производит такого впечатление.

— Рассказывай, как всё было!

— А что рассказывать? Это ему позвонил Саша, когда все случилось, насколько я поняла. Этот он вытащил меня из тех кустов.