Вслед за тенью. Книга вторая

Свежий воздух прогнал туман из головы Майкла. Они с приятелем прогулялись по району. Посидели на лавочке со стаканчиком кофе и булочкой, которую Майкл заставил себя съесть, потому что и маковой росинки во рту с утра не побывало. Поболтали о том о сём. А когда Майкл худо-бедно, но пришел в некое подобие презентабельной формы, направились в один тайный клубешник, о котором приятель недавно узнал.

Они долго ехали на машине и в конце—концов очутились в, казалось, богом забытом местечке. Всё здесь кричало о бедности и полной заброшенности: темные безлюдные улочки, сомнительное покрытие дорог, по которым даже их внедорожник прыгал, будто через скакалочку. Но сам клуб предстал перед ними единственным, достойным внимания объектом. Он выглядел филигранно ограненным бриллиантом, затерявшимся в серой массе одиноких домишек с покосившимися крышами.

Внешне это был ансамбль из двух двухэтажных зданий, расположенных довольно близко друг к другу и соединенных между собой крытым переходом. На первый взгляд он смотрелся как обычное домовладение семьи с достатком выше среднего. Ничем не привлекательный фасад, за исключением того самого перехода между зданиями, выглядел вполне себе добропорядочно и ни на грамм не намекал на нечто запретное. И только окна выдавали статусность заведения. Обрамленные полукруглым сандриком с белой замысловатой лепниной и слабой подсветкой, они смотрелись респектабельно. Стекла же этих окон были явно пуленепробиваемыми.

Глава 27 Русская рулетка и судьба на волоске

В сопровождении приятеля Майкл вошел в просторный холл. Здесь было немноголюдно и как-то подозрительно тихо. Не гремела музыка, как обычно бывает в подобных заведениях, не слышалось разговоров и смеха посетителей — ничего, ставшего почти привычным Майклу за последние месяцы. Их встретили два качка. Будто двое из ларца одинаковых с лица они возникли словно из ниоткуда. Придирчиво оглядев вошедших, они кивнули, как по команде и безмолвно, жестом пригласили следовать за ними. Майклу почему-то показалось, что их ждали. И только когда один из качков толкнул массивную дверь в соседнее помещение, в уши хлынула привычная какофония. Она и успокоила Майкла. Притупила его чуйку.

А дальше было всё как во сне. Он помнил, как играл в рулетку. Как ему поразительно везло. Как подбадривали его красотки, слетевшиеся со всех сторон, словно пчелки на мед, и щедро угощавшие его горячительным. А потом ему вдруг с каких-то щщей навязчиво показалось, что настал его час Икс, а следом — в буйную голову втемяшилась неизвестно откуда взявшаяся бредовая идея поставить на кон всё. Он так и сделал. Подбадриваемый самой няшной из всех «бабочек», порхавших тогда вокруг него. И он проиграл. Он понял это по разочарованному взгляду красотки. И по тому, насколько быстро она упорхнула…

Майкл помнил и свое безрассудное требование переиграть ставку. Помнил удивление на лице крупье, несмелый оборот того в сторону куполообразного навеса, расположенного в самом дальнем углу огромного зала со сложной геометрией. Помнил молчаливый запрос на исполнение требования безбашенного клиента и такое же молчаливое дозволение от человека, так и вышедшего из тени огромного купола.

Потом была попытка отыграться — и снова неудача. Затем запоздалое разъяснение того, что дополнительная ставка была ему позволена при условии, что в случае проигрыша его общий долг увеличится вдвое. В памяти сохранилось его бурное недовольство и категорическое несогласие с этим дополнительным, не озвученным заранее условием. Затем что-то ужалило его в бок и отбросило в беспамятство. Беспамятство, от которого он отходил тяжело: с постоянной головной болью, с ломотой во всём теле, отчего-то полностью онемевшей рукой и странными синюшными следами у обоих висков, которые Майкл рассматривал в отражении затемненного окна напротив, полусидя на полу у стены незнакомой, неярко освещенной комнаты.

А спустя какое-то время его удостоили беседой.

Перед ним предстал мужчина средних лет. Его внешний вид просто кричал о достатке, а выражение лица — о жесткости и, пожалуй, бескомпромиссности. Но больше всего Майкла напрягло то, что тот совсем не скрывал своего лица. Даже не потрудился замаскировать его в тени слабо освещенного помещения. Напротив: «гость» дерзко возвышался в самом центре комнаты — прямо под лампой, мощности которой только и хватало, чтобы осветить пятачок по центру и утопить в полумраке все четыре угла.

«Скверно. Значит, я в ловушке и буду жить ровно столько, сколько буду им нужен. Отпускать меня не собираются, — догадался Майкл и внутренне поежился. — Ничего, мы ещё повоюем, — мысленно успокоил он себя, отчего-то припомнив любимую присказку деда: „Я дышу — значит я живу“. — Дышу с трудом», — мысленно заметил он, поморщившись от тупой боли за грудиной. К тому же продолжала беспокоить рука. Чувствительность в ней вроде вернулась, но вену странно «припекало». Майкл оголил руку до локтя и заметил свежий след от укола.

— Что это? — спросил он по-английски, показав незнакомцу место укола.

— Тебе ввели успокоительное.

— А следы на висках?

— Это скоро пройдет. Вынужденная мера. Ты был неконтролируем. Слишком возбужден, — зазвучал низкий мелодичный голос «гостя» с едва уловимым акцентом.

— Почему я здесь?

— Я давно за тобой наблюдаю. Мне нужен такой человек.

— Нужен? Для чего?

— Об этом после. Не всё сразу. Сейчас тебе важно уяснить, что я сделал на тебя ставку.

— Ставку? — переспросил Майкл.

— Да. Ты сыграешь в одну игру.

— Я больше не играю в азартные игры. Это очень… волнительно.

— Я говорю об игре другого рода.

— Какого — другого рода? — Ответа на этот вопрос не последовало. Поэтому Майкл спросил о главном: — Кто вы?

— Лакшит Чар, — негромко представился незнакомец.

— Майкл Новиков, — в тон ему откликнулся Миша.

— Я буду называть тебя Майклом Нови.

— С чего вдруг? Так меня зовут только друзья. Вы мне не друг.

Собеседник лишь усмехнулся.

— Мне не нравится. Меня вполне устраивает фамилия родителей.

— Не перечь. Я отдал дань уважения твоим родителям и не переименовал тебя. А мог бы. Просто изменил твое имя так, как мне удобно. Цени это.

— Ценить?

— Не веди себя как ребенок. Не осложняй своего положения. У тебя нет выбора.

— Выбор есть всегда.

— Спорное утверждение. Особенно учитывая величину твоего долга. Очень рассчитываю на твою лояльность в его погашении, — продолжал говорить Чар, — Это важно.

— Хватит лить воду. Просветите меня о его величине…

— Он велик, — проговорил Чар.

Он достал из кармана игральную карту и подбросил ее Майклу. Новиков каким-то чудом поймал ее на лету и взглянул на масть. Это была шестерка пик с нанесенной на обратной стороне суммой. Сумма ошеломила Михаила.

— Я не мог столько проиграть, — пробормотал он.

— К ней могут быть начислены проценты. В случае осечек с твоей стороны, — уточнил Чар. И вдруг произнес на неплохом русском: — Конский процент.