Вторая Академия

Тёмная прядь, подсвеченная огнём, упала Рэю на лоб, и я в очередной раз подумала, как хорош собой он был и каким успехом, должно быть, пользовался у девушек, несмотря на свою репутацию. Ведь в запретном плоде есть своя притягательность, правда? Я могла представить здесь его очередную любовницу, лежащую на чёрных матовых простынях и с улыбкой берущую из рук Рэя коктейль. Впрочем, приводит ли Рэй их сюда, в святая святых? Ночуют ли они здесь? Ведь если судить по словам голема…

– Здесь бывали другие твои студенты? – подала голос я. – До меня?

Рэй обернулся и прислонился к камину, насмешливо глядя на меня:

– А тебе хотелось бы оказаться первой? Ощутить свою уникальность?

Я открыла рот. Всё моё воспитание призывало возмутиться, с негодованием сказать «нет», но я была будущим агентом разведки. Рэй был моим наставником, и сейчас, в эту минуту, он наверняка видел меня насквозь. Врать было нельзя.

– Да, – произнесла я. – Хотелось бы.

Глаза Рэя блеснули.

– Умница.

Он дотронулся до чёрного гладкого куба, и руна на нём начала разгораться мрачным красным светом. Другой рукой Рэй подхватил лопатку и покосился на меня через плечо, виртуозно переворачивая над руной треугольные ломтики поджаренного хлеба.

– Ты всё время готовишь себе вот так? – спросила я. – Или только во время романтических обедов глубокой ночью?

Рэй тихо засмеялся:

– Если мы оба подразумеваем под «романтическим» одно и то же, то да.

– Двое жутко усталых, едва держащихся на ногах агентов, которые настолько умирают с голову, что готовы съесть вообще что угодно? – уточнила я.

– Именно.

Рэй подхватил под мышку бутылку лёгкого вина и пересёк зал с подносом в руке, и я глубоко вздохнула, ощутив запах печёного хлеба, мяса и пряного соуса. Горячие бутерброды, которые нёс Рэй, оказались совсем тонкими, но сделаны были совершенно так, как я любила. Алые сочные поматы, аппетитная корочка буженины…

Так же, как дома. Я невольно облизнулась, чувствуя, как зажигаются глаза.

Рэй с усмешкой разлил по бокалам вино, и я узнала мой любимый, нежный и почти безвредный сорт, который мы несколько раз пили с Ксаром.

– Спасибо, – произнесла я, беря с блюда бутерброд. – Ты приготовил мне мой любимый ужин. Ты… погоди, ты специально выведал мои вкусы, да?

Рэй неторопливо уселся рядом, закинув ногу на ногу. Расстегнул две верхние пуговицы на рубашке и прикрыл глаза. Я только сейчас заметила, что он устал не меньше моего.

– Я выведал о Маркусе всё, что только можно, не привлекая к себе внимания. – Рэй подхватил бутерброд с таким точным изяществом, словно его глаза были открыты. – Увы, он сделал всё, чтобы остаться безликим. У него не было любимых блюд, излюбленных цветов в одежде, даже постоянных любовниц. Никаких пагубных пристрастий, увы. И как я ни старался, я не смог узнать, как именно он промотал ваше состояние за эти три года. А я очень настырно пытался, поверь мне. Впрочем, вероятнее всего, он просто спрятал эти средства для своих будущих воплощений. Или же ему нужны были необыкновенно ценные артефакты, возможно даже изготовленные по индивидуальному заказу… вот только мастера молчат.

Он тяжело вздохнул.

– Проклятье. Пять лет, и я совершенно не знаю его.

– А я совсем не знаю тебя, – произнесла я. – Какие они, твои излюбленные цвета, блюда и любовницы?

– Сегодня ночью компанию мне составляешь ты, – проговорил Рэй, не открывая глаз. – Сама решай, что это означает.

Я чуть не поперхнулась остатком второго бутерброда.

– Но если ты хочешь спросить, сплю ли я с женщинами вообще или блюду целибат, – лениво уронил он, – то ответ простой и очевидный: сплю. Часто, безопасно, с удовольствием – и всегда по делу.

– Но без любви.

Рэй вздохнул. Открыл глаза, подхватил бокал, небрежно покрутил его за ножку и посмотрел на меня с непроницаемым выражением лица.

– Посмотри на меня. Ты серьёзно думаешь, что хотя бы у одной женщины, с которой я делил постель, не пробегало мыслей вроде «Он без малейших угрызений совести убил своего отца и брата, он обязательно предаст меня, я боюсь его»?

Я молчала. Я не думала ничего подобного, потому что у меня просто не было времени подумать об этом. Но Рэй был прав. «Он свернёт мне шею, если этого потребуют интересы империи; его невозможно любить», – такие мысли слишком легко приходят в голову.

– Мне жаль, – нерешительно сказала я.

– Не стоит. Когда я с женщиной, моего обаяния, как правило, достаточно, чтобы эти мысли вылетели у неё из головы.

Кривая усмешка, больше похожая на гримасу, появилась на его лице и исчезла. Рэй не хвастался, он просто констатировал факт. В его жизни не было места любви. И, наверное, никогда не появится.

– А вообще это возможно? – тихо спросила я. – Быть агентом и любить по-настоящему? Завести семью, детей, уделять им время, любить их так, как мой отец любил меня?

– Насколько сильно он тебя любит, мы совсем скоро увидим, – сухо сказал Рэй.

– Ты же знаешь, что он – особый случай.

– Все мы – особые случаи. И у всех нас порой бывают глупые человеческие желания. К примеру, чтобы нас любили. На этом нас и ловят.

Я вздохнула:

– Ты циник.

– Я имперский агент. Кстати, вот ещё вариант: когда твоя половинка – ещё один агент. Тут уже совершенно не до детей, но вам настолько весело, что вы едва это замечаете. Правда, через пару-тройку лет вы вдруг будете вынуждены разойтись по разным миссиям, соблазнить кого-то ещё или пожертвовать друг другом ради блага империи. А то и вовсе окажетесь на разных сторонах. Так что счастье будет полным, но недолгим.

– Ну уж нет, – пробормотала я, покосившись на Рэя. – На это я не куплюсь.

Рэй бросил на меня насмешливый взгляд:

– Зря. Это бывает интересно. Правда, уж точно не со мной, если тебе нужны настоящие чувства. Но притворные…

– Притворные? – Я дёрнула плечом. – Зачем?

Рэй склонился ко мне через столик.

– Поверь, – прошептал он, коснувшись моего подбородка, – ты не заметишь разницы, если я этого захочу. И тебе стоит стремиться к тому же.

Мы замерли, глядя друг на друга. Вокруг царил полумрак прозрачных чёрных окон, окружённых подземным садом. Ирреальная красота, невозможная, почти ненастоящая. Как и сам Рэй в миг, когда я поцеловала его. Мои руки, обвившие его шею, глубокие карие глаза, на миг утратившие насмешливость, и наш поцелуй, такой горячий, глубокий, искренний…

И фальшивый.

– Обязательно подумаю над этим, – серьёзно сказала я. – Но сейчас меня куда больше интересует ужин.

Рэй едва заметно усмехнулся, выпуская мой подбородок.

– Ужинай, коварная соблазнительница. Я даже позволю тебе принять ванну.

Когда я закончила с последним бутербродом и допила вино, чувствуя, как кружится голова, Рэй встал, потягиваясь.

– Добро пожаловать, – сообщил он, касаясь стены.

Рядом с Рэем в стене отворилась дверь, где я с изумлением увидела овальную чашу бассейна и прозрачный водопад, сбегающий по стене. Рэй коснулся ещё одной руны, чёрной на чёрном, – и внутри замерцало призрачное серебристое сияние. Забурлила вода, и от пола пошло тепло, а бассейн начал заполняться горячей водой. По позвоночнику прошла приятная дрожь предвкушения. Неужели я наконец-то приму ванну?