Вторая мировая война. Ад на земле

За май 1943 г. было потоплено 47 подводных лодок, а всего за год – без малого сто. Только на счету самолетов количество уничтоженных подлодок возросло с пяти за период с октября 1941 г. по март 1942 г. до 15 в апреле – сентябре 1942 г. и до 38 в период с октября 1942 г. по март 1943 г. Под конец Дёниц терял по лодке в день: за один месяц его флот сократился на 20 %. Адмирал вынужден был свернуть операции в Атлантике. Потери торгового флота заметно уменьшились, в последнем квартале 1943 г. только 6 % морских грузов не достигало Англии. Переход через Атлантический океан на любом этапе войны оставался тяжелым и опасным испытанием, но теперь вплоть до окончательной победы на океане господствовали англичане и американцы: им едва ли могли противостоять значительно уменьшившиеся числом подводные лодки с экипажами, чей опыт и боевой дух тоже стремительно шли на убыль.

Но и торговый флот Великобритании был потрепан настолько, что это отразилось на послевоенной экономике страны. Из общего тоннажа 14 млн тонн, спущенного на воду в 1943 г., львиную долю составляли американские суда. Но пока что существенно было одно: Германия проиграла войну против атлантических конвоев. В последние семь месяцев 1943 г. общий тоннаж потопленных союзных судов упал до 200 000 тонн, и всего четверть этих трофеев приходилась на долю подводных лодок. И хотя недостача кораблей всегда ощущалась при решении стратегических задач, существенным интересам союзников действия противника на море с тех пор не угрожали. До войны общий импорт в Англию составлял 68 млн тонн. В 1943 г. цифры импорта резко упали – до 24,48 млн тонн, но в 1944 г. вновь поднялись до 56,9 млн тонн.

Вот, пожалуй, самая наглядная статистика Битвы за Атлантику: с 1939 по 1943 г. нападению подверглись лишь 8 % медленных и 4 % быстроходных конвоев. Многое говорилось о недостатке у союзников ресурсов для равной борьбы против подводных лодок в первые военные годы. Это верно, однако у немцев проблемы с ресурсами были куда серьезнее. Гитлер ничего не смыслил в морском деле. В начале войны он распылил рабочую силу и запасы стали, пытаясь производить одновременно слишком много разных видов оружия и техники. Стратегическую пользу от крупномасштабной войны на атлантических маршрутах он распознал лишь к июню 1940 г., после падения Франции. Строительство подводных лодок было объявлено приоритетом только в 1942–1943 гг., когда союзники быстро укрепляли свой флот и в целом исход войны был уже предрешен. Перерезать атлантическую Линию жизни у Германии так и не хватило сил, хотя в пору тяжких потерь английского флота могло показаться, будто такая угроза существует.

2. Арктические конвои

Когда Гитлер напал на Россию, английские и американские шефы штабов дружно воспротивились идее предоставить Сталину военную помощь на том основании, что производственных ресурсов едва ли хватит для обороны собственных стран. Выдвинул со своей стороны возражения и Королевский флот: любой импорт в СССР можно было отгружать только через арктические порты Мурманск и Архангельск, причем Архангельск доступен только в летний сезон, когда тают льды. Это означало, что конвой, движущийся со скоростью 8–9 узлов, будет тащиться по меньшей мере неделю, подвергаясь угрозе со стороны немецких подводных лодок, кораблей и самолетов, базирующихся поблизости, на севере Норвегии. Английский премьер и американский президент отмели эти возражения, объявив – вполне справедливо – поддержку Советского Союза безусловным приоритетом. Поначалу Гитлер не обращал особого внимания на арктический путь в Россию, хотя навязчивая мысль о возможности английской высадки в Норвегии побудила его укреплять там линию береговой обороны. Черчилль действительно вплоть до второй половины 1944 г. настаивал на такой операции, но военачальники неумолимо сопротивлялись его замыслу. Однако факт оставался фактом: на протяжении 1942 г. немцы доминировали на севере в воде и в воздухе и арктические конвои подвергались серьезной угрозе.

Начальник главного морского штаба адмирал Дадли Паунд был возмущен решением отвлечь часть кораблей с Атлантического фронта на это опасное новое направление лишь затем, чтобы помочь ненавистному Советскому Союзу, который, как казалось, все равно скоро капитулирует. В особенности Паунда беспокоила вероятность встречи плохо вооруженного Флота Метрополии с боевыми кораблями Гитлера. Наиболее вероятна была встреча с Tirpitz: Адмиралтейство было травмировано воспоминаниями о трудностях и потерях, которые выпали на долю английского флота, пока не удалось избавиться от Bismarck. Опасения подогревались и неудачей воздушного налета на прибрежный флот Германии, осуществленного с авианосцев 30 июля 1941 г. к северу от Норвегии: из двадцати брошенных в бой Swordfish вернулось только одиннадцать. В очередной раз провалились усилия Королевского флота перерезать жизненно важный для Германии канал поставок железной руды.

Черчилль был неумолим: он требовал от флота раз за разом преодолевать тяжелейший путь, доставляя России столько оружия и других припасов, сколько могли выделить союзнику Англия и Америка. И перспектива сражения на этом маршруте его не пугала. Напротив, в 1941–1942 гг. он только и искал возможности помериться силами с немцами, а потому добился принятия решения о регулярных поставках через Арктику. Первые несколько судов, снаряженные англичанами во второй половине 1941 г., добрались до России невредимыми, доставив небольшое количество танков, самолетов и шин. Немцы едва ли их заметили.

Но в 1942 г., когда англичане начали отгружать на восток уже существенные объемы, немцы обратили внимание на арктические конвои и с нарастающей агрессией атаковали их. Приключения полярных конвоев как на пути к цели, так и на обратном пути превратились в величайший морской эпос той войны. Почти таким же страшным врагом, как немцы, была полярная погода. Корабли пробивались сквозь валы высотой до 12 м, а поверх этих волн плавали многотонные льдины. Лютая качка сбрасывала моряков за борт, однажды высоченная волна сорвала бронированную крышу с орудийной башни крейсера Sheffield. На торговом судне J. L. M. Curry в шторм разошлась обшивка, и оно затонуло. Ни одно судно не добиралось до Мурманска невредимым, изрядно доставалось и крупным судам. Гардемарин Чарльз Френд служил на авианосце: «Помню, как выглянул с нашего неистово раскачивавшегося и кренящегося Victorious и увидел King George V, судно, длиной почти 250 метров, карабкающееся на отвесную волну. Это были не волны, а движущиеся горы длиной метров триста. Даже высокие борта не всегда могли защитить Victorious: когда нос разрезал очередную волну, тонны воды обрушивались на летную палубу, и нам приходилось несладко. Одна волна так долбанула передний подъемник для самолетов, что вывела его из строя. Гнулись четырехдюймовые листы брони».

Британские докеры, особенно докеры из Глазго, стяжали дурную репутацию небрежной погрузкой, прискорбно отличавшейся от американской. В результате многое из доставлявшегося с таким риском в Мурманск прибывало испорченным, а срывавшиеся с места грузы угрожали безопасности корабля. Например, 10 декабря 1941 г. матросы пятитонного «челнока» Harmatis вынуждены были открыть люк, из которого поднимался дым, и обнаружили в трюме горящий грузовик, который мотался взад-вперед, разбивая ящики и поджигая тюки. Помощник капитана, надев единственный имевшийся на борту противогаз, спустился в этот ад и пытался заливать его водой, пока держался на ногах. Его сменил капитан, и пожар все же удалось погасить, но судно вышло из строя и повернуло обратно в Клайд.

Экипажи выбивались из сил, скалывая с настройки и орудий угрожавшие безопасности судна глыбы льда, проверяя оружие, в котором застывала смазка. Толстые слои одежды затрудняли движение, но даже в них не удавалось согреться. Алек Деннис, старший лейтенант на эсминце, попытался уснуть на палубе, зная, что с койки его тут же снимут: «Тело еще как-то удавалось держать в тепле, однако ноги мерзли даже в сапогах с меховой подкладкой»¹⁴. Каждый раз, когда ему выпадало четыре часа отдыха между вахтами, первый час уходил на то, чтобы разморозить онемевшие стопы – только после этого он мог уснуть. Питались моряки «какой», то есть какао, и бутербродами с солониной (еду разносили прямо на посты), спали урывками между сражениями. Темная арктическая зима действовала на нервы, но еще хуже был вечный солнечный день. Великолепие северного сияния, казалось, издевалось над обреченными на гибель суденышками. 17 января злосчастный Harmatis вновь попал в беду: подводная лодка выпустила по нему две торпеды, одна из которых сдернула люк с трюма и по палубе разлетелись сорванные с груза упаковки. В разворошенный корпус хлынула вода, и капитан приказал заглушить двигатель, чтобы не залить его. Кое-как удалось залатать дыру, и Harmatis потащили в Мурманск на буксире (а в небе кружили «хейнкели»).

Harmatis, можно сказать, еще повезло, в отличие от многих других: когда в пороховом погребе эсминца Matabele сдетонировала торпеда, спасти удалось только двоих членов экипажа. В море плавало множество трупов в спасательных жилетах: люди замерзали насмерть, прежде чем их успевали отыскать, холод убивал за считаные минуты. Джордж Чарлтон, служивший на эсминце, который затонул под огнем тяжелого крейсера Hipper, атаковавшего конвой на исходе декабря 1942 г., описывал смертный ужас, с которым он цеплялся за невод, брошенный ему с траулера-спасателя: «Я дождался волны, которая подняла меня навстречу сети, и тогда просто впихнул руки и ноги в отверстия и остался висеть там, пока двое матросов не перевесились через борт и не подтащили меня наверх, а третий за волосы вытянул меня, и я рухнул на палубу. Онемение прошло, и я почувствовал холод – все мое тело пронзила такая боль, какой я никогда прежде не знал»¹⁵.

PQ11 оказался последним конвоем, сравнительно благополучно одолевшим в феврале 1942 г. этот путь. Следующий конвой с трудом пробивался через паковый лед, а потом ему пришлось играть в прятки с Tirpitz: разведка сообщила, что немецкий линкор вышел на охоту. Морское ведомство кипело от негодования, когда по BBC передали новость: в Россию отправлен ценный груз. Как часто бывает на войне, задачи пропаганды не совпали с требованиями секретности при проведении операции. В марте Королевскому флоту выдался лучший за весь год шанс потопить немецкое боевое судно: торпедоносцы Albacore перехватили его в море и атаковали, но в результате два самолета погибло, а кораблю не было причинено ни малейшего ущерба. Черчилля неудача морской авиации особенно возмущала на фоне достижений японцев, которые тремя месяцами ранее потопили, напав с воздуха, два крупных британских судна. Вероятно, все дело в том, что в Малайском регионе сражались хорошо обученные и опытные японские пилоты, а за штурвал Albacore сажали по большей части новичков.