Вторая жена

— Предполагаю, Маркус поставил ультиматум?

Она откинулась на спинку стула.

— Он требует выбрать? — продолжала я. — Это будет либо Роджер либо он?

Гизелла взяла ложку и набросилась на небольшой кусок папайи, лежащий рядом с ломтиком дыни.

— Не очень красиво со стороны Маркуса поднимать шум именно сейчас.

— Бедный Маркус.

Уголки губ Гизеллы поползли вниз.

— Он знал, как обстоят дела.

Оспорить это было невозможно, и я задумалась о жизненных правилах Гизеллы. имел ли Маркус статус постоянного любовника или он допускался в ее жизнь только в антрактах между мужьями? Существует ли кодекс чести для подобного рода вещей? Дыня на моей тарелке была незрелой и почти ледяной, мои зубы заныли, когда я попыталась откусить от нее.

— Что ты собираешься делать?

Она напряглась.

— Вот об этом я и хочу поговорить.

— Я тронута тем, что ты доверяешь мне… и тем, что ты делаешь для меня. Это все замечательно. — я обвела рукой комнату. — Но я не знаю, чем я могу помочь.

— Вот так сюрприз, — Гизелла опешила, — ты сама была в такой ситуации. В свое время ты была безжалостна, и мне нужная твоя ясная голова.

Я молча попыталась осознать этот факт. Через некоторое время я сказала:

— Но ты знала, что в один прекрасный день тебе придется сделать выбор.

Она вздохнула.

— Я старалась не думать об этом, чтобы не потерять голову. Я даже считала наши отношения ненастоящими и надуманными. Маркус признавал, что я не выйду за него замуж, пока он не начнет делать деньги. У него тоже были другие женщины, и всякий раз, когда он был свободен, я была замужем. И наоборот. У нас не было надежды. Но я всегда говорила, что он свободен уйти, и он бы мог бросить меня много лет назад. И только теперь он поставил свои условия. Я никогда не собиралась выходить за него замуж. Оказывается, он смотрел на наши отношения иначе.

— Я не держу зла на Роджера, — сказала я, — но думаю, если ты уйдешь, это подкосит его.

Гизелла прикусила губу:

— Раньше у меня не возникало такой проблемы. Раньше мои мужья просто умирали, а это совсем другое дело.

— Совсем другое. — от этого разговора я чувствовала дурной вкус во рту и попыталась перебить его замерзшей дыней.

Гизелла покачала головой.

— Я сделала грустное открытие. Я больше не хочу рисковать.

Я собиралась сказать, что думаю о ней прямо противоположное, когда она добавила:

— Маркус был моей жизнью. Хотя я и говорю, что могу потерять его навсегда, я и мысли такой не допускаю. Кроме того, быть замужем за Роджером сложнее, чем за Николя или Ричмондом. Они оставляли мне пространство для собственной жизни. Роджер этого не делает.

— Ты уверена, что он не имеет ни малейшего представления о Маркусе?

Гизелла опустила глаза:

— Нет.

Большая стрелка часов постепенно передвигалась к двум.

— Гизелла, у меня назначена процедура с горячими камнями. Придется продолжить этот разговор позже.

Гизелла сверилась со своим расписанием.

— А у меня грязи.

Она поспешила прочь. Когда я проходила между столами, загорелый мужчина сказал:

— А я съел тофу.

— И выжили? — пробормотала я.

— Запросто.

Тот, кто придумал лечение горячими камнями, кое-что понимал в человеческой психике. Девушка в белом халате пояснила, что в средние века использовали горячие стекла, чтобы вытянуть из больных дурные соки. И та процедура мало чем отличается от этой. Прекрасная идея, и наводит на размышления. Плохой характер, невезение, меланхолию можно излечить горячим стеклом или камнем. Тоже самое можно сделать с горем или сожалением — если вы поверите в это.

Я вышла из кабинета вся в красных пятнах от камней и с пульсирующей болью в висках — начали выходить токсины, и я это чувствовала — и упала на массажную кушетку. Ангел в белом начал легко и чутко прощупывать мою спину.

За моими закрытыми веками близнецы сбежали по лестнице и ворвались в кухню. Раннее субботнее утро. «Папа, что мы будем делать сегодня?». И Натан, примериваясь укусить свой тост, говорил что-то вроде: «Ну, я думаю проверить ваше правописание». Затем, переждав крики негодования, продолжал: «Нет? Удивительно. Я думал, вы, ребята, любите правописание. Тогда подумаем о чем-нибудь другом. Я бы посмотрел, как вы помогаете маме вытирать пыль. Тоже нет?». Минут пять или около того близнецы объясняли, какое неодолимое отвращение они испытывают к работе по дому, в саду или на кухне. Натан приставлял палец ко лбу: «Подождите, один из вас посылает мне телепатическое сообщение. Он передает… Я его получаю… Что там написано? Игровая площадка с аттракционами и пицца! Я прав?». Очень часто я говорила: «О, Натан, просто скажи им».

Пальцы массажистки ощупывали область моего седалищного нерва. Этот семейный спектакль был разыгран последний раз месяца три назад, и меня потрясла его утрата. Теперь я так скучала по нелепой субботней суматохе.

— Вы очень напряжены, миссис Ллойд, — заметила девушка.

Сколько раз в день она повторяла эту мантру, если ее слова звучали так успокаивающе? Она давала понять, что все беды мира зафиксированы в мышцах лежащего перед ней на кушетке тела, и только она, настоящий профессионал, могла всем помочь. Она обхватила ладонями мою голову и производила сложные манипуляции с шеей.

— Я думаю, вы испытываете постоянный стресс. Я могу сказать, что мышцы сильно сжаты. — ее пальцы продолжили свое исследование. — Они очень… — она сделала эффектную паузу — … тугие.

Это было похоже на присвоение звания. Моя усталость была вещественным доказательством того, с чем я сталкивалась во внешнем мире — со всеми этими акулами и воротилами бизнеса — и подтверждением, что я заслуживаю места на этой кушетке. Она была нужна мне, а я была нужна ей в качестве объекта заботы. Очень приятное распределение ролей. В конце сеанса она собрала полотенца.

— Я оставляю вас, — она оглянулась в дверях. — Вы должны заботиться о себе, миссис Ллойд. — она твердо верила в каждое слово, которое говорила.

— Спасибо.

Я только что уютно устроилась рядом с бассейном с ярко-бирюзовой водой в окружении колонн из поддельного мрамора, как почувствовала чье-то присутствие. Это был мужчина из столовой.

— Привет.

Мой ответ был вежливым, почти радостным:

— Привет.

— Я ищу хорошую компанию, — он призывно улыбнулся. — Я здесь один, и неуютно чувствую себя без общества.

— Обед не доконал вас?

Он уселся в шезлонг рядом со мной.

— Тот, кто изобрел тофу заслуживает того, чтобы его отвели к ветеринару и усыпили.

Я засмеялась:

— Вы можете отказаться от диетического стола, вы знаете?

— Так и сделаю. Меня зовут Алан Миллет. Я здесь, потому что моя семья отправила меня в ссылку, чтобы без помех организовать мне сюрприз ко дню рождения. Они не знают, что я знаю.

— Но вы пошли на это?

— Почему бы и нет? Это доставляет Салли, Джо и Бену огромное удовольствие. Я согласился с тем, что мне нужен небольшой отдых и позволил избавиться от себя.