Вторая жизнь майора. Цикл

Право основать свой род я получил от великого хана, от невесты получил право войти в род Гремучих Змей. От службы безопасности короля — тайный знак Скорпиона. Сам я нехеец, но теперь не могу претендовать на барса, что был на родовом гербе моего отца.

Значит, на родовом гербе будут змея и пещерный медведь на алом фоне. Медведь мне очень подходил, так как я действовал обычно словно медведь, разрушая замыслы заигравшихся местных божков. Воспоминание о трех хранителях отозвалось зубной болью. Я понимал, что для них я был как кость в горле. Только взять и прихлопнуть меня без всяких оснований они не могут. Закон Творца. А вот за что могут прихлопнуть, я до сих пор не понимал. И это тревожило меня. Сильно тревожило. Отогнав наваждение, навеянное воспоминаниями, я вернулся к гербу.

Может, еще пятиконечную звезду или Спасскую башню? Улыбнулся своим воспоминаниям и решил не городить огород. Пусть будет простым и устрашающим. А флаг будет алым. Символизирующим кровь. Я поднял руку и крепко сжал кулак. Зацепило. Алый фон. Черная змея и черный медведь.

Теперь девиз. Первое, что мне пришло в голову, это вбитое с детства "Вся власть Советам! Слава КПСС!". Я в раздражении сплюнул. А часовой, опасливо посмотрев на меня, отошел подальше. Его мысли были просты и понятны: что-то хозяин не в духе, лучше не отсвечивать.

Посмотрев на него краем глаза, я продолжил поиск идей. А их, как назло, не было. Посоветоваться с невестой, что ли? Я поймал за хвост первую, которая несмело выглянула и попыталась спрятаться. Ухватив проказницу, рассмотрел ее и так и этак, но затем отбросил как недостойную основателя. Такие вещи надо продумывать самому. Был бы я наследник, так получил бы все это в наследство. А раз я основатель рода, то мне и голову ломать. И никто не оспорит. Главное, чтобы не своровано было у кого-то. Ладно, что там дальше?

"Честь и слава" — блин, пафосно. "Хранить и защищать" — кого я собрался защищать? Только себя, родимого, и своих близких. Остальные побоку. "За царя и отечество"? "За Сталина, за Родину"? Что за хрень в голову лезет! Я начинал злиться. Вот Швырнику смог же дать девиз, а себе не могу. Думай, Витя, думай. Так, надо размышлять логически. Брану я дал этот девиз за его дела. А какие дела у меня?

Ломать не строить. Круши и бей. Я же разрушитель. Только этим и прославился.

— Что ты мучаешься, — пришла на помощь Шиза. — Ты много раз говорил, что своих не бросаешь, это твой принцип. Пусть это будет твоим девизом.

— Хм. А что, в этом есть смысл. Так и напишем: "Своих не бросаем". Спасибо, крошка!

— А поцеловать? — Я даже представил, как она надула губки.

— Так тут нет Эрны!

— Зато есть Чернушка, — парировала она.

Меня прошиб пот. Не дай бог еще ее в постель затащить вперед невесты. Я зажмурился:

— Даже не думай, Шиза. Поверь, я тебя породил, я тебя и убью. Шлю тебе свой комсомольский воздушный поцелуй на крыльях своего обожания и любви.

— Спасибо, дорогой, — ехидно произнесла она, — ты такой милый… пупсик!

— Чтоб ты поперхнулась, ведьма! — Я снова сплюнул и посмотрел на часового, тот стал пятиться к своему укрытию от непогоды, ожидая неприятностей от разгневанного барона. Видимо, обуревавшие в тот момент чувства отразились на моем лице.

— Сколько вы получали у Шарду? — Я решил немного сгладить произведенное мной впечатление, пугать добросовестного стража мне не хотелось.

Он с трудом сглотнул и хрипловато ответил:

— По десять серебряков в десять кругов, это кто по второму году службы. По первому году барон платил семь серебряных корон.

— Понятно, — кивнул я. — А по третьему году сколько?

Надо же, у Шарду была прогрессивная шкала оплаты! Я подивился новаторству барона. Не дурак был, не дурак.

— Не знаю, ваша милость, их всех барон казнил. Здесь только те, кто по второму году и по первому. Но обычно половину забирали в виде штрафов.

— Понятно, — повторил я и задумался. Шарду не только прогрессист, но и садюга. Чтобы держать всех в страхе и не платить, укокошил всех ветеранов. Но для меня это к лучшему, нет здесь людей, особенно привязанных к бывшему хозяину.

Оставив часового бдить, спустился на третий этаж. Здесь была лаборатория алхимика и апартаменты барона — его кабинет и спальня. Странное совмещение. Алхимика надо убрать подальше. Вдруг бомбу сотворит. Столько лет служил мастеру пыток, что должен был от него набраться плохого, как собака блох. Хотя ментально просто чудаковатый ученый-крохобор, который ищет философский камень. Но даже здесь, в мире магии, невозможно преобразовать свинец в золото.

У входа на этаж стояли два нехейца. "Вот это правильно", — удовлетворенно подумал я. Проход сюда только через верных бойцов. Кивнув им, прошел в кабинет. Кабинет как кабинет. Стол, стулья и шкафы. Застекленное окно, стены отделаны красным деревом. Над столом портрет Шарду аляповатый, вычурный. Непорядок. Надо выбросить. Оглядев бегло помещение, прошел в личные покои. В первой комнате небольшой стол и два стула, в углу деревянное корыто, довольно большое. Выбросить, пришло мне в голову, весь вид портит. Лучше баньку построить. С веничком да парком, замечтался я, да с комсомолками. Тьфу! Да что ж такое! Вот привязалось! Вспомнилось былое и было отвергнуто как порочащее доброе имя барона Тох Рангора. Нет, баня в планах осталась. А вот комсомолки растворились тенями в прошлом и исчезли.

В другой комнате, оказавшейся собственно спальней, стояла большая деревянная кровать, застеленная шелковым зеленым покрывалом. На окнах цветные витражи, сквозь которые еле проникал тусклый дневной свет. А вообще-то уютно.

Магических светильников нет. На стенах подставки и лампы с ароматным маслом. Я присел на кровать и попрыгал. Подо мной была толстенная перина. Ладно, пойдет. Пойду смотреть второй этаж.

Этот этаж тоже охраняли нехейцы. Я кивнул им и прошел дальше. Здесь частично уже осмотрелся. Большая и малая столовые. Комнаты дочерей барона, общая светелка и еще несколько дверей. Я постучал в одну дверь. В ответ тишина. Заглянул. Кровать, большое зеркало, низкий столик, пуфик, шкаф. Прямо по-спартански. В другой комнате то же самое. Напротив была светелка, где я прятался в свое время. И в ней никого. Больше не затрудняя себя вежливостью, перестал стучаться и открыл дверь в следующую комнату. В ней почему-то царил пар и полумрак. Среди непрозрачной серости смутно виднелись фигуры и слышалось плескание воды.

"Прачечная, что ли?" — подумал я и прошел вглубь. Отодвинул шторку и встретился с горящими глазами, смотрящими почти в упор. Я оторопел, а в следующий миг мне прилетело в лицо деревянной шайкой. Если бы не Лиан, быть бы мне без носа. Затем раздался оглушительный визг, и меня, контуженного и оглушенного, облили мыльной водой. Так как я стоял с открытым ртом, то в него попала вода, и я вздохнув закашлялся. А на меня налетели две голые фурии. Одна черная и блестящая, как срез пласта угля, другая — бело-розовая, словно оживший мрамор. Одна лупила меня шайкой и испуганно вопила, другая какой-то мыльной мочалкой, и при этом они обе визжали так, словно им вырезали аппендикс без наркоза.

Через пару секунд я опомнился и выскочил. Захлопнул за собой дверь и подпер ее спиной.

Боже, ну за что мне все это? Я был не просто расстроен, я был до глубины души возмущен своей глупостью. Ну что мне стоило постучаться или спросить: "Есть тут кто?", а не переться наобум. Но кто же знал, что здесь, наверху, может быть баня-купальня. Тут сортиров даже не было, одни горшки под кроватями. А тут целая баня. Куда они воду девают после мытья?

— Ирри, это ты? — раздался осторожный голос из-за двери. Голос принадлежал Ганге. — Ты что-то хотел?