Второе пришествие

– Дима, я не хочу, чтобы она становилась манифестом.

– Прости, Маркуша, в этом ты уже не волен. Автор владеет книгой ровно до того момента, пока он не сдал ее в печать. А дальше у нее начинается своя жизнь, и подчас совсем не та, о которой он думал.

Введенского удивило, но отнюдь не порадовало совпадение их мыслей. Кажется, он ненароком выпустил чересчур большого и грозного джина из бутылки. Он-то полагал, что его труд имеет почти исключительно академический интерес. А вот об его практическом применении как-то не задумывался. И, судя по всему, напрасно. Но чтобы изменило, если бы он понял это еще до того, как приступил к работе над книгой.

Судя по всему, Бурцев почувствовал его настроение и положил ему руку на плечо.

– Посмотри на этих ребят, - кивнул он головой в зал, - они готовы на все, в том числе и на смерть. Потому что для них невыносимо смотреть на то, что происходит в стране. Да их мало, но поверь, они лучшие. А небольшое число самых лучших и самоотверженных способны победить всю эту огромную инертную массу. Маркуша, ты должен быть среди нас. Тут твое настоящее место.

– Не уверен. Меня отталкивает чрезмерная резкость и непримиримость многих выступлений, в том числе и твоих, которые я тут слышал. У вас все враги. Но так не бывает. Должны же быть друзья, союзники.

– Бывает. Общество насквозь прогнило, нам не найти в нем настоящих союзников. А нерешительные попутчики будут только мешать, путаться под ногами, не давать действовать. Надо отдавать себе в этом отчет. То, что чего кажется, непримиримостью, это на самом деле решимость идти до конца.

– До какого конца?
– задумчиво спросил Введенский.

– Пока не выскребем всю эту гниль.

– Ее никогда всю не выскребать. Ни одна такая попытка в мире не удалась. И как отделить гниль от не гнили? Кто это будет делать и на основе каких критериях?

– Ну, уж это мы как-нибудь сумеем. Даже если и будут отдельные ошибки и перегибы. Тебе как историку это должно быть особенно известно, что ни один исторический процесс не обходится без них.

– Мне-то это известно, только не нравится то, что ты заранее готовишь для всех вас индульгенции на случай совершения ошибок. Но, дорогой Дима, история говорит о том, что это уже преступление. Когда ошибки заранее запланированы и оправданы и прощены, нет сдерживающих факторов ни для чего.

– Тебя послушать, так тут собрались одни преступники.

– Как знать. Многие революционеры начинали свою деятельность, как романтические герои, а завершали, как кровавые маньяки. Между этими двумя ипостасями нет непреодолимой стены.

– Ну, ты даешь, - от удивления даже развел руки Бурцев.
– Ты и на меня так смотришь.

– Да, Дима, уж извини, но иногда я пытаюсь предугадать, куда тебя заведет эта дорожка? - не стал кривить душой Введенский.

Теперь Бурцев нахмурился.

– Ты, конечно, волен думать, как тебе заблагорассудится. Ты все равно остаешься моим другом. Хотя жаль, что ты не с нами. Ты еще убедишься в нашей правоте. И почему-то мне кажется, весьма скоро. События приближаются.

– Возможно, Дима. Будущее непредсказуемо. Но я хочу при любых обстоятельствах идти своим путем.

– И каков твой путь, могу я спросить?

Введенский задумался.

– Не могу его прочертить в деталях, но меня не отпускает чувство, что мне предстоит своя борьба. И ты тут мне вряд ли будешь помощником.

– Тебе видней. А вот мне почему-то кажется, что однажды наши пути пересекутся в какой-то точке.

Введенский хотел ответить, но ему помешали вдруг раздавшиеся неподалеку от них громкие крики. Он повернул голову в их сторону.

Несколько парней, собравшись в круг, о чем-то отчаянно спорили. Причем, по их жестам было заметно, что драка между ними может начаться в любой момент.

– Черт, опять он принялся за свое!
– выругался Бурцев.
– Эй, стойте!
– закричал он, но было уже поздно, драка началась. Он бросился в самый ее эпицентр, вслед за ним помчался и Введенский.

Бурцев мужественно влетел в круг драчунов, и за считанные секунды раскидал их по сторонам. Введенский невольно даже позавидовал его сноровке, он и не предполагал, что его приятель так хорошо владеет приемами рукопашного боя.

– Все, брек!
– провозгласил Бурцев.
– У нас тут не ринг.
– Он подошел к очень красивому молодому человеку с развивающимися льняными волосами.
– Галаев, ты опять взялся за свое.

– А я и не прекращал, - дерзко ответил Галаев.

– В этом я не сомневался. Только я тебя предупреждал: будешь затевать тут потасовки, вылетишь отсюда к чертовой матери и больше никогда не влетишь.

– Очень страшно, - скривил рот в усмешке Галаев.
– Прямо испугался.

– Ничего, еще испугаешься, - пообещал Бурцев.

– А вот это посмотрим!
– крикнул Галаев.
– Это вы боитесь, потому что все трусы. Сидите тут в тепле и уюте, потягиваете пиво, когда надо выходить на улицу. Больше ждать невозможно.

– Когда время придет, выйдем, не сомневайся. А сейчас угомонись. Либо теши отсюда.

Галаев посмотрел на Бурцева, затем обвел взглядом зал, смачно сплюнул на пол и пошел к выходу. Бурцев проводил его глазами.

– Пойдем, чего-нибудь глотнем, - потянул Бурцев Введенского за руку.

Они вернулись за свой стол. Бурцев разлил водку по стопкам.

– Не могу, за рулем, - отказался Введенский.

– Как пожелаешь.
– Бурцев выпил один.
– Вот этот парень действительно опасен.

– Что за тип?

– Сергей Галаев. Сформировал группу то ли из радикальной молодежи, то ли из самых настоящих отморозков. А скорей всего из тех и других. Назвал ее "Правый марш". Правда, куда эта братва марширует не совсем понятно. Приходит регулярно сюда и провоцирует наших ребят. Сегодня еще тихо все прошло, это потому что он заявился один. А вот еще бы пришел вместе со своей сворой, побоища было бы не избежать. Что-то они в последнее время активизировались. Это очень подозрительно. Боюсь, что-то замышляют.

– Что ты собираешься с ним делать?
– поинтересовался Введенский.

– Пока точно не знаю. Давай пока забудем про него. Когда у тебя презентация?

– Послезавтра.

– Моя помощь нужна?

– Ты уже все сделал. Я тебе безмерно благодарен.

– Брось. Я всего лишь дал денег. Это могли сделать многие. А вот написать такую книгу, только ты.

– Ты преувеличиваешь.

– Самую малость. Встретимся на презентации.

7.

Для презентации книги был арендован большой зал. Сделано это было по настоянию Бурцева, Введенский ж считал, что будет лучше провести мероприятие в камерном помещении. Тем более, он почти не сомневался, что народу придет немного. В конце концов, его имя известно весьма узкого кругу специалистов, и вряд ли в ближайшее время что-то в этом плане сильно изменится.