Второе пришествие

– Прочтешь?

– Кто не умеет умирать,

Тот не умеет жить.

Смерть многое дает познать

И много сотворить.

Я выбрал путь, ведущий к ней,

Возьми меня и вынь,

И горло хоть свинцом залей

Прославлю смертью жизнь.

Ну как?

Введенский ощутил волнение, не потому, что ему очень понравилось стихотворение, он понял, что его друг выразил в нем самое сокровенное.

– Ты сказал самое важное, - произнес Введенский.

– Только это и имеет значение. А все остальное постольку поскольку.

Внезапно дверь отворилась, и в комнату ворвалась Вера. Она явно была чем-то сильно взволнованна.

– Что случилось?
– почти в унисон спросили Введенский и Бурцев.

– Только что звонил мой отец. Буквально пятнадцать минут назад его избрали новым патриархом.

– Андрей Григорьевич, новый патриарх?
– недоверчиво произнес Введенский.

– Да, - подтвердила Вера.

– Он еще что-нибудь сказал?
– поинтересовался Бурцев.

– Категорически приказал мне вернуться немедленно домой.

– Ну и...
– протянул Введенский.

– Я отказалась. Я выбрала свою дорогу.

83.

Прогнозы Бурцева стали сбываться уже со следующего утра. Число полицейских и представителей других спецслужб, блокирующих подходы к баррикаде, заметно возросло. Изменилось и их поведение, оно стало более агрессивным. На крышах впервые появились снайперы, которые и не скрывали своего там присутствия. Наоборот, вели себя так, чтобы на них постоянно обращали внимание. Не трудно было догадаться, что это делалось с целью психологического воздействия.

Введенскому стало не по себе, его преследовали плохие предчувствия. Из головы не выходили слова Бурцева о том, что совсем скоро многие их тех, кто находятся здесь, погибнут. Но никто не в состоянии предсказать, кому выпадет подобная участь. А если этим человеком буду я, словно барабанная дробь билась в мозгу одна и та же мысль.

Введенский находился неподалеку от Бурцева и видел, как он отдает распоряжения. Внешне его друг выглядел спокойным, но он хорошо знал его манеру поведения и видел, что тот встревожен.

Неожиданно Бурцев обратился к Введенскому.

– Мы раздаем оружие. Ты хочешь получить?

– Дима, ты же знаешь, я никогда не стрелял, не умею с ним обращаться. Какой в этом от меня толк.

Бурцев, соглашаясь, кивнул головой.

– Знаю, Марк. Просто считал своим долгом тебе это предложить.

– Полагаешь, оно сегодня пригодится.

Бурцев посмотрел на крышу дома, на которой сидели снайперы.

– Почти не сомневаюсь. Давай на всякий случай попрощаемся.

Введенский вдруг ощутил, что вот-вот заплачет. Бурцев заметил это состояние друга, и его глаза тоже увлажнились.

– Хочу, чтобы ты знал, я всегда любил тебя, - произнес Бурцев.

– Я тоже люблю тебя, Дима.

Они обнялись.

– Ну, все, Марк, объяснение состоялось. А теперь занимай свое место. С минуту на минуту эти ребята пойдут на штурм. Уж поверь мне. Я их поведение за эти дни хорошо изучил.

Введенский смотрел сквозь прорезь в баррикаде на шеренги полицейских. Точнее, их самих не было видно за выставленными вперед щитами. Невольно он думал, что это напоминает легионы Древнего Рима, его воины тоже выставляли их перед собой. Сколько времени прошло с тех пор, а так мало все изменилось. Люди, как и встарь бесконечно противостоят друг другу. Но при этом далеко не всегда осознают, чем вызвано это противоборство. И разве нет способа обойтись без него, договориться мирно по всем спорным вопросам. История давно доказала, что на самом деле, это не столь сложно, как представляется многим. Когда начинался переговорный процесс, часто удавалось достичь согласия по казалось бы самым противоречивым вопросам. Но сейчас никто не собирается это делать, а это означает одно: совсем скоро прольется кровь. И, возможно, его.

Введенский повернул голову и увидел неподалеку от себя Иисуса и Марию Магдалину. Апостолы расположились от них на некотором отдалении. Взгляды Иисуса и Введенского встретились, Иисус ободряюще улыбнулся ему.

Введенским вдруг впервые овладело по отношению к Иисусу недоброе чувство. Ему-то нечего бояться, Он же бессмертный, даже если сегодня погибнет, то снова воскреснет. И будет вновь, как новенький. А вот если умрет он, Введенский, гроб с его телом закопают в землю, где оно благополучно сгниет. А вот что будет с ним на небесах, это совсем не ясно.

Введенскому стало неприятно от своих мыслей, но и избавиться от них не получалось. Они крутились в голове, как бесконечная карусель. И ему пришлось смириться с их присутствием.

Атака началась через час. Шеренги полицейских, укрывшись за щитами, двинулись в сторону баррикады. Оборонявшие, как обычно, забрасывали их камнями, кирпичами, обломками мебели. Но на этот раз эти меры не производили никакого воздействия на нападавших, они упорно продолжали двигаться вперед. Становилось ясно, что на этот раз они не отступят.

Введенский не разобрал, кто скомандовал "Вперед". Возможно Бурцев, возможно, кто-то еще. Но это не имело никакого значения. Сотни людей, перевалив через баррикаду, помчались в атаку.

Введенский, подхваченный общим порывом, бросился вместе со всеми. Он бежал навстречу стене из щитов, не ведая страха. На какое время он куда-то исчез, и ему стало невероятно радостно.

Но это чувство владело им считанные секунды, внезапно раздались выстрелы. Введенский успел заметить, как упал рядом с ним молодой парень, а из его головы брызнула густая струя крови. Введенскому снова стало очень страшно. Но и это продолжалось недолго, считанные мгновения, так как внезапно он почувствовал сильнейший удар в лоб. Все тело охватила невероятная по силе боль. Введенский несколько секунд стоял неподвижно, затем упал на землю. И больше уже ничего не ощущал.

84.

"И сказал Бог: да будет свет. И стал свет. И увидел Бог свет, что он хорош, и отделил Бог свет от тьмы".

Тьма была абсолютно непроницаемая, но прошло какое-то время и вдруг появились слабые серые пятна. Что-то шевельнулось в нем, по телу пошли пока еще слабые токи, которые были не в состоянии разрушить мертвую глыбу его сна. Но они были способны запустить мотор, который справится с этой задачей.

Введенский открыл глаза, но пока он еще ничего не видел, если не считать многочисленных серых пятен, которые то возникали, то исчезали вновь. Но постепенно они становились все более отчетливыми и постоянными. Их было так много, что он даже немного испугался; что это за серое царство, в которое он попал. Но прошло какое-то время и предметы стали обретать реальные очертания и краски. Они входили и заполняли его сознание, как зрители зрительный зал, занимая в нем свои привычные места.

Но пока он лишь автоматически фиксировал зрительные образы, не понимая, что они означают. Осознание самого себя еще не появилось, он слишком много провел времени в состояние, когда оно целиком исчезло. И вот теперь возвращалось медленно, небольшими частями, словно не будучи уверенным, что это происходит по-настоящему.

Губы Введенского разжались и попросили: "пить". И тут же вокруг него возникло оживление, а еще через какое-то время он почувствовал сладкий вкус воды. Именно он окончательно и бесповоротно вернул его в этот мир.