Второгодка. Книга 2. Око за око

— Э, хорош! Я про это что ли?

— Нет, конечно, но просто знай. Всё, ладно, давай добро Матвеичу.

* * *

Выйдя из бани, я зашагал к Альфе. На ходу позвонил ей, но она по обыкновению не ответила. Решил, что зайду. Обещал же. Что-то с ней происходило и я немного тревожился. С одной стороны, может, это у неё взросление шло, а может, что похуже, потому что выглядела она смурной и задуманной.

Шёл я, проверяясь. Идти тут было всего-то пять минут, но у меня ушло чуть ли не полчаса. Хвоста не было. Алёша, как я надеялся, был надёжно упакован. Харитон, правда, если именно его видел Соломка, разгуливал на свободе. Надо было уточнить у Чердынцева, знал ли он, что вьетнамец побывал в руках Раждайкина. А то, не ровён час змей пожрёт сам себя. Впрочем, нам от этого только лучше будет.

Я подошёл к подъезду и нажал номер Алфёровской квартиры. Никто не ответил. Блин. Ещё раз позвонил по телефону. Ноль повдоль. Свет не горел, окна были закрыты. Я постоял немного, размышляя, что делать.

Вечером опустилась прохлада и сырость. Листва под ногами не шелестела, а, набрав влаги из воздуха, сделалась мягкой и скользкой. Плимкнул телефон. Я прочитал сообщение, пришедшее на симку, номер которой никто не знал.

Если предложение по материалу в силе, готов обсудить.

Надо же, Петрушка проснулся, будто почувствовал, что я вокруг его бывшей кружу. Надеюсь, что бывшей и что она не будет дурой и больше его на порог не пустит. Ему я с этого номера и писал в первый раз.

Я постоял минут десять. Ответил Вите, написал Альфе и, решив, что ловить больше нечего, пошёл домой. Во двор я прошёл со стороны стройки, проторчав изрядное время в кустах и наблюдая за двором. Всё было тихо. У подъезда торчала Настя с девчонкой из соседнего дома. Они громко смеялись, рассматривая что-то в телефоне.

В общем, обычная мирная жизнь. Для порядка я проверил все кусты, где по моему мнению могли бы находиться дозорные, но всё было чисто и там. Похоже у Харитона были дела поважнее, чем поджидать меня. Я вышел из укрытия и зашагал домой.

— О, Красивый! — воскликнула Настя. — Ты откуда с сумкой?

— С тренировки, — кивнул я.

— Устал?

— Ага…

— Ладно, Оль, — моментом закруглила она подружку. — Пойду я домой, мне надо ещё домашку делать назавтра.

— Мне тоже, — со вздохом ответила Оля. — Ладно. Пока.

Я открыл подъездную дверь и вошёл внутрь. Настя последовала за мной. Свет на лестнице сразу включился, и мы двинули вверх по ступеням.

— Ты гуляла что ли? — спросил я. — Чего у подъезда торчала?

— Да, шла домой и Ольку встретила. Простояла с ней целый час, наверное. Замёрзла, блин, а тебя всё нет. Как-то похолодало сегодня, да? А ты как, кстати? Давай, руку тебе помажу.

— Да у меня мама дома. Я ей не показывал синеву свою.

— Ну, — прищурилась Настя, — мы закроемся в комнате, она и не узнает.

— Подумает что-нибудь нехорошее.

— Ой! — воскликнула она. — Нехорошее! Ещё какое хорошее. Скромник.

Мы подошли к двери, и… меня холодом обдало. Сердце мгновенно сорвалось и понеслось вскачь. Из-под двери выбивалась тонкая полоска света. А это значит…

— Так, иди к себе, — тихо, но строго скомандовал я Насте, состроив страшную рожу.

— А? — не поняла она.

— Быстро домой! — одними губами произнёс я, заметив, как она изменилась в лице, не сумев понять с чем связана перемена в моём настроении.

Я резко взмахнул рукой, показывая направление, в котором ей следовало шуровать. Она, онемев, шагнула на лестницу и молча пошла наверх, а я подскочил к соседской двери. Ключ был со мной.

Раз, два, три — и я уже стоял у книжного шкафа. Четыре, пять, шесть — и уже снова перед дверью своей квартиры с пистолетом, скрытым под полой куртки. Я прислушался. Ничего слышно не было. Даже Настиных шагов.

Тогда я осторожно потянул дверь. Она открылась без скрипа, и я остолбенел. Вещи валялись на полу, будто у нас снова провели обыск. Но если бы это было так, Настя бы знала. Кто-нибудь из соседей…

— А-а-а-а… — донёсся до меня тихий стон из спальни, и подлая мышь под сердцем начала выцарапывать нору.

Я быстро глянул в гостиную, пролетел на кухню, в ванную и распахнул дверь спальни.

— Мама!

— А-а-а-а… — чуть слышно простонала она и прошептала, — Серёжа…

Первое, что бросилось в глаза — её домашние тапки, разлетевшиеся по полу…

19. Игристое давно стало теплым

Сердце облизали жаркие языки огня. Это была моя вина. Недооценил я Хошимина! Была мысль, но я её отмёл, как маловероятную. Полагал, что будет поджидать меня снаружи, паскудник. А он, тварь, пошёл на эскалацию. Ну ладно, брателло, ты сам захотел. Сам! Теперь не взыщи. Око за око, зуб за зуб. На святое покусился, на мать.

Я бросился к маме. Она, похоже, только что в себя пришла. Голова была разбита, но крови натекло мало. Долбанули чем-то тяжёлым и бросили на кровать. Всё перерыли уроды. Сколько можно искать чёрную кошку в тёмной комнате!

Я осмотрел рану. На первый взгляд, ничего серьёзного не было.

— Мам, ты меня видишь?

— Серёженька… — прошептала она и из глаз покатились слёзы.

— Сильно болит?

— Нет…

— Можешь сказать, что случилось?

— Позвонили в дверь, — сказала она и поморщилась.

Прикоснулась рукой к голове, посмотрела на пальцы, окрашенные красным, всхлипнула, закрыла глаза. Я взял телефон, вызвал скорую.

— Зачем? — дёрнула она головой и снова поморщилась.

— Болит?

— Немного… Но не тошнит вроде…

Лицо у неё было бледным, а на висок начала наползать гематома.

— Не надо вызывать было… Лучше полицию…

— Рассказывай.

— Я открыла, — она начала поворачиваться на бок.

— Лежи-лежи, не вставай. Лежи. Рассказывай. Позвонили, дальше что было?

— Я открыла, не спросив. Думаю, ну, раз в подъезде, значит свои…

Я вздохнул и покачал головой.

— Мы, говорят, из полиции. Сын ваш в такую историю неприятную вляпался, придётся обыск проводить.

— Я говорю, вы же вот только что проводили… Глядь, а они уже в квартире, под руку меня значит, взяли и в туалет. Здесь, говорят, посидите. Я тут сразу поняла всё. Как закричу, а этот, главный у них, на китайца похож, рот мне зажал, говорит ещё раз вякнешь, шею сверну. Сиди, говорит, тихо, сука! Ну я со страху-то замолчала, а потом думаю, сейчас ты придёшь, а тут такое. Ну, и как заорала! На задвижку замкнулась и ору, помогите, мол, спасите. Но из туалета кто услышит. А они дверь выбили и мне в лицо пистолет наставили.