Второгодка. Книга 2. Око за око

Ну сука, Харитон, кирдык тебе. Обещаю!

Прибыла скорая. Сказали, повезут в областную. Мама не хотела, но я убедил. Всю дорогу я разговаривал с ней, пытаясь успокоить. И себя тоже. Потому что гнев во мне так и кипел. В приёмном просидели часа полтора, и я всё это время боролся с желанием немедленно бежать и всех крошить. Я понимал, это юность бурлила. Детство в одном месте играло.

— Вот видишь, — повторяла мама, — лучше бы дома осталась, хотя бы можно было полежать. А тут… Хоть бы от головы что-то дали…

Я попросил обезбол, но сестра сказала, что без осмотра врача ничего нам не дадут. Ну, резонно, да… Наконец подошла наша очередь. Маму сразу отправили в палату, сказали, что дня три будет лежать.

— Доктор, а можно, пожалуйста, обследование до утра не откладывать? Я бы очень вас попросил проверить всё прямо сейчас.

— Ну, естественно, — кивнул уставший врач. — Сейчас всё проверим, а завтра уже лечащий… что? Что ты делаешь?! Убери немедленно…

Я аккуратно и довольно ловко засунул ему сложенную вдвое соточку зелёных в карман халата.

— Спасибо вам большое. Не беспокойтесь, пожалуйста, это ничего. Спасибо вам…

Он поворчал, но бумажку из кармана доставать не стал. Конечно, надо было рублями, но я по старинке, как привык. Изменюсь. Обязательно изменюсь. Какие наши годы.

— Ты не жди, — хмуро кивнул он. — Иди домой, ждать смысла нет. Тут и так видно, что сотряс, будет больничный. Черепно-мозговой нет. Но мы всё проверим. Всё посмотрим. Я так понял, мама врач, коллега. Значит, сама всё понимает. Утром из полиции придут. К тебе тоже. Так что будь готов. Надо было сначала их вызывать. Лечащий врач другой будет. Завтра можешь позвонить. Можешь приехать. Но не с самого утра.

Поговорив с врачом, я вернулся в палату.

— Смотри, красота какая, — улыбнулся я и опустился на стул рядом с её кроватью, — даже без соседей.

— Медсестра сказала, завтра заполнят, — ответила мама и пошевелила рукой.

— Ну, ничего, ты здесь всего пару дней проведёшь.

— Ох, Серёжа. Не надо было ехать. Вон в травму бы сходили и всё.

— Тебе обезболивающие дали?

— Дали-дали. Уже подействовали. Так что я уже здорова, как корова.

— Доктор сказал, что сотряс.

— Сказал, да. Ну и что? Тоже мне невидаль, сотряс. Сейчас повезут на все эти рентгены да КТ… ты не спросил, что они делать-то будут?

— Не спросил, — помотал я головой.

— Ладно, Серёж, ты иди. У меня, правда, вся душа выболит. Один в разгромленной квартире. А вдруг они опять придут?

— Так всё украли уже, что хотели. Зачем снова приходить? Да я и не открою. Полицию вызову.

— Не знаю, — вздохнула мама. — Такое чувство, будто они что-то конкретное искали…

— Ты с полицией только этим чувством не делись, а то они прицепятся и все жилы потом вытянут. Это я точно знаю.

— Ладно…

— Мам, да ты не беспокойся, правда. Всё идёт, как идёт. Больше они уже не полезут, я им без надобности. Главное, сама выздоравливай скорее. Я после школы к тебе приеду завтра.

— Да что ят-то, Серёжа… Я же про тебя думаю… Ты не приезжай. Поговорим по телефону и всё.

— Ладно, — тепло улыбнулся я. — Разберёмся. Выздоравливай, мам.

* * *

Выйдя из отделения, я оказался в тёмном, плохо освещённом больничном парке. Никто в это время не прогуливался, не сидел на скамьях и не ездил по территории. Наступила ночь. Было холодно и сыро. Дымка превратилась в туман, и тусклый свет фонарей расплывался по густому воздуху неравномерно, слоями и рассеянными полосами.

Я выглядел вполне обычно, как уставший мальчик, отвёзший маму в больницу. Шагал себе на остановку, вжав в плечи голову и засунув руки в карманы. Но только видимость была обманчивой.

В груди у меня полыхали зарницы, отбрасывая отблески и заставляя глаза вспыхивать красным огнём. И если бы кто-то встретился со мной взглядом, он бы отшатнулся и испугался. Я это знал. Проходили уже…

Чувства, охватившие меня, были плохими. Плохими, опьяняющими и жгущими. А разум всегда должен оставаться холодным. Вот только не всегда удаётся удерживать его в этом рабочем холоде.

Я вытащил из кармана телефон и позвонил Князю. Тот долго не отвечал, но, наконец, раздался его сонный голос.

— Алё…

— Спишь?

— Ты чё, Крас? — недовольно проскрипел он. — Сколько времени?

— Мафия никогда не спит, слыхал?

— А?

— Ты с Харитоном своим поговорил?

Он помолчал.

— О чём? — после раздумий спросил Жан.

— О тёлочках.

— О каких тёлочках?!

— Князь, ты чё тупишь, в натуре! Не зли меня. О деле, естественно! Мне похеру, о чём ты с ним ещё говоришь. Я вписался. Конкретно. Ясно? Алё, ты уснул там?

— Да не сплю я, — воскликнул он.

— Молодец. Ты помнишь, о чём я с тобой говорил?

— Помню.

— Ну? И? Мне просто понимать надо, ты участвуешь или нет. Бабки немалые вообще-то. Мне на всю сумму обеспечение брать или ты вкладываешься?

— Блин… Я ещё не нашёл финансирование. А можно… А можно сделать так, чтобы ты договорился на всю сумму, а я с прибыли рассчитаюсь.

— Теоретически можно, наверное, — хмуро отозвался я. — Но это же прибыль уменьшит, там процент охрененный, а во-вторых…

Я замолчал.

— Что?

— Да думаю, — недовольно сказал я, — какие у тебя будут функции, если я сам всё решаю и все риски на себя беру. В чём прикол сотрудничества?

— Ты чё, братан! — удивлённо воскликнул он.

— Нет, мы, конечно, братаны, — хмыкнул я. — Но что-то не знаю случаев, чтоб братан сказал ментам, мол, меня тоже берите, чтобы всё по чесноку было.

— Ты про чё щас?

— Про риски, про что ещё. Давай всё-таки попробуй своего вьетнамца подтянуть. Ему же бабки нужны? Пусть вложится. И там на выходе сумма, кстати другая будет. Больше, чем я говорил.

— Какая?

— Уточню завтра. Но, думаю, лямов десять срубим. Но и вложить чутка больше надо.

— Почему?

— Та цена за опт типа. А наш объём подороже.

— Так давай больше возьмём, — предложил Князь, мгновенно раскатав губу.

— А бабки есть у тебя? — вернул я его на землю.

— Сука.

— Звони своему азиатскому приятелю, — подвёл я итог. — Договаривайся на встречу.

— Когда?

— Чем раньше, тем лучше. Чего тянуть-то?

— Утром позвоню. Сейчас стрёмно. Ночь уже.