Второгодка. Книга 3. Ученье свет

Он кивнул на шахматы.

— Твои белые, можешь ходить. Я только не могу понять, зачем тебе эти материалы? Из-за них ты получил столько головной боли, да и не только головной. Тебя похищали, проводили обыск в твоём доме, маму твою на больничный отправили.

— Ваш человек, между прочим, — пожал я плечами.

— Но не по моему приказу. Это он сам принял такое решение, потому что знал, я всегда получаю то, что хочу. Я добиваюсь своего. Всегда, слышишь? Всегда добиваюсь. Я не знаю, кто именно устранил того человека, ты или конкурирующая организация, но мне всё равно, честно говоря. Понимаешь? Люди, которые всегда добиваются своего, рассматривают чужую жизнь ка фактор. Простой и не требующий рефлексии и превращения в Раскольникова. Мораль стоит ниже по рангу, чем выбранная цель. Ты понимаешь, что это значит?

— Конечно, — спокойно кивнул я. — Как не понять? Вы мне угрожаете тем, что заберёте жизнь у меня и у моих близких, если я откажусь помочь в достижении выбранной вами цели.

Он помолчал, прищурился и размял шею, как борец перед схваткой. Нет, он не собирался нападать на меня и душить прямо в кабинете. Для этого и другие способы существовали.

— Надеюсь, тебя не вводят в заблуждение радушный приём и спокойная тональность этого разговора?

Я хмыкнул.

— Вот и хорошо. Значит ты человек с пониманием. Сначала я хотел притворяться. Приятель моего сына пришёл к нему в гости, почему бы не поболтать, легко и непринуждённо. И всё такое. Но увидев тебя, я понял, это не имеет смысла. Никакого. Поэтому решил говорить прямо. Эти документы будут либо у меня, либо их не будет ни у кого. Ты меня понимаешь?

— Вы спрашиваете, понимаю ли смысл сказанного вами? — уточнил я.

— Всё верно, я об этом и спрашиваю.

— Так что же здесь понимать? — усмехнулся я.

— Тем лучше.

По мере того, как он говорил, от спокойного и доброжелательного хозяина этого чудесного дома оставалось всё меньше и меньше. А от несдержанного и не знающего границ дракона — всё больше.

— Итак, Сергей, я сделаю тебе предложение. Только один раз. Только один. И возможность согласиться на него у тебя будет только одна. Готов?

Я не ответил.

— Продай мне досье на Щеглова, — сказал он и уставился на меня.

Я перевёл взгляд на доску. Помолчал. А потом протянул руку и передвинул красивую пешку из белого агата.

— Е два, — сказал я, — е четыре…

17. И грянул гром

Григорий Александрович Назаров чуть сузил глаза, пытаясь не выдать раздражение и… азарт. Мне показалось, что азарт тоже промелькнул в его взгляде.

— Отец учит сына играть в шахматы, — произнёс он. — Сделал первый ход и говорит: «е2–е4». Сын спрашивает: «Что это значит?». Отец: «Не знаю, сынок, но люди видят, что тебя голыми руками не возьмёшь».

— А есть ещё другой анекдот, — усмехнулся я. — Любитель подходит к Карпову и спрашивает, можно ли с ним сыграть. Карпов соглашается. Они расставляют фигуры, любителю выпадает играть белыми. Он, естественно идёт е2–е4. Карпов берёт и кладёт своего короля на доску — проиграл. Любитель не понимает что случилось, а Карпов пояснят: «Вы здесь недавно, а мы давно. При правильной игре, е2–е4 всегда выигрывает».

— Да вот только я Назаров, а не Карпов, — скривился Григорий Александрович и, протянув руку к доске, сделал зеркальный ход, переставив чёрную ониксовую пешку с е7 на е5.

Я чуть нахмурился и сдвинул пешку с f2 на f4, принося её в жертву. Но жертву не напрасную. Я отдавал пешку, чтобы захватить центр и получить свободу действий.

— Существуют некоторые материалы, — кивнул я. — Это верно. Но я бы не назвал эту подборку словом «досье».

Назаров нахмурился и застыл на какое-то время сконцентрировавшись на шахматной доске.

— Либо ты, либо тебя… — наконец, пробормотал он, принимая жертву и пожирая мою пешку, а потом добавил громче. — Королевский гамбит, значит? Но жадность чёрных не означает проигрыша. Белые в Королевском гамбите — это игрок, который разжёг костёр и надеется, что соперник не успеет вызвать пожарных. А чёрные — тот самый пожарный с ведром воды. И если вода будет вылита вовремя, белые просто задохнутся в дыму собственного пожарища.

— Главное, не плеснуть раньше времени.

— Это больше свойственно молодым и неопытным игрокам, — усмехнулся Назаров.

— Полагаете, что костёр разжёг я? — поднял я на него глаза.

— Ну, не я же, — ответил он, встретившись со мной взглядом.

Стало тихо. Кабинет, судя по всему, имел отличную изоляцию, и ни один звук из дома не попадал сюда. Единственное, что можно было слышать — это удары собственного сердца. А если хорошо прислушаться — ещё и джедайское электрическое потрескивание в перекрестье наших взглядов. Как от световых мечей, готовых к бою.

— Понятно, — кивнул я и выступил конём с g1 на f3, блокируя его прожорливую пешку, а заодно и подготавливая рокировку.

— И что это за материалы? — спросил Назаров, тут же переставляя пешку с g7 на g5.

Он улыбнулся чуть свысока, показывая, что читает меня, как раскрытую книгу, и я сделал именно тот ход, который он ожидал. А теперь, по его логике, я должен был укреплять центр, да только я пошёл иначе и вместо этого бросил вперёд пешку с h2 на h4, словно швырнул факел в пороховой погреб. Жрите!

— Вы можете познакомиться с одним из них в блоге Виктора Петрушко «(Не)быть добру», — сказал я, глядя, как Назаров захлопал глазами.

Похоже, дерзкий, взрывающий привычную логику защиты ход стал для него полной неожиданностью.

— Вон оно что… — задумчиво произнёс он. — Честно говоря, я так и подумал, что это твоих рук дело…

Он завис и закусил губу, пытаясь понять, в чём подвох и зачем я предлагаю этот размен. Он подумал и проглотил приманку, сходив g5-h4 и подумав, что расширяет оперативный простор, а на деле открыл мне прямую линию к собственному королю.

— А вы уверены, Григорий Александрович, — спросил я, чуть прищурившись и выбивая его пешку конём с f3 на h4 — что вам действительно нужны материалы такого характера? Там ведь нет ничего железного, что могло бы закатать Никитоса в асфальт.

Он передвинул ферзя с d8 на f6, не замечая, что позиция уже трещит.

— А сколько их там? — спросил он. — Этих материалов…

Мой слон точно и остро скользнул с f1 на c4 и прицелился прямо в пешку на f7, уязвимую точку возле Назаровского короля.

— Осталось пять, — сказал я. — Было шесть. Некоторые дела вообще из пары страничек состоят.

На самом деле, всего папочек было одиннадцать, одну я использовал, осталось десять.

— Точно? — спросил он, не отрывая глаз от фигур.

Казалось, все мысли Назарова сейчас сконцентрировались на игре, и он меня даже не слышал. Он двинул слона с f8 на h6, осуществляя естественную, но плохую защиту и подставляясь под удар слишком рано.

— Позвольте поинтересоваться, Григорий Александрович. Зачем это вам?