Второгодка. Книга 3. Ученье свет
Шрифт:
— Семнадцать лет между прочим.
— А я думала больше пятнадцати не дают, — засмеялась она. — Шутка. Семнадцать… а мне-то двадцать три.
— Старуха, — усмехнулся я, и она снова несильно ущипнула меня. — Двадцать три — это детство. Ты ещё дитя неразумное. Мне вот в душе далеко за тридцать.
— Ещё я очень благодарна тебе за то, что ты пришёл сегодня. Потому что эти дни были, признаюсь, очень тяжёлыми. И я, если честно, провела их в страхе. Я боялась, что примчится Витя, устроит месть, расправу какую-нибудь. Ещё боялась, что при всём при этом не смогу без него жить. Не потому что влюблена, уже
— Ага, — сказал я. — А я-то удивлялся, почему ты такая лёгкая.
— Вот именно. Всё благодаря тебе. Поняла, какая была дура и идиотка. И я прямо сейчас себя ненавижу.
— Этого только не надо, пожалуйста, — сказал я серьёзно.
— Хочешь шашлык? — сменила она тему — Давай поедим и выпьем ещё. А там, глядишь, может ещё что-то в голову придёт.
Она поднялась, присела и потянулась за футболкой.
— Не нужно, — сказал я. — Представь, что мы где-нибудь на Крите или Родосе в древние времена. Пещерные люди
— Тогда уже, — улыбнулась она. — Приехали в Колхиду в поисках овечьей шкуры. Сейчас наедимся, напьёмся и начнём безобразить… Слушай, может его подогреть?
— Подогреется внутри…
От Альфы я ушёл после одиннадцати. Идти не хотелось, хотя поспать было нужно. Ну и как не идти, если мама уже оборвала весь телефон. Когда я вышел из подъезда, снова раздался звонок. Я уже иду, хотел было сказать я, но это оказалась не мама. Позвонили с неизвестного номера. Оказалось, звонил айтишник Мишка, однопартиец из нашей первичной организации.
— Всё, можно забирать, — сообщил он. — Сможешь сейчас подскочить?
— Блин, как-то уже поздновато… Может, завтра?
— Да я буду завтра недоступен. К родне еду в деревню. Так что завтра не получится. Давай сейчас, от тебя ехать пять минут. Не хочу бабло у себя хранить несколько дней и с собой тоже везти не стоит.
Я отправил маме эсэмэску:
*Буду через полчаса.*
Вызвал такси и поехал. Нажал на подъездном звонке номер квартиры и влетел на пятый этаж хрущёвки. Мишка, Сергеевский айтишник, сунул мне в руку пакет с деньгами прямо в прихожей.
— Держи. Я взял свою комиссию, как договаривались. Остальное всё здесь.
— Молодец, что забрал. Давай.
— Считать не будешь?
— Не буду. Верю. Слушай, Миш, у меня вот какой вопрос. Можно ли организовать смс или что там, какие-то сообщения, текстовухи, человеку одному? Чтобы было неизвестно, с какого номера.
— Да, не проблема вообще.
— И чтобы все они были подписаны буквой Z, типа от Зорро. Афоризмы Зорро, короче.
— Ну давай, а где они? Тексты мне давай и номер телефона получателя.
— Я тебе скину в телегу. Только нечасто. Раза два в неделю. Этого будет выше крыши.
— Ладно, присылай. Могу первую прям сейчас.
— Давай, — кивнул я. — Пиши. Не верь начальникам и не верь газетам. И даже себе не верь. А вот мне верь. Зет.
Никитос любил повторять эту глупость. Да, естественно, её слышал не только я, он часто повторял, но для разминочки, думаю, это будет то, что надо.
— Сейчас
отправим, — кивнул Миша, набирая текст. — Говори, на какой номер.Я продиктовал. Он у меня имелся. Не зря же я посещал пьянки с Катей. Номер телефона из её мобилы давно перекочевал ко мне.
— Сообщение придёт как будто ниоткуда. Вообще будет такое ощущение, что её никто не отправлял. Оно просто всплыло и всё.
— О, это круто. Прям огонь.
Он отправил сообщение и у меня тут же раздался курлык.
— Ты что, мне послал? — удивился я.
— Нет. Я послал на номер, который ты сказал.
Я достал телефон и посмотрел. Сообщение было от Чердынцева.
Твоя работа?
В сообщении ещё была ссылка. Я кликнул. Сразу загрузилась страничка канала Вити Петрушки первая же публикация носила название «Над нами нависла тень девяностых».
— Ладно, — кивнул я Мише. — Мне бежать надо. Спасибо. Давай, бывай.
Я убавил звук и смотрел видос, пока ехал в такси. Витя успел за это время подснять видеоряд и довольно хлёстко, с изображением документов и постановкой острых вопросов, рассказал душераздирающую историю нашего прошлого.
Вывод, который он сделал, заставил меня усмехнуться. Ещё не все преступления и злоупотребления недавнего прошлого расследованы, и не все виновные понесли наказание. В яблочко. Прямо в тему.
Закончил он тем, что показал на весь экран список владельцев «ИнтерЦем Плюс» и потребовал немедленно начать расследование и допросить хозяев предприятия на предмет получения ими собственности.
Досматривал я уже дома, поскольку ролик вышел внушительным.
— Сергей, ну что такое, почему так долго? — воскликнула мама. — Ты меня в гроб решил свести своими шастаньями?
— Мама, я же взрослею. У меня появляются новые интересы. И это не алкоголь и не курение. Так что не беспокойся. И никакого криминала.
— Требуем немедленно разобраться с собственниками предприятия! — резюмировал Витя.
Голос его разлился по нашей квартире, и мама удивилась.
— Ты что, решил политикой заняться? Или проводить журналистские расследования?
— Нет, мам, ты что. Просто любопытный материал попался. Вот я и посмотрел.
Ну что же, Витя всё сделал правильно для того, чтобы у Никитоса подгорело, и чтобы самому получить хорошеньких тумаков. Никитос будет вне себя от ярости.
На следующее утро до школы я забежал к Соломке проведать Князя.
— Ну чего ты, как? — спросил я.
Он ещё валялся в постели.
— Нормально, — недовольно проскрипел он.
— Нормально? — воскликнул Соломка. — Как в пятизвёздочном отеле. Отеле. Я тут ему чай, кофе, только ещё не потанцуем. А он рожу косорылит!
Соломка покачал головой и пошёл на кухню.
— Звонил своим? — спросил я. — Связывался?
— Да, звонил вчера.
— Ну, и чего?
— Да вроде затихло всё.
— Попроси Соломку, чтобы самому не светиться, пускай он поспрашивает, поузнаёт.
— Какую Соломку?
— Блин, какую. Дядю Лёню какую. У него погоняло Соломка.
Я повернулся к двери и крикнул:
— Дядя Лёня!
— Чего? — донеслось из кухни.
— Ты слыхал, что про таборитов?
— Про цыган, что ли? — крикнул он.