Второй Беличий Песок

Грызь ещё цокал и прыгал из стороны в сторону, натурально как огромная белочь, но попыток приблизиться вплотную более не предпринимал - потому что животное, если не больное, всегда чётко понимает явные сообщения, сделанные языком природной логики.

– Ах ты бесформенный пуха кусок!
– засмеялась Хвойка и запулила в дичу снежком.

Дича поднял хохол и стал швыряться в ответ, так что поржали как следует. Настолько, что Рилла спохватилась и цокнула, что собственно пора бы того, катить бочки. Дича некоторое время шастал следом, но потом слышимо проголодался и свалил в Лес, исчезнув среди плотных заснеженных ёлок, опять-таки ровно как белочь.

– Ну и да, - цокал Руфыс, - На Триельской, как Елов цокал, эти гуси часто грузят в обмен на корм.

– А это вообще белкаъ была?

– уточнила Хвойка, - Есть же переходные формы от белочи к грызям - пухели, белкуши.

– Вроде белкаъ, - пожал плечами Руфыс, - В сдешних местах их мало, потому как без хузяйства кормиться сложно.

Это была сущая правда - леса шишморского околотка, огибающие болота, стояли почти на чистом песке и оттого деревья не отличались высотой, а подлесок обилием орехов и ягод. Простая распашка на полях, оставшихся на месте гарей, не давала почти ничего - почва тут же высыхала и жёлтый песок становился белым, вообще не пригодным для растений. Грызи выращивали корм на огородах только с помощью полива, завозя жирную почву для раствора из других околотков - одних мышиных саней могло хватить на большущий огород на всё лето, чтобы вырастить уверенный урожай на чистом песке.

Раждак, который нынче крутился как ответственные уши цокалища, сообщал что в околотке собираются сделать одну или две фабрики грунта, что в общем не особо сложно, но требует возни; это обеспечило бы шишмор своей, а не привозной почвой для огородов. Кроме того, бедность почв не особо отражалась на урожайности грибов, особенно древесных, а в низинах, на которые постоянно шла сырость с топей, опята и вешенки пёрли с пугающей силой. Грызи и развернулись бы с выращиванием грибов, но тут уже всё было сделано - грибов имелось выше ушей, а вывезти их никуда бы не удалось, потому как их везде - выше ушей. Эти обстоятельства сильно подогревали интерес к тару, потому как ничего больше стратегического тут не наковыряешь.

У четверых пушей интерес к тару был уже в том числе спортивным - то бишь они полезли бы даже если бы точно знали, что это никому не надо. Поскольку в Понино имелся лесок и соответственно материал для "транспортнаго корабля", там и стали городить. Городили Руфыс и Бульба, а грызунихи возились с кормом и заодно продолжали таскать дрова на Керовку, увеличивая запасы - ведь предстояло всё это протащить ещё на две опорные станции дальше. Необременительная для головы работа давала возможность Рилле раскинуть мыслями о том, как именно промерять пруды и что для этого требуется.

Взявшись за стальное долото и молоток, белка выгрызла из чурбака некое подобие трубы, что по её прикидкам должно оказаться достаточно годно. Трубка закреплялась на длинной жерди, которую сували в донные отложения - достав обратно, можно было увидеть, до чего достала жердь - до ила или песка. Также Рилла лично сделала деревянные муфты для скрепления этих жердей, так чтобы из трёхметровых, наращивая, сделать сколько нужно по глубине. Сами жерди следовало выбирать такие, чтобы они не особо плавали, иначе длинная палка не даст воткнуть себя в воду. Грызуниха немало походила по окрестностям Понино, расслушивая кусты и деревья, выискивая подходящие валежины и чикая их пилкой.

– Вот впух, - довольно громко цокнул Руфыс.

Это не удивило бы, если бы не та факта, что это оказалось цокнуто ночью, когда пуши уже задремали в тёплой избе.

– Что такое?
– сонно спросила Рилла.

– Да дошло, как можно куда быстрее сделать плавсредство на пруду, - пояснил грызь.

– Да неужто. Ну-ка цокни.

– Цокаю. Сам пруд не замерзает, но по краям там - что?

– Толщенный лёд, - фыркнула белка, - Вот же мы слепые, как куры.

Соль заключалась в том, что отколов достаточно большую льдину, немудрено плавать на ней по водоёму - так собственно делали с любым водоёмом, где имелась такая возможность. В старые времена таким способом переправлялись даже через Жад-Лапу! С одной стороны было жалко зря тащеных бочек, а сдругой - до Сушнячихи было килошага четыре, а до прудов - пятнадцать, так что считай, тащить только начали. Бульба с самого утра отправился испытывать на тот пруд, что был у самой Керовки - там полынья осталась шагов двадцать, но проверить можно. Как оказалосиха, идея была хорошая, но неправильная. Пруд был чист только у центра, а на краях всё то же болото с тросником, кустами и кочками - вмерзая в лёд, они начисто исключали возможность сдвинуть льдину. Впрочем, это никого не расстроило, потому как всё равно изначально планировались бочки.

К тому времени как пуши приготовили комплект "корабля" и стали перетаскивать его ближе к месту действия, наступило некоторое потепление. Мороза не стало, но холод пробирал ещё сильнее, потому как без мороза стало сыро. Затянутое серыми тучами небо постоянно сыпало мокрым снегом, так что в некоторых местах наблюдалосёнок сгибание веток под тяжестью налипшего снега. Санки скользили так себе, особенно учитывая их самодельность. Ближе к гнезду любой грызь нашёл бы, чем исправить такое погрызище, но тут под лапой не имелосиха ровным счётом ничего. Хвойка заметила, что у всех наличных грызей наблюдаются признаки соплей, так что увеличила выдачу зелёной воды. Это помогало на сто пухов, но запасы настойки простирались далеко не в бесконечность.

– Ещё один пузырь, - показала бутылку Хвойка, - И всё.

Рилла помотала хвостом, убедилась что от этого в бутылке не прибавилось, и подумала о том что стоило бы сходить в цокалище. Взять ещё корма, проверить хорошо ли сидит Жмурыш, и запастись зел-водой. Правильно приготовленная зел-вода хранилась десятками лет и ничего с ней не случалось, так что как правило на любом складе её имелось в достатке. Тонкий момент заключался в том, что хорошо было бы сделать это в одну пушу, в то время как остальные продолжат подтягивать части плавсредства к цели - а это ни разу не быстро.

– Схожу без песка, - пожала плечами Хвойка.

– Без?
– хмыкнул Бульба, - А когда тигр?

– Тогда вот так...

Грызуниха мотнула кистью лапы, так что под пальцем оказалась рамка со спусковым крючком, быстро направила лапу в дерево и нажала на спуск. Щёлкнул боёк, потому как огнестрел был не заряжен.

– Ну слушай, если что - то, - подробно цокнул Руфыс.

На этом Хвойка собралась да и пошла, как белочь по веткам. На самом деле даже наличие тигров никак не могло остановить белку от того, чтобы пройти по лесу - это просто невозможно физически. Однопушность также не являлась чем-то хоть слегка выше обычного, так как грызи всю дорогу привыкли к этому и цокали, что там где одному делать нечего - двое точно не справятся. Руфыс правда подёргивал ушами, потому как явно не хотел отпускать туда Риллу, а сама Рилла просто была слишком загружена мыслями про пруды и тар, чтобы разбрыливать ещё и над этим.

Хвойка сделала всё как следует - налапный огнестрел, заряженый перцем, был в постоянной готовности, как и шипы на налапниках и ошейнике. Белка прицепила себе к наушной кисти сосновую веточку, так чтобы та болталась перед глазами, с той целью чтобы ни в коем случае не забыть, почём перья. Причём помнить следовало постоянно - через каждые шагов триста грызуниха издавала резкое "Цявк!!", так чтобы не напороться на крупного зверя внезапно. Было давно известно, что именно "цявк" не слышно далеко, зато вблизи выслушит весьма резко и большинство животных не могут продолжать сидеть в засаде, когда над ухом так цявкают.

Периодически цявкая, Хвойка прошла опять через Сушнячиху и углубилась в хвойные леса, в честь которых и была небезрезонно названа, по мышиной лыжне. Даже слышаный постоянно с самого рождения, Лес вызывал лютое чувство счастья и радости, а короче цокнуть Хрурности - настолько, что белка порой, оглядевшись, сигала в пушистый сугроб или залезала на ёлку, чтобы потом быстро скатиться по заснеженым веткам. Несколько раз грызуниха видала следы крупняка - тигров, и поменьше - слышимо рысей, но самих зверей не заметила. Когда начинались сумерки и день клонился к завершению, Хвойка искала подходящее место для ночлега, а в Лесу такое место было комлем упавшего дерева, пройди от силы килошаг и обязательно наткнёшься на один.