Второй шанс

Ольга не выдержала и посмотрела на монстра. Он чуть замедлил движение, потом остановился вовсе, прижимаясь к стеклу.

— Он нас слушает, — сказала она.

— Что? — встрепенулся профессор. — А, это… нет… ему просто любопытно. Зафиксируйте этот факт. Я потом просмотрю все ваши записи. Желаю удачного дежурства.

С этими словами профессор Трент пожал руку женщине и покинул топливный отсек.

Ольга и монстр остались наедине. Женщина сделала шаг к контейнеру.

— Ну, здравствуй! — она попыталась улыбнуться, но тревога после разговора с профессором не оставляла шансов для веселья. В самом деле, что это на нее нашло? Что за странная блажь — разговаривать с животным? Но у него такой пристальный взгляд, такие отточенные движения…Ольга до этого дня близко не имела дела с животными, домашними и дикими. Посещения зоопарка в Гагаринске, парочка экскурсий в заповедники и походы в гости к подругам, которые содержали кошек и попугайчиков ведь не могут сделать из человека специалиста по зоологии и этологии? По сути дела, она чаще читала книги о животных, чем самих животных видела ближе, чем на расстоянии вытянутой руки. В Гагаринске, городе под куполом, был небольшой зоопарк и три площадки для выгула домашних питомцев. Вся остальная территория была очищена от зверей и птиц, не говоря уже о червях, мышах и тараканах. Когда у них в институте обнаружилась мумия таракана, объявили чрезвычайную ситуацию. Весь корпус эвакуировали, людей, их одежду и личные вещи подвергли тщательной дезинфекции, как и внутренние помещения. Кое-что из мебели и содержимого архивов вообще ликвидировали, а сладкий запах отравы витал в кабинетах и коридорах целую неделю. Ольга выросла в стерильном мире, работа врачом тоже требовала максимальной строгости в вопросах гигиены, и долгое время женщина даже не могла подумать о том, что животный и растительный мир разнообразен — на каждой планете он свой. Несколько визитов в гости к подруге, работающей с дельфинами на Старой Земле, немного приоткрыли перед нею завесу над красотами жизни. Путешествие на Хакашию и знакомство с местными зоопарками и зелеными зонами еще расширило ее кругозор, а чтение статей из инфранета довершило самообразование. Но вот поведение животных для нее было и оставалось загадкой.

Сейчас, например, ее мучил вопрос — а есть ли у животных эмоции? Могут ли птицы и звери что-то чувствовать, кроме физических ощущений — наличие боли или ее отсутствие, голод или сытость, тепло или холод. Могут ли они испытывать радость, печаль, скуку, веселье, гнев или страх?

«Могут», — поняла она, взглянув на монстра. Его глаза слегка выпучились, он несколько раз открыл и закрыл рот, как бы собираясь что-то сказать. А потом он прильнул к стеклу со своей стороны, растопырив передние лапки. Ольга дотянулась, словно накрывая его ладошки своими. Просто удивительно, какие у него маленькие пальчики! Пусть они стянуты перепонкой, кроме одного, противопоставленного, но так похожи на человеческие ручки! А размеры — как у детских ручек. Видимо, эти лапки нужны монстру не для плавания.

А для чего тогда? Ольга вспомнила, как он брал в… лапки падавшие на дно водоросли. Не хватал ртом, как животное, а именно брал, сжимая пальцами, поворачивал туда-сюда «стебель», объедая с него перьевидные листья-наросты, а потом съедал весь оголившийся «стебелек». Но неужели лапки с пальчиками ему нужны только для того, чтобы держать пищу?

— Ты вообще кто? Для чего живешь? — подумала вслух Ольга. Существо, видимо, внимательно за нею наблюдало, потому что тут же зашевелило ртом, открывая и закрывая его, словно подражал человеческой речи. Жаль, что под водой ничего не слышно! Или слышно?

— Ты можешь говорить? — улыбнулась Ольга, взглянув на него поверх крышки ноута. — Ну да, наверное. Если ты живешь среди себе подобных, ты должен уметь общаться… Хотя бы для того, чтобы подать сигнал тревоги.

Внезапно ее осенило. Она прошла к ноутбуку, настроила автопереводчик и с его помощью нашла нужную папку. Открыла сразу все содержащиеся в ней файлы, пролистывая содержимое. Та-а-ак… Вот оно: «Звуки, издаваемые черепоидом».

В папке нашлось три текстовых файла и пять небольших записей. Ольга открыла первый, наугад.

«В наше время ни для кого не секрет, что многие общественные животные могут издавать звуки, — начинался один из них, — для этого нужно всего три момента — наличие соответствующих органов для произведения звука, органов, которые улавливают звуки и передают их в мозг для расшифровки, а также необходимость слушать и воспринимать звуковую информацию. В процессе эволюции у отдельных групп животных некоторые органы чувств были утрачены, поскольку не возникало в них необходимости. Например, змеи лишены органов для воспроизведения звука, а также органов слуха в привычном понимании. Даже центр слуха в их мозгу практически атрофировался. Функции слуха частично взяло на себя осязание — змеи могут «слышать» колебания почвы, чувствуя — осязая их — всей поверхностью тела. В то же время про птиц, которые, как известно, произошли от рептилий, звуки играют в жизни существенную роль. Роль звуков в жизни птиц настолько велика, что в межпланетной систематике пение — и вообще способность издавать определенные звуки для привлечения себе подобных — является одним из оснований для того, чтобы отнести живое существо к классу птиц.

Рентгеновские снимки позволили определить, что хотя у черепоида оханского отсутствуют наружные органы слуха — есть лишь спрятанная в складках кожи мембрана — тем не менее, в его мозгу существуют доли, которые могут отвечать за обработку слуховой информации. Кроме того, у него есть язык, а ротовая полость и глотка имеют достаточный свод для того, чтобы усиливать и модулировать издаваемые звуки. Что до голосовых связок, то рентген не дает однозначного ответа (см. фото №№ 126–129 и №№ 134–138). Окончательный ответ может дать только вскрытие или серия дополнительных опытов, но пока компьютерный прогноз однозначен — органы речи либо недоразвиты, либо атрофировались за ненадобностью.

На основе этих данных была проведена серия опытов, подробно описанных в файле «Опыты-2». Полученные звуковые дорожки см. в прилагаемых файлах».

Дочитав до этого места, Ольга невесть с чего заволновалась. В папке было три звуковых файла. Неужели на них записан голос монстра, который продолжал пристально таращить на нее глаза сквозь стекло?

— Ты можешь говорить? — спросила женщина и тут же обругала себя дурочкой. Нет, он не владеет человеческой речью и «разговор» его будет понятен только для других монстров. Если только не удастся расшифровать его язык, как сделали с дельфинами. Но люди наблюдали за дельфинами сотни лет, а нормально общаться — хотя и через кибер-переводчик — стали относительно недавно. Но все равно услышать голос существа с иной планеты было так заманчиво, что она, не задумываясь, нажала на кнопку воспроизведения. Человечество уже давно шагнуло к звездам, люди несколько столетий общаются с другими разумными расами — вегане, уриане, меоры, гламры самое яркое тому подтверждение — но всегда и во все времена самый первый контакт с представителем нового вида разумных существ, он… поражает. Открыватели звезд, звездопроходцы, такие, как экипаж «Баядерки», бороздят просторы Вселенной в поисках пригодных для жизни планет и разумной жизни на них. Но лишь одному из сотни кораблей улыбается такая удача. Можно ли сказать, что она улыбнулась и «Баядерке»?

Шорох… скрежет… какой-то пронзительный скрип…чириканье…опять шорох, затем довольно мелодичный пересвист — и целая череда скрипов разной тональности…затем тишина, такая глубокая, что даже дилетант поймет — она тоже часть записанной «речи» — и, наконец, визг. Короткий, отчаянный визг, оборвавшийся на верхней ноте.

— Ну и ну! Знать бы, что ты сказал — обругал нас или поздоровался?

Монстр молчал, тараща глаза. Губы его несколько раз шевельнулись. Вот сейчас он наверняка опять что-то говорит.

— Я тебя не понимаю, — Ольга встала и подошла к контейнеру. — Я даже не слышу, что ты говоришь. То есть, между нами вода и стекло… Но даже если бы услышала, я все равно не смогла бы расшифровать твои речи. А ты не понимаешь меня…

На миг ей стало ужасно обидно. Она-то, хоть и прилетела в этот сектор Галактики с далекой Луны, практически прародины человечества, все же не совсем чужая. Она может общаться с экипажем и учеными, она знает, что окружена человечеством. А этот монстр? Где его собратья? Слышит ли он их голоса? Надеется ли на встречу? Или он остался один, последний представитель вымершего вида, чудом уцелевший после какой-то катастрофы и ему уже никогда не пообщаться с сородичами? Неужели его судьба — стать жертвой научных экспериментов пришельцев со звезд? Сколько раз человечество сочиняло душещипательные истории о том, как человек попадал в плен к жестоким пришельцам, которым чужды его мысли и чувства, сколько было сочинено историй о том, как Землю захватывали монстры из космических глубин, видевшие в землянах всего-навсего источник мяса или паразитов? И вот — пожалуйста! — получите ответ. Теперь мы, люди, стали агрессорами на чужой планете, и местные обитатели воспринимаются нами как дикие животные или паразиты…

Ольга еле заставила себя остановиться. Нет, не стать ей ученым. Она слишком врач, слишком привыкла в каждом живом существе видеть того, кто нуждается в помощи и защите. Нуждается — или может нуждаться. Она помнила, как колола монстру Оханы стимулятор, пытаясь заставить работать остановившееся сердце, как готовилась оказывать ему медицинскую помощь так, словно он был разумным существом, членом общества со всеми правами и обязанностями. У нее никогда не получится видеть в нем всего лишь объект исследований.

Объект исследований в этот миг совсем по-человечески склонил голову набок.

— Что, смотришь, под каким углом я буду смотреться лучше? — усмехнулась Ольга и повторила его жест.

Он тут же склонил голову к другому плечу.

Ольга опять повторила за ним.

Монстр втянул голову в плечи, потом резко вытянул шею.

Ольга попыталась сделать то же самое, правда, у нее плохо получилось — человеческий организм для этого не приспособлен.

«Да он же пытается со мной общаться!» — сообразила женщина, когда монстр поднял вверх правую конечность и подвигал ею из стороны в сторону, словно помахал.