Вторжение

— Думаешь, не выстоим? — напрямик спросил я.

— Даже не знаю, — развел руками Истомин. — Будь жив Михаил Петрович, он, пожалуй, и сладил бы. Уж за ним-то люди пошли…

— А за мной, стало быть, не пойдут?

— Этого я не говорил!

— Не тушуйся, адмирал. Сам знаю, что не Лазарев. Таких как он даже наша земля не каждый век рожает…

— Ваше императорское высочество неверно меня поняли. Одно ваше прибытие воодушевило и флот, и армию. А уж про налет на Евпаторию и говорить нечего. Офицеры с матросами в себе силу почуяли, а это дорогого стоит!

Некоторое время мы стояли молча, вглядываясь я в здоровенный бинокль, а Истомин в подзорную трубу. Судя по всему, нашим приходилось туго, но они не уступали. Между тем…

— А ветер крепчает! — первым заметил Истомин.

— И, кажется, сменился.

Увидев перед собой готовую к бою эскадру, Дандас удовлетворенно вздохнул. Бездарная и бессмысленная операция по демонстрации высадки в устье Качи, которую ему приказали провести силами своей эскадры и 28 английскими транспортами с 4-й французской дивизией Форе на борту, превращалась в интересное и перспективное дело.

До сих пор русские упорно уклонялись от боя, прячась в глубине своей бухты и ощетинившись пушками мощных береговых батарей. Говоря по чести, он уже потерял надежду встретиться с ними лицом к лицу и вот такая удача! Ради этого стоило потерять французский флагман вместе со всеми лягушатниками на его борту…

— Передайте капитану Симондсу на «Аретузу», пусть его отряд фрегатов остается прикрывать транспорты. А у нас найдется дело поважнее.

— А ведь у Нахимова четыре 120-пушечника против наших трех, — задумчиво отметил капитан Картер.

— Тем больше чести будет их разгромить! — криво усмехнулся командующий. — Поднять сигнал «к бою»!

— Может «Англия надеется, что каждый выполнит свой долг»?

— Приберегите это для Лайонса. Старина Эдмунд так бредит славой Нельсона, что не погибни сэр Горацио, он наверняка бы к нему посватался!

Остроумно как ему казалось пошутив, Дандас засмеялся грубым отрывистым как лай бульдога смехом, но потом резко его оборвал и снова приник к подзорной трубе.

— Русские еще не закончили перестроение, мистер Картер. Прикажите прибавить паруса!

— Кажется, ветер крепчает…

— Выполняйте!

— Слушаюсь, сэр!

Как не спешили англичане, Нахимов все же успел выстроить линию и, как и планировал с самого начала, принял бой на отходе. И надо сказать, на это были свои резоны. Самые тяжелые пушки на парусных линкорах традиционно располагались на нижней палубе. Но от воздействия ветра корабли кренились, и потому атакующим было гораздо труднее вести огонь из них, нежели отступающим. Англичане, разумеется, знали об этом, но сочли риск приемлемым, надеясь на то, что их канониры лучше обучены, а артиллерия более мощная.

Однако первые же залпы русской эскадры избавили британцев от столь пагубного заблуждения. Тем более что в арьергарде Нахимова шли 120-пушечники с батареей 68-фунтовок на нижней деке. Проходя мимо которых, корабли просвещенных мореплавателей всякий раз получали порцию ядер пополам с бомбами.

— Может, маневрируют они и неважно, — мрачно заметил Картер, наблюдая за попаданиями в свой корабль, — но стреляют как боги!

И хотя адмирал и не удостоил его ответом, было видно, что внутренне он согласен.

Впрочем, потомки Дрейка и Нельсона тоже недаром получали королевские шиллинги. Корабли Новосильского получили не меньше попаданий, хотя и более мелкого калибра. И с той, и с другой стороны вскоре появились убитые и раненые. Изломанные борта, порванные парусами и разбитые прямыми попаданиями части рангоута.

Наконец, английскому флагману удалось миновать «великолепную четверку» русских и сблизиться с более слабыми кораблями, относившимися к типу «Султан Махмуд». Большинство из них были построены в те времена, когда Российская и Османская империи были союзниками, что и дало головному кораблю серии такое не слишком типичное для нашего слуха имя.

И первым на кого пришелся удар, оказался «Ягудиил». На нем было куда меньше артиллерии, чем на 120-пушечниках, а 68-фунтовок не было вовсе, но канониры знали свое дело и постарались достойно встретить противника. Некоторое время корабли обменивались залпами, причем русским удавалось стрелять, как минимум в полтора раза чаще, но затем их огонь стал стихать. Все же «Британия» и шедший прямо за ней «Трафальгар» оказались куда мощнее. Но в этот момент, одиноко выстреливавшая пушка, можно сказать, решила судьбу сражения.

Выпущенное ей ядро, угодило прямо в середину грот-мачты «Трафальгара» и расщепило ее пополам, после чего та сложилась. Верхняя часть ее рухнула на фок, разорвав при этом реями паруса, отчего скорость британского линкора упала, и он начал отставать.

Четверка русских 120-пушечников, в это же самое время, оказалась напротив более легких кораблей противника и обратила на них самое пристальное внимание. Особенно досталось идущему под парусами «Агамемнону». Все канониры черноморцев сочли своим долгом пройтись залпами по этому красивому и мощному кораблю. Тот, конечно, старательно отвечал, но усилившиеся волны то и дело захлестывали открытые порты нижней деки, где находилась более чем внушительная батарея восьмидюймовок, мешая артиллеристам вести огонь. А 32-фунтовки на главной и верхней палубе не смогли составить конкуренцию противнику.

В общем, к тому времени, когда «Трафальгар» потерял ход, «царь Микен» успел потерять одну из стеньг, получил несколько весьма неприятных пробоин, одна из которых оказалась у самой ватерлинии. Так что капитан Пэсли был даже рад, что появилась возможность выйти из боя и заняться повреждениями. Заодно на «Агамемноне», подняли складную трубу и начали разводить пары.

Но не успели на русской эскадре закончить ликовать, а на английской грязно ругаться на продажную девку Фортуну, как налетел шквал, заставивший моряков позабыть о противостоянии и заняться уборкой парусов. Поднявший ветер все больше крепчал и, вынуждая противников разойтись.

Обрадованный этим обстоятельством Нахимов не стал спорить с судьбой, и повел корабли в бухту. Зато Новосильский, служивший когда-то с Казарским на бриге «Меркурий» и участвовавший в знаменитом бою с линкорами «Селимие» и «Реал-бей» явно поймал кураж и решил добить подранка.

Нагнав кое-как ковылявший «Трафальгар», «Париж» подошел к левому борту, а «Великий князь Константин» к корме незадачливого корабля и обрушили на него всю мощь своей артиллерии. Казалось, еще несколько минут и капитан Генри Гревилл спустит флаг, но к нему уже спешили на помощь остальные корабли английской эскадры.