Вторжение

— В таком случае смело можешь рассчитывать на день, — сказал Карнахэн. — Хотя должен добавить — отнюдь не испытываю радости от того, что приходится обманывать свою команду. Ты же знаешь, к чему это приводит.

— Я понимаю. Поэтому и хочу лично поблагодарить. Может, нам удастся разобраться уже сегодня к вечеру. Как только смогу, я тут же свяжусь с тобой, Джим. И выдам тебе всю информацию, которую позволит министр юстиции.

— Договорились, Джесси. — Но с другой стороны, подумал Карнахэн, вешая трубку, Педерсен может выдать ему информацию, а может и уклониться. Сотрудничество с Бюро всегда велось по принципам улицы с двусторонним движением, но по той полосе, что вела в Вашингтон, ездить из-за толчеи было куда труднее, чем возвращаться в новое пятнадцатиэтажное здание штаб-квартиры полиции на Парк-Роу.

Прошло не менее получаса, и директор Бюро Джесси Педерсен встал из-за стола в своём обширном кабинете нового здания ФБР на Пенсильвания-авеню в Вашингтоне. Он был невысок ростом, движения его несли на себе печать нервной суетливости, как свойственно человеку, который живёт под гнётом мысли, что он далеко не Дж. Эдгар Гувер. Не то, чтобы он хотел им быть. Педерсен стремился восстановить репутацию Бюро как эффективного и серьёзного учреждения и в то же время избавить от того зловещего ореола, которое оно приобрело за долгие годы правления Гувера. Педерсену хотелось думать, что дурацкие требования поклонника жёсткой дисциплины ушли в прошлое, что не мешает его агентам столь же неукоснительно соблюдать строгие правила Бюро. Он надеялся, что нашёл правильное соотношение между суровой кальвинистской дисциплиной, с одной стороны, и мягкими методами руководства, с другой… Прямо у него за спиной стоял американский флаг, и струя воздуха из кондиционера колыхала его складки. Секции, в которых скапливались входящие и исходящие бумаги, были пусты, но на широкой столешнице, обтянутой зелёным сукном, лежало с полдюжины памятных записок. Задумавшись, он постучал карандашом по зубам.

Последний звонок Бреннера этим утром был по счёту четвёртым из нью-йоркского отделения. И каждый добавлял несколько деталей в возникшую головоломку. Информатор Бреннера в морге сообщил, что в карманах Спрэга не нашли ничего существенного — тридцать семь центов мелочью и тридцать три доллара в бумажнике, извлечённом из кармана брюк. В нём не было ни одной кредитной карточки или документа, подтверждающего личность. На брюках не было ярлыка из химчистки. Чтобы выяснить, какой он пользовался прачечной и в каких магазинах приобрёл одежду, обувь и бумажник, пришлось пустить по следу всех наличных детективов. Им крупно повезёт, если к завтрашнему дню удастся что-то выяснить.

Сейчас идёт вскрытие, но скорее всего, оно подтвердит предварительное мнение, о котором Бреннеру сообщил его полицейский информатор — Спрэг получил две пули в спину, одна из которых попала в сердце и вызвала мгновенную смерть. Состояние тела позволяет предположить, что Спрэг был убит примерно в четыре часа утра. Поскольку на тротуаре крови было немного, можно сделать вывод, что убит он был в каком-то другом месте, а не на углу Орчард и Брум.

В последний раз Спрэг позвонил дежурному агенту в нью-йоркском отделении в 3:03 в воскресенье утром. Говорил он из таксофона в Гарлеме, примерно в шести милях от того места, где было найдено тело. Именно в ходе этого разговора он сообщил самую интригующую информацию: Спрэг продиктовал шесть чисел, которые он нашёл. Каждое из них было десятизначным. Спрэг, кроме того, изложил своё мнение: «Скорее всего, это телефонные номера, если принять, что первые три цифры — это код района». Разговор со Спрэгом резко прервался. Вероятно, он понял, что его выследили и ему пришлось спешно покидать телефонную будку. Полагалось, что он снова будет звонить к пяти часам, но к этому времени, как определил опытный медик, специальный агент Спрэг был уже мёртв.

Снова сверившись со своими заметками, Педерсен одобрительно кивнул — дальше всё пошло предписанным порядком. Нью-Йорк передал эту серию номеров в Бюро в Вашингтоне. Дона Ганкела, ведущего специалиста по телефонной связи, вытащили буквально из постели в пригородном доме, и в половине пятого утра он уже сидел за столом в своём кабинете на Пенсильвания-авеню. Согласившись с предположением Спрэга, он раскопал, кому принадлежат эти номера и составил список адресов и фамилий абонентов. Это заняло несколько часов, главным образом, потому, что как выяснилось, два из этих номеров не числились ни в каких справочниках. Установить, где они установлены, удалось лишь после того, как заспанный крупный чиновник компании «Белл» дал справочной службе разрешение сообщить их Бюро. Выяснилось, что эти шесть телефонов, если судить по кодам, находятся в самых разных местах страны. И вот что интересно: все шесть абонентов числились в издании «Кто есть кто».

Попыток связаться с абонентами в столь ранний час не предпринималось. Педерсен оказался в своём кабинете в восемь сорок пять, через пятнадцать минут после того, как из дактилоскопического отдела позвонили ему домой и сообщили, что Спрэг опознан. При его появлении на столе среди прочих бумаг уже лежал список номеров и отчёт Ганкела.

Сразу же после разговора с комиссаром Карнахэном, Педерсен дал указание связаться с каждым из шести номеров. И сейчас он ждал результатов.

Переговорное устройство на столе квакнуло металлическим голосом. Он нажал кнопку.

— Да, Билл.

— Ганкел на связи, сэр.

Педерсен поднял трубку внутреннего телефона.

— Слушаю, Дон.

— Мы звонили по всем шести номерам. Ни один не работает.

— Все шесть?

— Да, сэр.

«Очень странно», подумал Педерсен. За несколько минут до того, как пасть жертвой неизвестного убийцы, Спрэг передал шесть номеров. Все принадлежат известным личностям. И все не работают. Учитывая задание, над которым работал Спрэг и его подоплёку, события обретали мрачный оборот. С точки зрения теории вероятности шанс на случайное совпадение практически был равен нулю. И что теперь? Педерсен задумался.

— Хорошо, Дон, — сказал он. — Начинаем широкий розыск во всех точках — где они находятся и что собой представляют, словом, всё, что мы можем выяснить об этих местах и их владельцах или обитателях. Я хочу, чтобы через час у меня на столе были предварительные результаты. Брось на это дело столько человек, сколько нужно.

— Ясно.

Положив трубку, Педерсен повернулся к интеркому.

— Билл, как можно скорее доставь сюда Вильямса, Каплана и Маккейба… Предупреди наши отделения во всех этих шести районах, в соответствии с кодами. Пусть они будут в готовности… но первым делом притащи мне чашку кофе.

— Да, сэр.

Педерсен расстегнул воротник, распустил галстук, и аккуратно закатал до локтей рукава рубашки. За то время, что Педерсен возглавлял Бюро, Спрэг стал первым погибшим специальным агентом. Он передёрнулся от этой мысли. Убийство было связано с чувством вины, за которую отвечал не только убийца, но и друзья жертвы. Костлявый палец осуждения был направлен в сторону семьи жертвы, его дома, его друзей и начальства, словно его непредвиденная смерть обрекала их на неизбывное чувство вины.

Спрэг был холостяк, но его неожиданная гибель была прямым упрёком в адрес Бюро и особенно — Педерсена, который лично давал задание агенту. В мыслях Педерсен вернулся к тому длинному разговору со специальным агентом Делмаром Спрэгом. Встреча длилась четыре часа, и Педерсен не мог припомнить такого напряжённого и изнурительного диалога с подчинённым с тех пор, как занял пост директора.

В конце концов, он принял точку зрения Спрэга. Да, тот был азартным игроком, он рисковал — но не бездумно, он всё рассчитывал. И вот теперь Спрэг лежит на металлическом столе в морге. Не придётся ли Бюро расплачиваться по его ставкам?

Он снова нажал кнопку интеркома.

— Кстати, Билл. Ещё одно. Выясни, вернулся ли Генеральный Прокурор. Он должен был быть на месте ещё прошлым вечером. Но где бы он ни был, приготовь мне его номер телефона.

Директор Педерсен вздохнул. День будет долгим и трудным. Где же наконец кофе?

ГЛАВА СЕДЬМАЯ

Он неторопливо застегнул доверху синюю пижаму — она была свежевыглажена и после стирки слегка похрустывала от крахмала. Сбросив кожаные шлёпанцы, он отбросил простыню и лёгкое летнее одеяло. Сара, горничная, всегда застилала постель с безукоризненной точностью, словно по линейке. Он положил себе ещё одну подушку, устроив удобное гнёздышко для чтения перед сном и включил настольную лампу. Десять минут над книгой Т. X. Уайта «Король отныне и навсегда» — и спать. Он подумал, что стоило бы отключить кондиционер. Нет. При всей его нелюбви к отфильтрованному дистиллированному воздуху, лучше не иметь дело с той духотой, что царила за пределами Белого Дома.