Выбор Донбасса

Я, конечно, люблю. Только что тебе в этом?

Все слова были сказаны будущим летом,

А любовь — выше слова. Её не объять.

За спиною мой город во сне захрапел.

Он лежит, раскорячившись в сонной истоме.

Нету смысла стучаться, кричать... Что же кроме?

Лишь молиться. А я никогда не умел...

* * *

А хочешь, придумаем песню,

В которой не будет ни слова,

В которой рассвет-кудесник

Умчит нас от мира земного

Туда, где на звёздных качелях

Качаются спящие дети,

Где нет суеты и смерти,

А только любовь и веселье.

А хочешь, придумаем сказку,

В которой не будет сюжета,

В которой с тобой без опаски

Пойдём босиком на край света,

Со всеми невзгодами сладим,

Отыщем от счастья ключи,

А после, как водится, свадьба

И при на весь мир прозвучит.

А хочешь, придумаем пьесу,

В которой лишь мы — и ветер.

Под птичью хоральную мессу

Рванёмся сквозь степь на рассвете,

Качнувшись верёвкой на рее,

Нам вцепится а плечи ковыль...

А хочешь, придумаем быль?

Но это гораздо сложнее...

* * *

Очень забавно среди бардака

Жить с репутацией авантюриста,

предполагая, что лет через триста

Кто-нибудь вспомнит тебя, чудака.

Юноша, прозу читая тайком,

Ахнет — и водки стакан оглоушит,

А над стихами средь мокрых подушек

Дева младая вздохнёт шепотком.

Только к чему мне посмертный почёт?

Если в глазах Твоих что-нибудь значу,

Дай мне сейчас хоть немного удачи.

Ну и любви... А чего же ещё?

Вячеслав Теркулов (Донецк)

Прощальное

В оставленном войсками городе,

в выстраданном пространстве,

Созерцая уход перевязанных,

измученных колонн,

Я все-таки надеюсь первым сказать тебе «Здравствуй»,

Я, а не он…

Потому что это преддверие ссылки,

котомок, дорожных баулов,

Потому что это лучше позора неотвратимого плена,

Потому что немыслимо для меня соседство

с низвергнутым Вельзевулом

На острове Святой Елены…

Ибо женщина нужна мне совсем для другого:

для утреннего секса,

Для вечернего щебета о платьях,

об отпуске, о случайной встрече,

О том, что неплохо было бы иметь нечто,

похожее на «Лексус»…

«И ещё у нас с тобой скоро

появится маленький человечек»…

Это нужно мне, чтобы задохнуться от счастья…

Но войска оставляют город,

Дорога тяжела — переправы, пыль, неистовый центурион…

Мы не встретимся,

И где-нибудь в пыли под гранитной скалою

Останусь лежать беззащитно недвижим

Я, а не он…

Увертюра

Ты ветер над полем, полынным, штормящим, прогорклым,

Несущий листву непонятных ночных сообщений,

Ты гений,

Бессонный, бездарный, бездушный, стоокий,

Но все–таки гений…

Ты утро, ты кофе, ты несколько слов на прощанье,

Бессмертие книг и прочитанных лекций минутность,

Ты гулкость ступеней, ты тело, покрытое тканью,

Безлюдие улиц…

Ты снег в декабре, ты деревья, фонарь у подъезда,

Прогулка с собакой под вечер в преддверии чая,

Ночные беседы на кухне, вино, сигареты,

Звонки, на которые

Не отвечали…

Когда–то (полвека тому) это стало телесным,

Вселенная выросла, вместе с тобою взрослея,

Но, кажется, скоро

Придуманность эта исчезнет,

Как ветер, как утро, как гулкость озябших ступеней…

* * *

В этом пространстве выжить — полдела,

Это пространство опухших вен.

Ты ничего рассказать не успела,

Но успел сгореть Карфаген

Твои соседи ходят строем,

Твои соседи боятся ночей,

Ночи звучат отголосками боя,

Криком раненых, звоном мечей.

Солнце спускается, воет ветер,

Скрипит телега под песни волков…

Если мы с тобой куда-то и едем,

Мы едем через Ростов…

Мария

Мария красива, потому что она Мария,

Потому что она существует в написанных кем–то полотнах.

Она королева эфира, вырывающегося из диглоссии

Несказанных слов, мелодий свинга, души бесплотной.

Мария ходит в красивых одеждах, а иногда без оных,

И это важно — она гармонична в обнаженности времени,

И утром ее согреет кофе, озвученный в телефоне

Вчерашнего дня, прожитого келейно

В разговорах с подругой, в заботах о хлебе насущном,

В прикосновеньях дождя и бездушных прохожих...

Мария, завтрашний день будет намного лучше:

Он будет пульсировать в венах под тонкой кожей.

И ступа ступеней отзовётся гулко в этом пульсе,

И пятен не будет на солнце, но будут на небе,