Выбор моей реальности

На юго-восточной части, рядом с портовыми постройками, функционировали главные городские ворота, через которые мы и вошли. При входе стража даже не заинтересовалась нами — внешне мы были не вооружены. А, значит, никакой опасности не представляли.

Ширина прохода главных ворот около пяти метров, по обеим сторонам видны вертикальные желоба, по которым поднимали и опускали металлическую решётку. Позже, купив навык византийского (среднегреческого) языка и местного дорийского диалекта, я узнал, что эта решётка называлась «катаракта», и опять мне вспомнилась бабушка и многочасовые очереди в клинике глазных болезней.

Главная улица города, или главная платея, протяжённостью более километра, проходила через центральную площадь-агору — место проведения народных собраний, гуляний и праздников.

Меня поразило то, что в архитектуре и обычаях херсонесситов мирно уживались античные и православные византийские традиции. В пределах одной улицы мирно соседствовали величественные каменные базилики с крестами на куполообразных крышах и античный мраморный храм-алтарь с дорийскими капителями и колоннами. Этот храм был посвящён греческой богине Партенос — древнейшей покровительнице Херсонеса.

Территорию активно застраивали, жизнь била ключом.

Удивительно, но полис не был построен хаотично, всё было отлично спланировано, спроектировано и продумано — параллельные друг другу широкие улицы, которые, в свою очередь, пересекали другие под прямым углом. Вдоль благоустроенных улиц были высажены кипарисы, персиковые деревья и цветущие кустарники. Там же мы с удивлением обнаружили мраморные и известняковые статуи наиболее почитаемых представителей античного пантеона.

Правители Херсонеса беспокоились не только об эстетике. В городских кварталах мы заметили огромные рыбозасолочные цистерны, как я узнал позднее, вместимостью от двадцати до сорока тонн. Также похожие конструкции использовались для обеспечения запасов пресной воды.

В южной части города херсонеситы выстроили традиционный античный театр. Не Колизей, конечно, но тоже весьма достойное сооружение.

Глава 87. Пандохион и афедрон

Мне было известно, что Херсонес — крупный торговый город и большая часть прибыли поступает от посреднических услуг. Здесь я планировал установить связи с местными купцами и перекупщиками.

Я запросил у системы навык изучения местного языка, приобрёл три свитка: для себя, Кира и Лены, ей — в качестве бонуса и в счёт будущих заслуг.

Затем спросил у горожан, которые бросали заинтересованные взгляды на маленьких и забавных медвежат, как пройти к странноприимному дому — пандохиону, «в котором могли бы разместиться мы — уставшие путники с далёкого севера».

— И чтобы отель был, как минимум, на четыре звезды. На меньшее я не согласна! — обратилась Лена к местным жителям, которые явно не въехали в «тонкости перевода».

Я мысленно обозвал себя ослом-пендэхо за то, что минуту назад по доброте душевной проспонсировал ей «курсы византийского».

Нам указали направление. Вскоре мы подошли к неприметному двухэтажному зданию, которое располагалось рядом с публичными банями — термами.

— Я желаю видеть администратора отеля, — с важностью византийской принцессы вымолвила Лена, преступив порог.

К нам подошёл подстриженный «под горшок» черноволосый молодой человек, одетый в кусок льняной ткани, закреплённый на левом плече с помощью металлической застёжки. Другой конец «простыни» свисал на спину, а правое плечо и рука были обнажены.

— Моё имя Немесий Аиропатор, куратор гостеприимного пандохиона, — обратился он ко мне и поклонился. — Мои знатные предки, прибывшие в Херсонасос из далёкой Антиохии, владели этим зданием на протяжении столетий, а я почтительно следую их давним традициям. У нас вы найдёте всё, что вам нужно.

— Моё имя Александр Аутократор, прибывший из далёкой Эр Эфии. Мне и моим людям нужно разместиться в вашем гостеприимном пандохионе на пару дней. Затем мы продолжим своё путешествие. Мне хотелось бы заплатить …

— Я даже не видела номер, а ты уже заселяешься! — вклинилась в наш разговор Лена, с удовольствием практикуя среднегреческий, оплаченный из моего бездонного магического кармана. — Скорее всего, тут везде антисанитария и тараканы кругом бегают. Где попало, ночевать не хочу. Немесио, сначала покажите мне апартаменты — люкс и санузел с ванной. Да, кстати, санузел у вас где: на улице или прямо в номере дырка в полу?

— У нас выстроен самый благоустроенный и удобный афедрон в Херсонасосе, — проигнорировав Лену, обратился ко мне оскорблённый владелец отеля. — Ваша супруга останется довольна.

— Знаете, Немесио, я ещё не замужем. Пока в свободном поиске, — кокетливо улыбнулась ему Лена.

— Пройдёмте, Александр из далёкой Эрэфии, — оставив семейное положение и брачные планы Лены без должного внимания, потомственный отельер повёл нас через фруктовый сад к небольшой кирпичной постройке.

Пришлось мне тащиться вместе с Леной и осматривать «афедрон» — закрытое помещение с тремя каменными сидениями с отверстиями над водостоком.

На каменных подставках в широких плоских глиняных тарелках лежали зелёные листья неизвестного мне дерева, рядом на блюде — бруски мыла, по форме, цвету и запаху напоминающие продукцию современных эко-мыловаров. В проточной воде стояли небольшие пучки веток. На полу по углам были расставлены керамические сосуды, по-видимому, с благовониями.

Мух, пауков, ос, тараканов и прочей живности при беглом санитарном осмотре не выявил. По сравнению с бабушкиным дачным клозетом, построенным в соответствии с неприхотливыми стандартами Советского Союза, в херсонесском афедроне было вполне чисто и прилично.

— О боже, Немесио, какой кошмар! Какой ужасный запах! Я никогда к такому убожеству не привыкну! — манерно закатила глаза главная героиня мыльной оперы.

— Здание и канализационный акведук возвёл наш самый опытный херсонесский архитектон. Мы стараемся, у нас не грязная публичная латрина, что стоит рядом с портовым рыбным рынком! — выйдя из афедрона во двор, вспотевший молодой человек продолжил расхваливать мне своё заведение. Таких клиенток, как Лена, ни ему, ни его достопочтимым предкам, точно никогда обслуживать не доводилось.

— Сорвите мне сливу, Немесио, — не успокоилась Лена и продолжила донимать парня. — Я давно не ела фруктов.

— Прошу меня простить, женщина, но этим у меня занимаются домашние рабы, — с трудом сдерживая раздражение, ответил хозяин гостеприимного пандохиона.

Я взглянул на него и понял, что в этот момент старавшегося держаться с достоинством Немесио, как будто подменили: его походка приобрела некую характерную нетвёрдость, как у пьяного; зрачки расширились, как у наркомана, принявшего дозу; рот открылся, как у бездарного актера, пытающегося изобразить удивление и восхищение одновременно. Он поднял руки вверх и, будто впервые увидев Лену, уставился на неё, а потом затараторил не своим голосом: