Выбор Свездиго

– А кто у нас сейчас Генеральный Академик? Он цефалопод? Млеколак? Мирмикон? Серпент?

– Увы ни то, ни другое, ни третье. Наш Генеральный Академик - очень древний балован. Настолько древний, что сейчас все зовут его Бал-Ованом.

– Это серьезно?

– Да, и заметьте - все галактические балованы таковы. Их с места и системными разрушителями не сдвинешь. Если уж балованы где-то обоснуются, то все - сушите циркониевые стержни. Очень скоро все это место будет кишеть балованами и буквально лопаться от их научных теорий. И нужно же было именно балованам так прочно обосноваться в Галактосовете. Это настоящая беда, капитан, причем - космического масштаба. Вы со мной согласны?

– Согласен. И что же этот Бал-Ован выдумал на этот раз?

– Видите ли, конкретно этот вот древний Бал-Ован считает, что во всем Универсуме идет постоянная борьба между живой и неживой материей. Отсюда он делает вывод, что все Хлопки и Схлопывания являются происками неживой материи, которая таким образом, раз за разом губит все положительные эффекты, наработанные живой материей за предыдущий ход Космического Маятника. Раз за разом погружает ее обратно в свою косность, так сказать. Причем - с удручающим постоянством и упорством механической колотушки.

– А он довольно основательно ко всему подходит, этот ваш Бал-Ован, - заметил Свездиго.
– Обвинить неживую материю в косности. Вот это я понимаю - научный подход и размах. Это вам не запасы темной материи по отдаленным углам подсчитывать.

– Да уж, ему палец в пасть не клади, - согласился Йо.
– Как, впрочем, и другим ученым балованам тоже.

– Но при чем здесь все эти ускоренные выходы в Космос?

– А при том, что он хочет как можно скорее заполнить весь Универсум живой материей. Не только поверхности планет с подходящими газовыми оболочками, а вообще - все, даже межпланетное и межзвездное пространство. Чувствуете настоящий балованский размах?

– О да. Вот только - зачем?

– Якобы тогда неживая материя отступит, колотушка сломается, Маятник остановится и все эти Хлопки и Схлопывания прекратятся.

– А при чем здесь скорость?

– Ну как же, - Йо разорвал банку со шпротами и вывалил ее содержимое в нижнюю глотку.
– Я же вам говорил, что он очень стар и, по всей видимости, не желает переживать еще одно Схлопывание. Как говориться - не можешь пережить, уничтожь. Вот поэтому мы по Галактике и мечемся. Ну ничего, есть еще уголки, до которых даже наш Генеральный Академик не скоро дотянется. Если вообще дотянется. Поверьте, Свездиго, в Галактосовете полно здравомыслящих и энергичных молодых ученых, которые приложат все силы, что бы этот Бал-Ован и не смог до них дотянуться. Им всем нужно только собраться с мыслями и разработать правильные контр-тезисы к теориям Бал-Ована. И я - один из них. Мы, цефалоподы, тоже повидали здесь кое-какие Хлопки. И потом - нельзя же так держаться за кресло Генерального Академика. Ведь фактически он хочет остановить не Маятник, а перетекание энергии через Мембрану. Перетекание энергии, понимаете?

– Да. Я только не могу понять, как вообще можно пережить Схлопывание?

– Пережить его как раз очень легко, трудно до него дожить.

– Но ведь сразу после Схлопывания жить, наверное, совсем не просто?

– Первые микросекунды - да, а потом привыкаешь.

– А как это выглядит.

– Это выглядит так, будто вас вместе со всем остальным Универсумом быстро вывернули наизнанку. Прощай, Вселенная, здравствуй Антивселенная, так сказать. Очень быстро меняется местами буквально все - полюса магнитов, добро и зло, сухое и мокрое, материя и антиматерия, белое и черное. Даже имена собственные выворачивает наизнанку. Если вам доведется дожить до очередного схлопывания, пройти сквозь Мембрану и попасть в Антивселенную все выжившие будут звать вас Огидзевсом.

"Ну такое можно пережить и без всякого Схлопывания", - подумал Свездиго.
– "Или оно уже было, а я просто его не заметил?"

– Кстати сказать, всех существ, которым уже доводилось переживать Схлопывания, можно легко распознать по именам собственным, - говорил Йо, прикладываясь к бутылке "Абсолюта", - Эти имена всегда симметричные, потому, что сразу после прохода через Мембрану они изо всех сил пытаются зацепиться хотя бы за что-нибудь и часто цепляются там за имена собственные и другие симметричные слова. Если вы повстречаете какого-нибудь Всесва, Карака, Торота или Муддума, знайте, что перед вами одно из таких древних существ. Кстати, нашего нынешнего Генерального Академика зовут Такикатом. Но это строго между нами. Кстати, с точки зрения успешных путешествий через Мембрану у вас не очень подходящее имя. Советую вам подумать над его изменением.

– "Диго", это всего лишь приставка. Такое как бы почетное военное звание, в переводе оно означает "меткий стрелок".

– Все равно, советую вам подумать над своим именем. А вдруг у вас получится дожить до очередного Схлопывания? Вы ведь теперь ученый, а многие ученые доживают.

– Это вряд ли.

– Но ведь вам совсем нетрудно будет сделаться каким-нибудь Свевсом или Звевзом, всего одна буква, а какие перспективы. Подумайте.

– Обязательно подумаю об этом на досуге, - улыбнулся Свездиго.
– А вы, если доживете до Схлопывания, сделаетесь там профессором Ойем?

– Нет, "Йо" это мой научный псевдоним. На самом деле меня зовут Ё. С точки зрения удачного прохода сквозь Мембрану подобные имена практически безупречны. Если бы вас звали "С" или "З", то вы могли бы навсегда забыть об этой проблеме. Как видите, я хорошо подстраховался на всякий случай. Ё я и останусь, а вот на счет профессора не уверен. Как бы мне не сделаться там полным и окончательным идиотом. Но вам это не грозит, не волнуйтесь. Сделаетесь там ужасно миролюбивым скидроном и будете себе командовать каким-нибудь Поездом Милосердия, или одним из его вагонов, а ваше Изначальное Существо сделается ужасным монстром. Только и всего.

– И вы так спокойно рассуждаете о таких захватывающих вещах?

– А, - махнул рукой Йо.
– Антивселенная кажется удивительной до тех пор, пока с ней не познакомишься близко. Знаете, наша дорогая Эволюция, как могла, конечно, готовила многострадальные разумные виды нашей Вселенной к этим Схлопываниям (это ведь здесь оно - Схлопывание, а там - самое настоящие Выпячивание). И именно по этой причине у нас столько симметричных органов, но есть ведь и несимметричные? Что вы почувствуете, если ваш нос переедет вдруг на затылок? Или на лоб? Или еще куда-нибудь? Сочтете ли вы тогда все это захватывающим?

– Нет. Уж лучше никогда не переживать такое.

– А Такикату приходится. Причем - раз за разом, а потом снова и снова.

– Представляю, что случается там с Такикатом... В какие неожиданные места переезжают раз за разом его несимметричные органы.

– Да. Сразу после очередного Выпячивания он превращается в самое глупое, несчастное и слабое существо во всей Антивселенной. В такого как бы серого и ничем не примечательного наволаба. А потом ему приходится проходить все ступени развития по очереди и в самом конце этого пути снова становиться Генеральным Академиком. А когда это, наконец, случается, приспевает время нового Схлопывания. Теперь вы представляете себе его ситуацию?

– Да, - кивнул головой Свездиго.
– Раз за разом выворачиваться наизнанку только для того, чтобы опять и опять становится Генеральным Академиком. Кошмар. Его, наверное, постоянно и сильно тошнит от всего этого.

– Наверняка. Но останавливать из-за этого Маятник все равно не дело. А что если в результате такой остановки наступит тепловая смерть Вселенной? Что если она наложится на Антивселенную и аннигилирует вместе с нею? Тогда, пожалуй, все действительно может ужаться до точки, которую выдумали ваши безобразники. Но ведь тогда вместе со всем остальным Универсумом пропадут не только наши с вами усилия, но и абсолютно все научные смыслы, а настоящие ученые с этим безобразием никогда не смиряться. Вы слышите меня - ни-ког-да! Теперь вы понимаете - какие игры идут у нас наверху? А вы говорите - ракеты, газовые камеры, геноциды. Какие геноциды? Вы вообще о чем?