Выбор Свездиго

В кружении дронов

И полете пуль,

В шипеньи газовых баллонов,

В мелькании сапог штурмовиков,

В удушливых дымах костров благочестивых,

Составленных в стремительном порыве,

Из дров наспех украденных, сырых,

В багровых грибовидных облаках,

Последнего иль крайнего заката,

Мне чудится твой безобразный рык,

Направленный в безоблачное небо,

Такое светлое, такое голубое.

На этом - все.

Пысы,

Оставьте обезьян в покое!

Да, тогда они хорошо повеселились, сочиняя этот дурацкий отчет для далекого Галревкома, и вот вам, пожалуйста - теперь он Младший Почетный Лаборант.

Все это не укладывалось в голове Свездиго, и поэтому он чувствовал себя сейчас "не в своей тарелке" как выразилась тогда другая курочка, когда они на другой день после грандиозной попойки проснулись в ее гамаке без купальных костюмов. Вокруг тогда валялось множество пьяных нордиксов из группы прикрытия и еще больше курочек, и все это выглядело очень забавным из-за причудливых поз, сложных татуировок на тему Последней Войны и битвы у Драговегу. А еще кучи пустых бутылок, плавающая в бассейне кокосовая пальма с так и не снятыми орехами, надувные матрацы на крыше бунгало, голова закопанного в песок официанта, барбекю из павлинов... Он тогда рассмеялся и заметил что "это дико, но по крайней мере, обезьянья проблема теперь решена" и что "дурацкий отчет можно теперь отправить", и что "теперь-то они имеют полное право, как следует отдохнуть от тяжких научных трудов". А та курочка рассмеялась в ответ и пообещала наградить его престижной научной премией прямо сейчас - в этом вот гамаке, и прямо здесь вручить ему свой самый престижный приз. И она сдержала тогда свое обещание, и ту далекую церемонию награждения он до сих пор вспоминал с теплотой.

И вот что в итоге из всего этого вышло. Получалось, что их отчеты не только читали все это время, но еще и аккуратно подшивали к чему-нибудь. К какому-нибудь Окончательному Отчету. Здесь было от чего почувствовать себя не в своей тарелке. И или даже попасть в чужую.

***

– И это еще не все, - продолжал Йо, не замечая, или не обращая внимания на подавленное состояние капитана.

– Не все?
– хмуро удивился Свездиго.

– Вам, как первооткрывателю даровано исключительное право назвать Изначальное Существо местной популяции своим именем. Это давняя научная традиция и все Изначальные Существа всех галактических цивилизаций записываются в Галактический Физиогномический Атлас под славными именами их первооткрывателей. Полное название вашего Подхвойна, например - Подхвойный Искатель Патсуикетта, а полное название Лилового Караката - Лиловый Каракат Кирхсо. Таким образом, всем первооткрывателям Изначальных Существ предоставляется право увековечить свое имя в астрономически обозримой перспективе. Итак, капитан, как бы вы хотели назвать местное Изначальное Существо? Не стесняйтесь, ведь именно вы извлекли его из слоев безвременья и тем самым как бы воскресили и познакомили с ним всю остальную Галактику, а возможно, что и весь Универсум. Вы имеете полное право дать ему свое имя, как любой отец имеет право поименовать свое дитя.

– Если честно, вы меня не только озадачили, но и смутили, профессор...

– Ну же, капитан, смелее! Покажите себя ученым достойным высокого звания Младшего Почетного Лаборанта.

Свездиго задумался. За бесконечно долгий период своего пребывания здесь он повидал слишком многое. Многое и разное. Перед его мысленным взором быстрой вереницей пробежали образы множества отдельных индивидов из местной популяции. Все эти сонмища напыщенных мелюзговых тиранчиков с замаранными кровью руками, хитрых менял с тусклым желтым блеском глазных оболочек, полубезумных ученых, хохочущих во мраке своих лабораторий над экспериментальными образцами ракет, пулеметов и бомб. А ведь многие из них ни капельки не страдали выдумывая все это, а иные из них буквально упивались своими схемами и принимали от своих мелюзговых покровителей различные награды и идиотские почетные звания. Многих из них он прозевал, иных упустил намеренно ради хорошей игры в бортовом казино, или ради ставок на эволюцию военного типа (в этом его кок был полностью прав), и поэтому он чувствовал сейчас угрызения совести из-за личной ответственности за наступившее безобразное настоящее. Но ведь были среди них и вполне приличные музыканты, и ловкие акробаты, и искусные массажисты, и гениальные танцовщицы кордебалета, и отличные официанты, и веселые клоуны, и просто выдающиеся повара. Конечно, всех нижних безобразников нельзя было смешивать друг с другом, нельзя было сваливать их в одну кучу, но сейчас они почему-то смешались, свалялись сами, слились в чудовищный образ того - древнего ящера. И этот ящер вдруг возник совсем рядом с перевернутой супермаркетной тележкой, он глянул на Свездиго горящими, глубоко посаженными красными глазами, разинул страшную пасть с тремя видами ужасных зубов словно бы демонстрируя их всей Вселенной и гордясь ими перед нею, а потом сам, сам проревел ему прямо в лицо свое название для Галактического Физиогномического Атласа...

Капитан помотал головой, отгоняя от себя это видение, и ящер сразу исчез, словно бы растаял в воздухе, а перед ним снова возник улыбающийся камуфляжный костюм пятого заместителя Председателя Галревкома по теплокровным популяциям.

– Итак?
– спросил Йо.
– Что вы решили?

– Я хочу назвать его Трехзубчатым Безобразом, - тихо, но твердо сказал капитан и после этих слов его рука сама потянулась к початой бутылке "Абсолюта".

– Трехзубчатый Безобраз Свездиго, - медленно проговорил Йо, как бы пробуя новоиспеченный научный термин на вкус.
– А знаете, мне нравится. Решено, такими их и запомнит Галактика.

– Знаете, профессор, а ведь я чувствую вину за все то безобразие, что творилось здесь у меня на глазах все эти бесконечные тысячи лет.

– Это чувствуете не совсем вы, дорогой Младший Лаборант, - печально заметил Йо.
– Это звучит у вас в голове тихий голос Подхвойна, он до сих пор живет и говорит в вас. Все правильно. Так и должно быть. Именно этот голос всегда удерживал вас от слишком скорых решений, от слишком быстрых и решительных действий. Удерживал все эти тысячелетия. Вот чего не мог знать ваш кок, когда писал свой донос в Галревком.

– А как же невинные жертвы?

– Это Подхвойн говорит в вас сейчас...

– А упущенные цивилизационные возможности?

– Подхвойн...

– А слезы самок и детенышей принесенные на алтарь гордыни очередного мелюзгового тиранчика?

– Это говорит он...

– Бомбы, ракеты, газовые камеры, химическое оружие...

– И это он...

– Послушайте, профессор, - возмутился Свездиго.
– А как же вы? Вы что - тоже слышите тихий голос своего Караката?

– Увы, - голова защитного костюма Йо в слишком глубоком кивке упала на его грудь.
– Увы. Я слышу этот голос и борюсь с ним уже много-много сотен тысяч лет. Чудовищным усилием воли я удерживаю себя от того, чтобы следовать его тихим, но оч-чень настойчивым советам, почти требованиям. Что, впрочем, не всегда удается. Это чудовищная внутренняя битва, капитан, и еще далеко не ясно, кто выйдет из нее победителем. У вас же все просто замечательно в этом плане. Вы пока еще не осознали - как вам повезло с вашим Изначальным Существом. С этим симпатичнейшим Подхвойным Искателем. Я вам ужасно завидую, капитан, ведь вам приходится бороться не со своими базовыми цепочками, а всего лишь с позднейшими камуфляжными генными напластованиями, что гораздо проще. Это большая эволюционная удача, не каждому несчастному разумному виду безразличная к страданиям живых существ Природа и ее злая подруга - Космическая Эволюция дарят такой шанс. Уж нас - ученых, она этим не пожаловала, поверьте.

– Возможно, вы правы, профессор.

– Не возможно, а совершенно точно - я прав, капитан, - защитный костюм Йо скрестил руки на груди.
– Хотя бы потому, что на сегодняшний день именно я являюсь ведущим галактическим специалистом по вопросам эволюционного камуфляжа и адаптивной космической мимикрии.

– Ума не приложу - что мне теперь делать?
– нахмурившись, сказал Свездиго.
– До вашего прилета, профессор, все казалось мне таким понятным, таким простым, а теперь вот, а теперь...

– Как - что делать?
– с наигранной веселостью воскликнул профессор, - у нас есть отличный повод отпраздновать вашу первую научную победу над "обезьяньей проблемой" и ваше первое ученое звание. И еще нам обязательно нужно как следует обмыть местными тонизирующими напитками нашего сегодняшнего новорожденного - Трехзубчатого Безобраза Свездиго! Ведь не зря же безобразные химики их создавали, а? Может быть, все они инстинктивно готовили их к нашему сегодняшнему застолью, ха-ха-ха!

– Верно, - кивнул Свездиго.
– К тому же я сильно проголодался.

– И я!
– радостно воскликнул Йоххо.
– Попользуемся же плодами местной науки.

***

– Никакой особенной страшной тайны здесь нет, - говорил Свездиго, разрывая зубами упаковку с сырыми пельменями.
– Все началось с безобидной на первый взгляд игры. Вы же знаете, что длительное пребывание в анабиозе некоторым образом расслабляет и влияет на общий метаболизм? После выхода из анабиоза метаболизм всегда сильно ускоряется и организм чувствует прилив сил и бодрости. Ему постоянно хочется куда-то бежать, что-то делать.

Профессор Йо утвердительно кивнул головой и с сомнением принюхался к палке кровяной колбасы.

– Ну, вот, - продолжил Свездиго.
– Пока все остальные спали, первые пробужденные члены моего экипажа начали понемногу озорничать и ходить вниз в самовольные отлучки. К тому же мы тогда много копали, буквально днем и ночью перемещали доисторические пласты, искали останки Трехзубчатого Безобраза и всем нам хотелось хоть немного расслабиться после очередной рабочей смены. Сначала все выглядело достаточно безобидно, как игра. Ну, знаете там - разные добрые боги плодородия, громовержцы, сказочные герои, совершенные и неубиваемые... Небесные покровители, одним словом. А потом, постепенно пошло-поехало. Многие члены нашей команды со временем даже женились на местных и навсегда покинули ряды Военно-Космических Сил Цивилизации нордиксов. Позднее они совсем отказались возвращаться наверх и даже всячески увиливали от обязанности писать простейшие научные отчеты в Галревком.