Выбор

— Поиграем, кукла?

Маленький волосатый монстра лихо прыснул паутиной и неспешно спустился вниз. Я наблюдала за стараниями крохи, пытаясь найти хоть что-то милое в этом создании. Это было главной ошибкой того вечера.

— Эй, — окрикнул меня Гордей и когда я подняла в глаза, то взвизгнула. Крик был такой, что стекла задрожали. В меня летели сразу несколько членистоногих. Я выронила нож, пытаясь отбиться от вредителей. Казалось, что их тысячи. Они забирались за шиворот и даже в нос. Мое сердце было готово остановится.

Уксус! Мне нужен УКСУС! Пауки боятся резких запахов. Мне тоже не по кайфу вдыхать ароматы 70 % отравы, но это единственный вариант. Когда искала пропитание, я видела бутылек в шкафу. Да, точно. Я очень быстро оказалась у нужной полки. Схватив банку со святой водой, я без раздумий выплеснула содержимое на себя. Кожа сразу же воспламенилась. Жуткий зуд. Ведь в некоторых местах я практически до крови расчесала кожу. Паника она такая.

— Браво, — услышала аплодисменты за своей спиной. — Признаюсь честно, не ожидал, но это ведь не единственный твой страх, не так ли. Я слишком хорошо тебя знаю.

Мне нужна фора. И в этот раз придется выкручиваться самой.

В бутылке оставалось еще немного кислоты. Это его, конечно, не убьет, и очень разозлит, но пока это единственный вариант. Я знаю себя, и боюсь следующего нападения реально не переживу.

Надавив на пластиковую бутылку, я плеснула ему жидкость прямо в лицо. Он сморщился, сжал лицо ладонями и издав странный звук, наконец-то завопил.

Я бежала. Так быстро как могла. Путалась в ступенях и падала. Поднималась и спешила дальше. Проклятия, что летели мне в спину разобрать было сложно, но по ощущениям что-то максимально зловещее.

Кожу пекло. Боль становилась ярче. И каждый шерк кожи об обивку лестницы приносил новые волны боли.

— Я больше не могу, все!

До комнаты оставалось так мало, еще пара ступеней, но сил не осталось. Я проиграла.

— Ты пожалеешь об этом, — хмыкнул Гордей, обтирая лицо куском какой-то ткани.

Нас разделял всего один лестничный пролет, но он не нападал. Мялся у барьера и сплевывал на пол. Я не хотела выяснить причины его остановки. Мне было достаточно того, что он просто остановился. Почему он это сделала я прикину позже.

Глава 18. Зализываем раны

— Кит, — оживилась я как только почуяла его влажный нос на своей щеке.

Видимо я отключилась на какое-то время. Дверь в спальню была открыта. Не полностью, так что я не видела что там происходит. Сил подняться не было, кое как смогла опереться на колени и кисти рук и поползла за пушистым гидом.

— Камилла, — Гордей подхватил меня на руки как только я пересекла черту.

— Ты… Это ты?

— Да, Лиса, это я.

— Не убедил. Он… Он тоже меня так называет.

Я не верила, никому и ничему. Даже самой себе. Сил нет. Я бы предпочла смерть. Да, убейте меня.

— А так?

Гордей целует. Припадает к моим губам и доказывает мне, что это он. Реальный, не придуманный мной.

Отвечу. Отвечаю на его жест. Забываю про боль, зуд и жжение. Мне нужен этот поцелуй и он нужен.

— Доверяй хотя бы моим поцелуям, — шепчет он и садит меня на стул.

— Закрой ее, — указываю на дверь дрожащей рукой.

Он выполняет. Подпирает ее и наконец-то возвращается.

— Разреши, — он хватает за край майки и тянет ее вверх. Я молчу. Просто позволяю ему это.

Ткань просто отвратительно царапает кожу. А когда застежка бюсталтера сдается под натском грубой мужской силы, резко выдыхаю. Застоявшиеся капельки кислоты с новой силой брызжут на старые раны.

— Потерпи, скоро пройдет.

Вода была теплой. Я сидела в чугунной ванной совсем обнаженной, и не стеснялась этого. Гордей водил лейку душа медленно, внимательно наблюдая за моей реакцией. Боль уходила. Не сразу, но все же желание умереть растворялось. Меня разбирает мелкая дрожь, когда он проводит пальцем по спине. Считает выступившие позвонки.

Я чувствую как вода закипает.

Когда я перестаю чувствовать его пальцы, вздрагиваю. Оборачиваюсь, хочу убедиться, что он все еще здесь. Что он это он.

— Идем, — распахивает полотенце, приглашая укутаться.

Боль перестала быть такой яркой, я расслабилась, и от куда-то появилось стеснение.

Я приподнялась на ноги, сжимая ножки крестиком и придерживая грудь ладонями. Кажется щеки сейчас вспыхнут.

На его лице появилась тень улыбки, пытается сдержать смех, но удается ему это хреново. Подходит ближе, машет головой в сторону моей груди. Мол убирай давай, кутаться будем. И я сделав глубокий вздох, и кажется даже зажмурившись, исполняю приказ.

Мягкость полотенца приятна, как и тепло его рук. Он подсаживает меня за бедра и тащит в комнату. Я стараюсь не смотреть на него. Но моя маленькость на его фоне не позволяет как-то спрятаться. Я сейчас практически на уровне его глаз.

Напряженные выпуклые мышцы Жданова я чувствую через толщу материала. Он сосредоточен. Пытается бороться с собственными инстинктами. У кровати тормозит, но не торопится поставить меня на землю.

— Помнишь что я сказал тебе тогда в гостинной?

— Ты много что говорил, — перебираю детали того вечера.

— Я не смогу просто лечь рядом и уснуть.

— Я и не прошу, — решаю закончить с играми. Я не знаю, что принесет мне завтрашний день, может его вообще не будет. Поэтому глупо бежать от того, чего так жаждет сердце.

Теряю равновесие. Оказываюсь на мягких простынях совсем голая. Ловлю момент дикого смущения, стараюсь двумя ладошками прикрыть все, что не принято выставлять на всеобщее обозрение. Только кажется его взгляд, словно рентген. Все сидит сквозь помехи. Смотрит вкрадчиво, гоняя слюну слишком громко. Ну либо у меня все органы чувств обострены.

Наблюдаю за тем как он стягивает с себя футболку, спортивки и боксеры. Он идеален. Такой рельеф. Такие размеры. Канты мышц натянулись, словно струны арфы. Я ничерта не смыслю в музыке, но сыграть хочу. Дорожка темных волос бежала от живота и ниже. Мне нравился его животный магнетизм. От него пахло мужиком.

— Я буду осторожен, — обжигает меня горячим дыханием.

— Я тебе такого обещать не могу, — поддаюсь ближе, и зарываюсь пальцами в его черных и густых волосах.

Он врал. Лжец! Лжец! И еще раз Лжец!