Выбор

Слёзы почти высыхают, когда перед глазами возникают ноги. Это не ноги Алестера. Я перестаю дышать, когда плавно поднимаю голову и натыкаюсь на взгляд Эйдена. Он переводит внимание куда-то за мою спину и обходит лавочку. Кажется, я не дышу несколько минут. Всё то время, сколько его нет. Пытаюсь понять, может ли быть это очередным бредом или всё вполне реально.

Но всё вполне реально.

— Ты же не полез в мусорный бак? — с толикой недоверия собственному зрению, спрашиваю я, смотря на галлюцинацию в виде коньков в руках Эйдена, который вновь появляется перед глазами.

— Не полез бы, если бы ты не выкинула их.

— Ты сошёл с ума?

— Вероятно, да.

Он протягивает ладонь и смотрит на меня с ожиданием, когда я приму помощь.

— Мы не пойдём туда, — сообщает Эйден.

Оглядываюсь в сторону входа, и вновь возвращаю внимание к парню.

— Зачем ты тут?

— Чтобы отвезти тебя домой.

— Я умею пользоваться такси и ходить пешком.

— Не будь упрямой, Эмма, дай мне помочь.

— Я не хочу кататься.

Лёгкая, едва заметная улыбка, касается его губ и блеска глаз.

— Ты меня слушаешь, но не слышишь. Я отвезу тебя домой.

— Зачем ты достал их? Кто тебе сказал?

— По-моему, это очевидно.

Желание убить Алестера, снова возникает так быстро, что можно позавидовать скорости смены эмоций и желаний. Он не мог. Я нуждалась в нём.

— Выкинь их, — прошу я.

— Стало легче из-за того, что выбросила их?

— Пожалуйста, выброси их…

— Поднимайся, не заставляй меня помогать тебе.

— Я жду Алестера.

— Я его заменяю. Поднимайся, Эмма.

Ещё раз смотрю на коньки, на которых бисер играет с солнечными бликами. Он так нравился раньше, привлекал и манил. Мне казалось, что я буду самая красивая на льду; мои коньки самые лучшие, о таких только стоит мечтать. Но остриё этих коньков режет не лёд, а сердце. Заставляет вспомнить, кем они были подарены. Они напоминают о том, что я потеряла, кто оставил меня, но не дают ответы на вопросы, главные из которых: почему и зачем?

Эйден ждёт и, вероятно, может ждать очень долго.

— Я не хочу, чтобы ты жалел меня.

— Откуда ты знаешь, что я чувствую?

— Я не хочу, чтобы ты жалел меня, — повторяю ещё раз.

— Тебе нужна помощь, а не жалость.

— Мне не нужна помощь.

— Да, ведь ты со всем можешь справиться сама. Я в курсе. И такси поймаешь, и ночью по трущобам погуляешь, и серная кислота может заменить тебе воду, и с тремя маньяками на трассе справишься. Всё сама, конечно.

Не знаю, по какой причине, но понимаю, что улыбка появляется на губах. Глупо, что он помнит тот бредовый рассказ о кучке уродов из ужастиков.

— Почему ты помнишь об этом?

— О чём?

— О маньяках на дороге.

Эйден пожимает плечами.

— Если честно, я просто посмотрел парочку вчера.

— Маньяков?

— Фильмов.

— И как?

— Ты была права, полная фигня. Никакой логики.

Хмыкнув, поднимаюсь с лавочки и поправляю кофту, которая скатилась на одно плечо и делает из меня чучело. Вряд ли я захочу посмотреть в зеркало до тех пор, пока не приму душ.

— У тебя есть салфетки?

— Зачем? — хмурюсь я.

Эйден улыбается открыто, и те мурашки, что бегут рядом с ним, вновь прокатываются по телу.

— Я только что копался в мусорке, — напоминает он.

— Да, а сейчас эти же люди увидят, как ты садишься за руль машины, — указываю в сторону кроссовера на парковке. — Они начнут обчищать все мусорки в попытке найти клад.

— Дурной пример заразителен.

— У меня нет салфеток. Я ничего не брала.

— Ладно, буду вонять мусорным баком, — улыбается парень.

Киваю в знак согласия, а в следующую секунду плетусь за Эйденом к машине. По крайней мере, это лучше, чем возвращение на лёд и к тем, от кого сбежала.

Эйден убирает мои коньки в багажник и занимает водительское кресло. Он не торопится задавать вопросы, и я не знаю, что ему известно. Если заговорю, могу выложить всё сама, если нет, то он может знать сам. Я лишь надеюсь, что Алестер не перечислял ему всю подноготную. Молю, чтобы хоть что-то из личных бед осталось при мне. Он не может рассказывать о моей жизни каждому встречному. И удивительно, как он вообще рассказал что-то Эйдену. Это не похоже на него. Мы всегда уважали личную жизнь и решения друг друга.

Под рукавом, дёргаю браслет. Я купила его в качестве подарка, но понимаю, что сейчас не способна распрощаться с ним. Его миссия в виде талисмана, перешла ко мне. Я не снимаю его, а если и делаю это, то только чтобы принять душ. Он сопровождает меня везде, и то, что является неподходящим под тот или иной выбор одежды, вовсе не смущает. Кажется, когда чувствую его наличие на запястье, становится немного проще и легче. Так подарок для Эйдена стал моим.

Как и говорил, парень довозит меня до дома. Он не торопится покинуть салон, продолжая оставаться на месте, лишь его взгляд теперь обращён ко мне, а не к дороге. Я не знаю, что сказать, кроме глупого спасибо, которое вовсе ни к чему. Молча открываю дверцу и сползаю с кресла, ещё несколько секунд медля, прежде чем закрыть её.

— На этот раз я точно не пойду с тобой, — говорит Эйден.

— Я не думала… но хочу знать, почему?

— Потому что добром это не кончится.

— Даже если я попрошу?

— Да, даже если ты попросишь, Эмма.

— Ты не отдашь мне коньки?

Он снова улыбается и падает на спинку кресла, постукивая указательным пальцем по рулю.

— Нет. Ты выкинешь их. Они будут у меня.

— И ты ничего мне не скажешь?

— Пока? — словно предлагает Эйден.

— Иногда я думаю, что ты гей, — ни с того, ни с сего, ляпаю я, из-за чего он начинает смеяться.

— Думаю, мы уже поняли, что я не гей.

— Тогда, я не знаю, как воспринимать тебя.

— Так же, как всегда.

— Я не могу так же, как всегда. Ты не позволяешь мне полюбить тебя.

— Всё наоборот, Эмма. Это ты не подпускаешь меня близко. Может быть, физически да, но мысленно держишь на расстоянии. Так невозможно. Я не хочу, чтобы ты чувствовала себя неуютно или неуверенно рядом, так быть не должно. Ты можешь дать мне шанс.

— Я дала тебе десятки шансов.

— Ты дала их только на секс, это ничего не значит, он ни к чему не обязывает.