Выбраковка
Шрифт:
– Тогда может потом выпьем? – предложил Гусев. – А? Вы уж простите, мне время дорого.
– А чего ты, собственно, от Димки хочешь? – спросил Крумов. – Может, я сам расскажу. Если честно, не стоит тебе к нему соваться. Я конечно понимаю, ты его спас и все такое…
– А он это понимает? – вставил Гусев.
Крумов почесал синюю щетину на подбородке. Бриться ему приходилось два раза в день. Гусев как-то спросил профессора (тогда еще просто доктора), отчего бы ему не отпустить бороду. А Крумов с тоскливой гордостью сообщил, что настоящие лезгины бороду не носят. Почему именно, он и сам, кажется, не
– Ну… Скорее понимает, чем нет. Признаться – не признается, но суицид у него был ложный, это точно. И в общем, ты его вытащил из весьма затруднительного положения.
– Вы даже не знаете, Мирза Мирзоевич, насколько оно было затруднительное.
– М-м? – Крумов поднял брови. – Вот так?
– Как именно – так? – прищурился Гусев.
– Ну…
– Был приказ на выбраковку.
– Тебе?! – поразился Крумов.
– Скорее всего, я оказался там случайно. И поверьте, я Димку выручил не из-за детских воспоминаний. Мне просто стало интересно: чего это он? К чему бы это?
– Ах ты, бычий хер! – высказался Крумов. Скорее восхищенно, чем как-нибудь еще.
– Что вы узнали насчет его мотивов?
– То, что он врет, – твердо заявил Крумов.
– Личной охраны нет у него?
– Ха!
– Он вообще в состоянии говорить?
– В принципе.
– Понятно. Ну что, проводите меня?
– М-м…
– Мирза Мирзоевич, я пришел как частное лицо, а не как выбраковщик. И поэтому я могу сказать, зачем мне Дмитрий. Есть вероятность, что он узнал нечто очень важное. Страшно важное, понимаете? С перепугу обдолбался, сдурел окончательно и полез совершать подвиг – демонстративно кончать с собой.
– Я так и думал. А он мне все, хер бычий, плел про утрату жизненных ориентиров… Слушай, Пашка, не ходи к нему.
– Давайте вместе.
– Хрен тебе. За государственную тайну знаешь, что бывает?
– Да вы и так в подписках с ног до головы. Ладно, пойду один. Вы поймите: если мои догадки верны, я обязан выяснить, что именно Димка узнал. Обязан и как выбраковщик, и как просто человек. Возможно, это вплотную касается моей судьбы. А может, и вашей тоже. Со всей страной заодно. У меня есть подозрения, и Белов может их подтвердить, либо опровергнуть. Конечно я ему не особенно поверю, он же профессиональный лжец, но все-таки…
– У тебя именно подозрения, или…?
– Допустим, мне кое-кто кое на что тонко намекнул.
Профессор снова поскреб щетину.
– Ладно, – сдался он. – Разбирайся. Человек и выбраковщик… Но смотри у меня, хер бычий! Думай, как с ним говорить. Не дай Бог он потом суициднёт!
Роскошная двухкомнатная палата Белова действительно походила на гостиничный номер. Сам пациент валялся на кровати и делал вид, что спит. Даже когда Белов лежал, было заметно, какое у него солидное брюшко.
– Привет, – сказал Гусев, стараясь, чтобы это прозвучало по возможности небрежно.
Белов лениво повернул голову и посмотрел на гостя. Без особого восторга, но и не злобно.
– Уммм, – кивнул он. – Здравствуй. Давно не виделись.
– Не ждал? – Гусев подвинул кресло и без приглашения уселся. Еще одна дурная привычка выбраковщика.
– Ну, ждал. Показания будешь снимать? А где твой шприц?
– Э-э… – Гусев слегка опешил. – Дима,
ты помнишь вообще, как меня зовут?– Допустим.
– Ну и как?
– Павел… Гусев.
– Спасибо, утешил. Только я не дознаватель. Я простой оперативник. И мой шприц – вот, – Гусев продемонстрировал Белову пистолет, при виде которого больной слегка оживился. Во всяком случае, взгляд у него стал поострее.
– Если убедишь меня, что я должен тебе оставить эту штуку – может быть, оставлю, – соврал Гусев, внимательно следя за ответной реакцией.
– У самих револьверы найдутся, – хмыкнул Белов. С таким превосходством в голосе, что Гусева чуть не стошнило.
«Жалко, нельзя Мирзоевичу рассказать, – подумал он. – Узнает, как я суицидальному больному оружие предлагал – зарежет».
– Тем лучше. Слушай, Дима. Понятное дело, люди с годами меняются. Я уже не тот мальчишка, которого ты помнишь по нашим дачным забавам. Но все-таки, можем поговорить по душам? Это частный визит.
– Частный… Несчастный, – Белов повернулся на бок и подпер обвислую щеку рукой с короткими жирными пальчиками. – Ну давай, спрашивай.
– Пожалуй, спрошу, – Гусев на миг задумался. – Нет ли у тебя для меня… Для меня лично. Только для меня одного. Нет ли каких-нибудь интересных новостей?
– Беги, Гусев, – сказал Белов просто.
У Гусева внутри екнуло – не то селезенка, не то еще какой-нибудь жизненно важный орган.
– Далеко? – только и смог пробормотать он.
– Беги, – повторил Белов и снова завалился на спину. Именно завалился, как хронически объевшийся ленивый кот.
– Когда бежать?
– Вчера.
– Я серьезно.
– И я серьезно. Вчера – беги. А сейчас – уходи.
– А ты… Не собираешься? – выдавил Гусев.
– А мне незачем, – сообщил Белов по-прежнему безмятежным тоном. – С работы я уже вылетел, на меня всем плевать… На папика моего – тоже. Пинка хорошего дадут, и не более того. В общем, могу смело уходить в запой. Слыхал песню такую русскую народную? «И в запой отправился парень молодой»…
– Значит, ты сознательно учинил эту комедию с самоубийством? – поразился Гусев. – Балда, да тебя же чуть не грохнули!
– Сознательно… Бессознательно… Хрен его знает. Так колбасило – ничего не помню. Что не грохнули – это хорошо. И что уволили – еще лучше. Теперь уже точно не грохнут.
– Да не уволили тебя!
– Не уволят – на Спасскую башню влезу, – лениво сказал Белов. – Или в Царь-Пушку насру. Все, Гусев, отстань. Видеть тебя сил нету. Был за мной должок – я его тебе отдал. А теперь уходи, пока я кому-то в морду не наблевал.
– Мне-то за что? – удивился Гусев, вставая на ноги.
– За выбраковку, – сообщил Белов и перевернулся на другой бок. Спина у него тоже оказалась жирная, как у бегемота.
– Если бы я не работал в АСБ… – начал Гусев. Ему не хотелось препираться с человеком, находящимся под медикаментозной накачкой. Это было как минимум глупо. Но он вдруг остро вспомнил сейчас того Димку Белова, с которым играл в войнушку и катался на санках.
И еще одного Белова, с которым уже тайком пил водку и бегал за девчонками. Белова, который иногда пронизывал своего друга взглядом, будто силясь понять – не тот ли это самый Пашка, давно погибший в автомобильной катастрофе, вернулся из небытия.