Вынуждающие обстоятельства

Может быть, за порогом растраченных лет

Я найду этот город, которого нет...

Там для меня горит очаг,

Как вечный знак забытых истин,

Мне до него – последний шаг,

И этот шаг длиннее жизни...

Там для меня горит очаг,

Как вечный знак забытых истин,

Мне до него – последний шаг,

И этот шаг длиннее жизни...

Я обернулся к Фархаду:

– И как?

Тигр посмотрел на меня:

– Могу поставить бесплатно ужин и доплатить сверху десять барра.

– А пятнадцать, не?

Фархад не полез за словом в карман:

– Тогда без ужина.

Я задумался. Я мог сорвать еще больший куш, если у меня получился бы один замысел. Заодно появилась возможность проверить одну теорию, которую я хотел проверить еще в первый день. Я повернулся к тигру:

– Есть бумага и чем писать?

– Ну допустим, а что?

– Это уже мое дело. Давай сюда.

Незаметно я перешел с ним на «ты». Фархад вытащил из-под стойки достаточно большой кусок плотной бумаги и что-то, похожее на перо без чернильницы. Я сделал из бумаги лежащую на боку треугольную призму и написал на одной стороне:

Принимаю добровольные пожертвования. Менестрель Мирпуд.

Теперь я окончательно убедился, что на русском я теперь могу только думать. Писал я эту фразу тоже на белибердонском, впрочем, без всякого дискомфорта, как если бы я писал на русском.

Я попросил у тигра тот же ужин, что заказывал вчера, за исключением ухи, и поставил эту «призму» перед собой, чтобы ее видели все посетители.

Я намеренно выбрал такой стол, чтобы он виднелся с любой точки зала. Через минуту пошли посетители, которые складывали передо мной небольшие суммы денег. Клали в основном тоси, средние по ценности монеты. Тельманы занимали меньшую часть кучки. Иногда клали барра, но мало.

После того, как я закончил есть, я перенес всю кучку полученных денег Фархаду:

– Разменяй на более крупные.

Тигр усмехнулся:

– А ты хорошо устроился.

В итоге выяснилось, что я набрал около десяти барра. Ссыпав деньги в карман штанов, я тихо сказал:

– Пойду, а то мастер будет недоволен.

– Хорошо, приходи завтра.

Я кивнул и собрал свои вещи. Решив покрасоваться, я произнес громко:

– Доброй ночи, почтенные жители Ландара!

Ответом мне были добродушные возгласы. Что же, менестрельство мне удается замечательно. Я вышел из таверны и побрел в сторону дома мастера. Я не заметил этого, но из таверны выскользнули две тени, которые начали идти за мной…

За пару кварталов от дома Гимеона, когда я проходил через переулок, дорогу мне преградил зверь в темном плаще. Я сразу подался назад, но увидел, что отход заблокировал второй зверь в темном плаще. Тот, что стоял впереди, откинул капюшон и на меня воззрился щербатый кот:

– Поделись деньгами с бедными зверями, а то ты многовато заработал в таверне.

Похоже намечался классический гоп-стоп в лучших традициях жанра. Я картинно всплеснул лапами и включил дурачка:

– О чем вы, почтенные лары? Я всего лишь менестрель, идущий домой.

Стоявший зверь позади меня молчал, не двигаясь с места. Кот сплюнул:

– А то мы не видели, что ты творил в таверне «Синий Конь»?

Я создал на лапах фаербол:

– А если я отвечу вот так, что я только бедный менестрель?

На кота это не произвело впечатления:

– Фу, занюханный ученик пытается меня испугать жалким шариком. Не прокатит.

Я послал мысленный запрос: «Мастер, я в двух кварталах от вашего дома. Меня пытаются ограбить двое, на мой дар не реагируют». Не уверенный в том, прошло ли сообщение Гимеону, я решил выиграть время:

– Ну вот, все ж на меня беды валятся.

– Ты прав, валятся. А точнее, две беды: я и Досар.

Тот, кого он назвал Досаром, хрипло засмеялся и медленно пошел вперед на меня. Поняв, что ситуация принимает плохой оборот, я выпустил в Досара фаербол. Тот без проблем увернулся от него и вытащил какой-то клинок, похожий на мизеракордию. Я отступил от него и понял, что говоривший тоже достает какой-то кинжал. Так, меня мало того, что пытались прессануть, как последнего очкозавра на районе, так еще и на тот свет хотели отправить. Так, хватило мне Васи Мажора, не хотелось умирать второй раз.

Неожиданно раздался спокойный голос позади нас:

– Я очень рекомендую отстать от него.

Досар и кот повернули головы на голос и увидели Гимеона, который держал готовый фаербол на когтистых лапах. Разглядев его красный плащ, они пискнули. Кот прошипел:

– Черт, гарнизонный маг, валим!

Досар вместе с котом свалили в переулки, оставив меня наедине с Гимеоном. Тот погасил фаербол:

– А ты хорошо усвоил мыслесвязь, ученик. Я сразу получил твой запрос. Идем домой.

С облегчением я расслабился и пошел следом за вараном.

Уже в доме Гимеон спросил меня:

– Почему так вышло?

– Они, судя по всему, следили за мной еще в таверне. Я там заработал почти двадцать барра, и они решили ограбить меня и убить, чтобы не оставлять свидетелей. Пришлось подключать вас. Надеюсь, я вас не сильно отвлек?

– Дремал я, конечно, но не сильно. Ты ел?

– Да.

– Спать будешь в той комнате, где ты сегодня переодевался.

– Без вопросов. Только вопрос. Как сферу там отключить, а то я не привык спать при свете?

– Хлопни в ладони.

Я побрел в комнату и скинул с себя всю одежду. Чехол я положил прямо на кучу одежды на полу. Мысли самого разного толка завладевали мной: Ласса, Вейлин, Фархад, Гимеон, фамилиар, бандюганы… Постепенно я не заметил, как заснул, забыв даже выключить сферу. Впрочем, спящего меня это уже не волновало. Впервые в этом мире я лежал не на соломе или жестких нарах, а на нормальной постели.

Утром я проснулся, когда было еще рано. Кстати, было бы неплохо найти как-нибудь местные часы, чтобы иметь время под лапой, а то мне надоело вычислять время приблизительно.

Только сейчас я заметил, что забыл погасить сферу и спал всю ночь при свете. Я тихо хлопнул в ладоши, и она погасла, оставив источником освещения только окно, закрытое занавесками. Я приоткрыл их. Комнату наполнил свет с улицы. Теперь я видел, что солнце уже поднялось, но на улице было нешумно. Прикрыв глаза, я лег обратно и посмотрел на низкий потолок.

В голове проносились самые разные мысли, и мысли об этом мире занимали в них не самое большое место. Я думал в основном о своем родном мире, планете Земля. Как скоро меня хватятся? По идее, сразу же, ибо сначала Татьяна Владимировна узнает о смерти сына, а потом поймут, что меня на том месте нет, и остались только пятна крови. Хотя… Вдруг мой труп там все-таки остался? Вдруг здесь не в полном смысле я, а двойник, у которого остались мысли, знания и умения Максима Волка, московского студента? А реальный Максим Волк уже хладный труп, который будут предавать московской земле где-нибудь на окраине города? Или уже предали? Хотя нет, здесь двенадцать дней равны одному дню в Москве, а это значит, что прошло только восемь часов, и труп Мишки уже найден. Черт, как же мне жаль Татьяну Владимировну… Потеряла своего единственного и любимого сына, который был для нее надеждой и опорой.