Высокие горы Тибета
Шрифт:
– Меня?! На стрессо… Да меня каждый день проверяют на устойчивость! Какое вы право имеете! Чего вам надо? Да я на вас в суд подам!..
– Не советую. Тогда точно сядете за ограбление и убийство, с отягчающими…
– Какое ограбление, мать вашу?! – Лиза разошлась вовсю, её обуял праведный гнев.
Мурашко повернул голову к своему сотруднику, замаявшемуся уже стоять у дверей, и сказал: «Луис, поставь пленку».
Мужик со странным для россиянина именем, откуда-то имея на руках кассету, подошел к видику, запустил её в нутро аппарата, кургузым пальцем нажал «PLAY». На вспыхнувшем экране Лиза увидела комнату Петра в черно-белом изображении.
– Это
Лиза увидела, как эти события развивались, и увиденное ей совсем не понравилось. Комната долго была пуста, даже пса не было видно. Вдруг из коридора в комнату вошла женщина. Её запечатлели со спины. Камера не очень удачно была установлена. Лиза с удивлением узнала себя. Вернее, не себя, этого не может быть, а женщину, одетую в точности, как Лиза. Типаж вообще-то подобрали довольно точный. Женщина воровски оглядела комнату, и камера, наконец, показала её лицо. Правда, издалека и не четко. Глаза женщины закрывали огромные черные очки. Но, в общем-то, она была похожа на Лизу, Лиза вынуждена была это признать.
Между тем лизин двойник принялся торопливо обшаривать углы помещения, открывать шкафы, рыться в ящиках. В общем, действовать, как обычный квартирный вор. Вот женщина нашла пачку денег, видно была, как она обрадовалась. Её даже, кажется, охватила какая-то эйфория, так что она вынуждена была присесть на корточки, стиснув ноги и зажмурив глаза, и так просидеть несколько секунд. По-видимому, секунд довольно сладостных, почти оргазменных. (Лиза почувствовала, что краснеет.) Потом женщина с силой выдохнула воздух и, не торопясь, стала запихивать деньги во внутренний карман своей (якобы Лизиной) куртки.
Потом воровка продолжила свое левое дело. И тут, в одном из ящиков стеллажа, она обнаружила знакомый Лизе револьвер. С интересом его осмотрела, с чисто женским любопытством, одним глазом, заглянула в дуло.
И вдруг замерла. Повернула голову в сторону коридора. (Лиза услышала, как гулко бьется собственное сердце) В комнату вошёл человек, держа за поводок рвущуюся собаку. Собака беззвучно лаяла на женщину. Женщина, как в немом кино, также беззвучно что-то кричала в ответ, картинно закатывая глаза. Вдруг собака сорвалась с поводка или хозяин натравил её. Воровка выстрелила из револьвера. Дальше Лиза не смотрела. Помощник Мурашко выключил телевизор и забрал кассету.
– Ну-с, – поддел итог сеансу полковник. – Вот так это было.
Лиза взорвалась:
– Неправда! Это какая-то гнусная подстава! Все было не так! Где вы откопали эту суку, похожую на меня?
– Может быть, и подстава, – спокойно ответил Мурашко. – Но для суда этого доказательства будет более чем достаточно.
– Я проститутка, а не воровка! И уж тем более не убийца, – оправдывалась Лиза.
– Всяко бывает, – простецким тоном возразил Мурашко. – Где проституция, там и воровство, где воровство, там и убийство. Цепочка известная. Вам нужны были деньги, вы полезли в квартиру. Не вовремя явился хозяин. Мы не утверждаем, что вы хотели его убить. Но так уж получилось…
– Враньё!!!
– Вы станете утверждать, что вам не нужны были деньги?
– Откуда вы знаете? Я прилично зарабатываю…
– И все же недостаточно, чтобы вовремя вернуть долг. Например – полторы тысячи баксов небезызвестному Толику Узбекову, – ответом убил её полковник.
– Это что, Толик вам сказал? Под-д-донок…
Мурашко торжествующе улыбался.
Лиза зажалась, отвернулась, обхватив
руками колени.– Я не знаю, кто вы такие, и что вам надо от меня. Может, вы английские шпионы и хотите завербовать меня, что бы я работала против СНГ. Только вы ошиблись, я патриотка. Не улыбайтесь. Если хотите знать, проститутки самые ярые патриотки.
– Согласен. Вот что… давайте по порядку, – Мурашко поднялся, снял пальто, продолжая говорить, – а то вы, с вашими истериками, поломали весь протокол.
Он предстал в хорошем гражданском костюме, вновь уселся.
– Итак, как уже было сказано, – продолжил Мурашко. – Я и мои коллеги представляем Тринадцатое Главное Управление ФСБ России. Вот мое удостоверение.
Он раскрыл книжечкой и показал документ с красной полосой, фотографией, подписями и печатями. Лиза, однако, смотрела на его руку. Пальцы у него были длинные и чувствительные, такие бывают у музыкантов или развратников.
– Что это за управление такое? – подозрительно спросила Лиза. – Чем оно занимается?
– Законный вопрос. И в свое время вы получите на него ответ. Пока же могу сообщить вам его сокращенное название. Это Управление называется ЛИЗА.
– Шутите?
– Отнюдь.
– И чем же, позвольте узнать, заинтересовала вашу ЛИЗУ, – Лиза утрированно подчеркнула чудную аббревиатуру голосом, – моя скромная персона. Вам ведь известно мое… э-э-э… ремесло. А, может быть, вы хотите, чтобы я охмурила какого-нибудь дипломата или подставила его, так же подло, как вы умеете это делать. Так у вас, вроде, свои сучки имеются.
– Разумеется, у нас имеются сотрудники для любого вида секретной работы. Да, мы многое знаем. В частности, о вас и вашей семье. И даже более того. Нам известно также и то, а чем вы не знаете.
Полковник Мурашко говорил медленно и доходчиво, как разговаривают с маленькими детьми, и к тому же понижал голос, чтобы создать видимость доверительности.
– Ну хорошо, успокоилась Лиза, – Давайте ближе к теме…
– Вот это по-нашему. По-чекистски. – Полковник прочистил горло. – Для начала откроем ваше семейное досье и кое-что прочтем из него.
Мурашко поднял к себе на колени, стоявший на полу портфель. Щелкнув замочками, не торопясь открыл его – псевдо-крокодилово изделие, по-актерски умело нагнетая ожидание; вынул папку с многозначительным названием «Дело №», причем буква «е» в слове «Дело» было написана согласно дореволюционной орфографии – через «ять». Старинная, стало быть, папочка! Вверху на сильно потертой обложке под мрамор были наклеены ярлыки с аббревиатурами известных и уже канувших в Малую Лету карательных госучреждений: «ВЧК», «ОГПУ», «НКВД», «МГБ», «КГБ»… Ярлыки были перечеркнуты: самые древние – химическим карандашом, остальные – чернилами и пастой шариковой ручки. Единственной из не зачеркнутых аббревиатур оставалась нынешняя – новая: «ФСБ России». Похвальная преемственность.
Мурашко перевернул обложку. Под картонкой, прижатые мощной пружиной, находились кипы листов, с постепенным переходом от пожелтевших и ломких от ветхости – ко все более свежим. Лиза на секунду почувствовала себя подпольным миллионером Корейко, которому великий комбинатор Остап Бендер зачитывает прошлые его прегрешения. Между тем Мурашко выборочно читал, и Лиза действительно узнала много интересного.
Оказывается, её предки по материнской линии находились в сношении с тибетскими ламами. Не оттого ли она испытывала нежность к буддизму? Но если Лизина любовь была платонической, то её прабабушка любовь свою воплотила в реальные дела. Прабабушка, которая долгие годы прожила в Тибете(!).