Высота в милю

— Можно войти? — спрашивает мама, выводя меня из оцепенения.

Я отодвигаюсь в сторону, впуская ее в свою квартиру. Мне кажется неправильным, что моя мать здесь. Когда она входит, от нее исходит холодная энергия, фальшивая и почти ядовитая, что сильно противоречит яркой ауре Стиви, ее необузданному духу и милой натуре. Но я должен помнить, что делаю все это для того, чтобы стать лучше самому и вернуть ту самую девушку.

— Вау, — мама осматривает пространство. С таким же успехом в ее глазах могли бы сиять знаки доллара. — Твой пентхаус просто потрясающий. Как давно ты здесь живешь?

— Чуть больше шести лет.

Она кивает, молча оценивая каждую мелочь и напоминая мне, что ничего не изменилось.

— Можно мне что-нибудь выпить?

— У меня есть вода.

Мама слегка смеется.

— Вино с содовой или даже шампанское было бы неплохо.

Я закатываю глаза и направляюсь на кухню, оставляя ее в гостиной. В холодильнике есть пейл-эль и газированная вода, ни то, ни другое она не получит.

— Твоя соседка с кудрявыми волосами — это что-то с чем-то, — говорит она из гостиной, и я не могу сдержать улыбку, расползающуюся по моим губам. — Ну и отношение у неё.

Я не собираюсь объяснять, кто такая Стиви. Это не имеет значения, потому что после сегодняшнего дня женщина, сидящая в моей квартире, не будет иметь никакого значения в моей жизни. Ей не нужно знать о самом важном.

Поставив стакан на журнальный столик перед мамой, я сажусь в кресло, стоящее перпендикулярно ей.

— Что это? — она смотрит на стакан, как будто шокирована тем, что я не открыл шампанское специально для нее.

— Вода.

Мама снова натягивает фальшивую улыбку, прежде чем сделать глоток.

— Я так рада, что ты позвонил мне, Эван.

Боже, ненавижу это имя, когда она его использует.

Прочистив горло, я еще раз поправляю часы, прежде чем покрутить кольца на пальцах. Мама смотрит на меня, наблюдая за всем этим, вероятно, подсчитывая, сколько стоят все мои украшения.

Но когда большим пальцем рассеянно обвожу кольцо на мизинце, я вспоминаю, зачем все это делаю.

— Я позвонил тебе, потому что нам нужно поговорить.

— Я надеялась…

— Мне нужно поговорить, — поправляю я.

Ее карие глаза расширяются, прежде чем мама расправляет плечи.

— Пожалуйста, говори.

— Почему ты ушла?

Ее грудь вздымается от резкого вдоха.

— Эван, мы можем оставить прошлое в прошлом и двигаться вперед? Я хочу этого больше всего на свете.

— Нет. Почему ты ушла?

Мама качает головой, ища хоть что-то, хоть какую-то причину своего ухода.

— Я многим пожертвовала, когда была с твоим отцом.

— Чем? — я бросаю вызов, не позволяя ей отделаться неопределенными ответами.

— Я пожертвовала жизнью, которую представляла для себя. Тем, чего я хотела.

— Материальными вещами. Семьи тебе было недостаточно.

— Это неправда.

— Это правда. Ты предпочла деньги и дерьмовые материальные вещи своим детям.

Она молчит, не имея аргументов.

— Знаешь, каково это было — в шестнадцать лет выйти с хоккейной тренировки и сидеть на парковке, ожидая, когда ты появишься? Все мои друзья уезжали с родителями, а я сидел и ждал. Отец появился через два часа, а когда мы вернулись домой, все твои вещи исчезли. Кто, блядь, так поступает?

— Эван, я хочу двигаться вперед.

— Я тоже! — кричу я со своего места, что заставляет Рози вскочить со своей собачьей лежанки и настороженно сесть рядом со мной. — Вот почему ты здесь, мама. Я хочу двигаться вперед, но во мне столько злости за то, что ты сделала, что я не могу. Ты была единственной женщиной, которая должна была любить меня безоговорочно, но ты этого не сделала.

Я делаю паузу, давая ей возможность сказать мне, что я неправ. Сказать, что она действительно любила меня. Что, возможно, она недостаточно любила моего отца, или, возможно, не любила наш маленький городок в Индиане, и поэтому ей пришлось уехать, но это никогда не было связано со мной.

Она не говорит, что любит меня.

— Итак, что дальше? — спрашивает мама вместо этого. — Как мы будем двигаться дальше?

— Мы не будем. Я буду.

Она в замешательстве хмурит брови.

— Я позвал тебя сюда, чтобы посмотреть тебе в лицо и сказать, что с меня хватит. Я больше не держу в себе гнев и боль, которые ты причинила. Мне надоело скрывать твое имя от прессы, боясь, что люди узнают о тебе. И я больше не позволю твоей неспособности остаться, когда ты была мне нужна больше всего, отгораживать меня от людей, которые хотят быть в моей жизни. Людей, которые никогда не бросят меня так, как сделала ты.

Мама сидит там, без эмоций, в то время как по моему телу пробегает волна гордости.

Откинув голову назад, я закрываю глаза, легкая улыбка скользит по моим губам. Каждый мускул в моем теле расслабляется, ощущая физический эффект от моих слов.

— Я пришла сюда, ожидая, что ты хочешь, чтобы я снова была в твоей жизни.

— Нет. Ты пришла сюда, ожидая, что я заплачу за то, чтобы ты снова была в моей жизни, но знаешь что, мама? Мне уже не шестнадцать, и мне плевать на тебя.

Ее губы приоткрываются.

— Поэтому ты позвал меня сюда? Оплатил перелет сюда ради этого?

— Да.

Она молчит в шоке.

— Дай угадаю. Ты думала, что я доставлю тебя сюда самолетом, оплачу твое проживание рядом. Поселю тебя в твоей собственной ложе-люкс на моих играх.

Ее наигранность полностью растворяется передо мной.

— Я думала, ты хочешь, чтобы я снова была в твоей жизни. Думала, что ты скучал по мне!

Я качаю головой.

— Нет.

Мама ерзает на моем диване и оглядывает комнату, выискивая глазами каждую мелочь, которая может представлять ценность. Как будто составляет каталог того, что ожидает получить от меня.

— Ты все равно не хочешь снова быть в моей жизни, мама. Признай это. Ты надеялась, что я все еще тот грустный подросток, который скучает по тебе и готов на все, чтобы вернуть тебя. Думала, что я дам тебе все, что заставит тебя остаться. Ты не любишь меня. И не хочешь меня. Тебе нужны вещи, которые приходят со мной.

Стиви первой приходит мне на ум. Человек, который значит для меня больше всего, который никогда ничего не брал у меня, но я хочу, чтобы у нее было все. Затем мой отец, которого я винил в отсутствии матери. Этот человек работал в два раза больше, чтобы компенсировать ее потерянный доход, чтобы мне не пришлось прекращать играть в хоккей. Я всегда думал, что отец бросил меня так же, как и она, но на самом деле все было совершенно наоборот. Он остался и работал больше, чтобы моя жизнь не изменилась.