Выстрел на окраине

— Едут!

Сторож проворно соскочил с лавки, выбежал на дорогу, размахивая рукой.

— Стой, стой, здеся!

Не заглушая мотора, крытый автобус остановился. Из кабины выпрыгнул Чугаев.

— Что, отец?

— Здеся она, говорю, грабленая-то! — Сторож энергично замахал рукой. — Девка, сюда давай, сюда!

Начальник уголовного розыска, коротко переговорив со сторожем, оставил с ним одного из сотрудников.

Машина тронулась дальше. Сидящая рядом с Чугаевым женщина мелко дрожала, вся подавшись вперед, невпопад отвечала на вопросы. Ощупывая лучами фар выбоины, машина свернула за угол, осторожно перебралась через ветхий мостик.

Женщина откинулась на теплую спинку сиденья, судорожно выдохнула:

— Вот!..

Александров лежал чуть в стороне от дороги, раскинув руки. В полуметре от него козырьком вниз, словно заботливо отложенная, лежала фуражка с красным околышем.

— Точно — Александров! — взволнованно сказал начальник райотдела капитан Лобов, за несколько шагов узнавший спокойное крупное лицо убитого. — Лучший участковый. На своем участке порядок навел, а на чужом погиб.

Участники опергруппы стояли в стороне, слушали сбивчивый рассказ женщины

Пожилой доктор опустился на корточки, потрогал холодную руку, расстегнул влажную, побуревшую на левой стороне груди гимнастерку. Минуту-другую стекляшки его пенсне озабоченно поблескивали в ярком свете фар, затем судмедэксперт тяжело поднялся.

— Огнестрельная рана в области сердца... Мгновенная смерть.

Майор Чугаев сдернул с бритой головы фуражку, коротко окликнул:

— Маркин, — собаку.

Стоявший позади младший лейтенант Маркин тронул поводок, срывающимся юношеским голосом скомандовал:

— Артур, след!

Серая овчарка, потыкивая носом, обошла большой круг, там, где, по словам потерпевшей, ее встретили грабители, злобно зарычала. Отпустив натянутый поводок, младший лейтенант бросился за собакой. Вслед за ним побежали двое сотрудников райотдела. Собака вела в сторону, противоположную той, откуда приехала опергруппа; в тишине, удаляясь, стучали сапоги милиционеров.

— Петрова нет, — пожалел Чугаев, глядя им вслед. — Молодой этот...

— Маркин у нас прошлый раз хорошо сработал, — с надеждой в голосе заступился капитан Лобов. — И собака хорошая.

— Все это напоминает историю со сберкассой, — негромко сказал Бухалов. — Вооруженная группа.

— Очень возможно, — кивнул Чугаев, наблюдая, как работник научно-технического отдела фотографирует место происшествия и труп Александрова.

Женщина зябко куталась в брезентовый плащ сторожа, вздрагивала.

— За что? За что? — потрясенно спрашивала она. — Ну, взяли вещи, раздели. А за что человека?

— Пройдите в машину, сядьте, — мягко сказал капитан Бухалов; ожидая, пока кончится фотографирование, капитан стоял в стороне, тихонько покашливал и раздумывал над тем, что рассказала потерпевшая. Только сейчас, при свете фар, он заметил, что женщина была в одних чулках, без туфель.

— Тепло, — равнодушно отозвалась она. — Это изнутри колотит...

Последний раз вспыхнул рефлектор. Можно было приступать к осмотру.

Чугаев, капитан Лобов и Бухалов подошли к трупу, внимательно оглядели его. Ладонь левой руки у Александрова была в крови: он, должно быть, схватился за грудь, последним инстинктивным движением прикрывая рану, и, упав на спину, бессильно откинул руку.

Пальцы на правой руке были сведены, точно пытались схватить что-то. Офицеры тотчас поняли и этот выразительный предсмертный жест — кобура на ремне была открыта, из нее торчал наполовину вынутый тяжелый «ТТ». Пока все это совпадало с показаниями потерпевшей: возвращаясь с участка, Александров услышал крик женщины, выбежал из-за угла и, расстегивая на бегу кобуру, крикнул: «Стой!» Вынуть пистолет он не успел: грохнул выстрел, Александров упал навзничь. Закрыв глаза, женщина пронзительно закричала, а когда немного опомнилась, вокруг никого не было...

— Квартиру просил сменить, — удрученно вздохнул капитан Лобов, оглядываясь на труп. — Вот и сменил...

— Квартиру нужно помочь сменить, — жестковато отозвался Чугаев. — Осталась семья!

Машина развернулась, полоса света сдвинулась влево, только самой кромкой касаясь трупа Александрова. Освещенным теперь было то место, где действовали грабители. Работник НТО снимал наиболее сохранившиеся следы, хотя на твердой почве они были почти неразличимы; Бухалов, двигаясь в потоке света по прямой от машины, внимательно осматривал дорогу. Он нагнулся, что-то поднял, понюхал, быстро подошел к Чугаеву.

— Вот.

На его узкой длинной ладони лежала короткая медная гильза, едва заметно прикопченная по краям.

— Калибр девять миллиметров. «Парабеллум».

— Да, «парабеллум», — подтвердил Чугаев. — Утром запросите официальную справку экспертизы.

Начинало светать. В смеси желтого электрического света и серого предрассветного воздуха молодое лицо женщины казалось зеленым, измученным.

— Не помню я, сколько их было, — виновато и устало говорила она. — Вроде четверо... Молодые все. Тот, что стрелял, в шляпе был, — это вот помню...

— Вспомните, Афанасьева, — торопливо допытывался Чугаев, — оружие у всех было?

— Трое на меня наставили, потом один стрельнул. — Женщина нервно зевала, виновато повторяла: — Не помню я...

Меж тем младший лейтенант Маркин, намотав на руку конец тонкого кожаного поводка, бежал за Артуром. Овчарка уверенно шла по следу, сердце у Маркина колотилось часто и взволнованно: найду! найду!.. Позади топали сапоги сопровождавших милиционеров.

Артур круто срезал угол, выбежал на асфальт, раздраженно завертелся на месте. По улице проходила троллейбусная трасса, темная от росы.

— След, след! — настойчиво твердил младший лейтенант.

Артур не двигался, и, словно поясняя, в чем дело, мимо, осыпая синие искры, прошла пустая дежурная машина. В зеркальном квадрате окна мелькнула фигура мирно дремавшей кондукторши.

— Все! — горько сказал Маркин подоспевшим милиционерам, слизывая с дрогнувших губ едкий соленый пот.

3

Четвертую ночь Генка ночевал у тетки. Шатаясь от усталости, Бухалов приходил домой на рассвете и, едва успев снять гимнастерку и сапоги, забывался тяжелым, каменным сном. В восемь утра настойчиво трещал будильник, капитан с трудом раздирал красные, словно свинцом налитые, веки, вскакивал, подставлял голову под кран. Ледяная вода возвращала способность мыслить и действовать. Спустя четверть часа Бухалов уже шел в Красногвардейский райотдел милиции.

Бухалов позвонил домой, предупредил Генку, что задержится, и вышел из управления.

Город, начинающий трудовой день, жил обычной жизнью. Торопились прохожие, ни на минуту не закрывались двери магазинов, переполненные троллейбусы осыпали на поворотах синие искры. Все было, как всегда, и только одним человеком на земле стало меньше. Не дряхлым старцем, завершившим долгий жизненный путь, а молодым, полным сил человеком!

Проходя по улицам, Бухалов не мог отделаться от мысли, что, возможно, в этом людском потоке идет сейчас и убийца Александрова. Против желания капитан незаметно и пристально вглядывался в мелькающие лица, понимая умом никчемность такого занятия. Впрочем, привычка наблюдать жила уже в нем подсознательно и совершенно автоматически фиксировала все, что в какой-то мере выделялось из обычного. Вот парень воровато отвел раскосые глаза в сторону — должно быть, не совсем чиста у него совесть. Вот ярко накрашенная особа смерила капитана открыто недружелюбным взглядом. Откуда, почему иные люди с явной неприязнью смотрят на милицейскую форму? И пусть их ничтожно мало, таких людей, пусть их становится с каждым днем меньше, но пока они есть, в душе у каждого, кто носит синюю с красной окантовкой форму, вместе с гордостью за свою нужную, трудную профессию таится и капелька горечи.